Солнечное ферелденское утро. Хибара, покосившаяся от сырости и времени, распахнула свою дверь и выпустила на улицу стареющего лодочника, смотрителя моста, по странному стечению обстоятельств называющегося «пристань». Из «Благочестивой принцессы» вышла Фельзи с ведром помоев.
— Привет, Кестер, — поздоровалась гномиха, выплёскивая содержимое ведра в глубокую канаву.
— И тебе, и тебе, — лодочник уселся на скамеечку рядом с местом прикола лодки и вытянул ноги. — Опять ночные посиделки были?
— Даже не представляешь, — гномиха поставила ведро и решила чуть задержаться,  поболтать по-соседски со стариком. — Опять этот Макхарт нажрался, как скотина, и всё тряс своим мечом, угрожая всем и каждому.
— Ох, — грустно вздохнул Кестер. — А где он сейчас?
Дверь трактира была почти сорвана с петель мощным пинком и из «Принцессы» вышел огромный помятый храмовник с рваными шрамами на лице и шее. Возможно, они были и где-то ещё, но доспехи не позволяли оценить масштаб кожных повреждений. Полуторный меч на поясе бряцал в такт медленной ходьбе по дугообразной траектории, ему вторил  длинный кинжал на бедре.
— Старина Кестер, — недобро ухмыльнулся храмовник, дав волю перегару. — Рад, что тебе вернули твою лодочку?
— Да, рыцарь-коммандор Макхарт, — устало ответил лодочник. — Вы спрашиваете это на протяжении уже очень долгого времени. Ничего не изменилось до сих пор.
— Это хорошо, это хорошо, — Макхарт перевёл взгляд на Фельзи и презрительно хмыкнул. — Эй, коротышка. Скажи хозяину, чтоб кого-нибудь тебе в пару нашёл, хоть ушастую. Всё приятней смотреть будет.
— Да, рыцарь-коммандор, — покорно ответила гномиха.
Макхарт поднял указательный палец вверх, будто что-то вспомнил, и повернулся обратно к лодочнику.
— А может, ты внезапно начал скрывать беглых магов и малефикаров у себя в подсобке, Кестер?
— Можете проинспектировать, рыцарь-коммандор, — обречённо ответил смотритель причала. Он знал прекрасно, что сейчас будет: Макхарт зайдёт, будет шариться по дому, и если найдёт хоть что-то интересное, заберёт. И возмутиться даже будет невозможно.
— А я, пожалуй, так и сделаю, — две металлические перчатки хлопнули одна об другую. — Посиди пока на улочке, а то мало ли.
Пошатываясь, Макхарт направился к хибаре, гремя доспехами.
— Какой же он ублюдок… — покачала головой Фельзи, как только дверь закрылась. — Все же думают, что храмовники благочестивые.
— Да никто уже так не думает, о чём ты, — Кестер вытянулся на скамеечке, закинув руки за голову. — Все они сволочи, только под разными масками.
Фельзи грустно улыбнулась, кивнула и подошла поближе.
— Партия будет вечером, сегодня, — гномиха снизила тон. — Обещали доставить до левого берега.
Кестер кивнул и посмотрел на дверь дома. Работа сразу на три стороны — в конце концов, он сам на это подписался. И лучше бы, чтобы это никогда не всплыло.

Макхарт осмотрел скудное содержимое хибарки. Единственное, что перекочевало в дорожную сумку храмовника — бутылка гномьего эля. Пошумев ещё для солидности, он перевернул обеденный стол Кестера. Рыцарь-коммандор спустился в подвал. Обычный с виду подвал, у боковой стены которого стоял шкаф с полками, скрывающий за собой занятное предприятие. За стеной крутилось немаленькое число живых существ, порой даже не знающих о наличии этого подвала. Храмовник, отодвинув этот несчастный шкаф, открыл проложенный камнем проход в полукруглую, довольно уютную комнатку,  основную часть пространства которой занимал стол с кучей алхимической аппаратуры, магических приблуд и склянок. За этим столом стоял сравнительно молодой человек в сделанном из мантии магов пыльнике. Видимо, парень крайне презирал орден, его стандартная мантия была разрезана посередине, на манер халата, рукава отрезаны у плеч. Рубашки на нём не было, а худой жилистый торс украшали странные символы и не зажившие порезы. Руками в перчатках парень держал пробирку, со стеклянного змеевика которой капала ярко-синяя светящаяся жидкость.
— Эй, кухарка, — Макхарт задвинул шкаф за специально для этого сделанную ручку. — Всё варишь?
— Доброе утро, Макхряк, — ответил парень. — Всё беспробудно пьёшь?
— Ты, между прочим, отступник. А я храмовник, — угроза была беззлобной, скорее, напускной.
— Вот, значит, и варить себе этот вкусный, сочный лириум будешь сам, — не отрываясь от процесса сцеживания ответил варщик.
Макхарт издал победный смешок и рухнул на стул, который под весом храмовника в доспехах жалобно скрипнул.
— Вот за это ты мне и нравишься, Фрэнки. Я бы тебя даже усмирять не стал.
Фрэнки закончил процесс наполнения пробирки. Он чуть потряс её, он посмотрел на лириум в свете свечи. Удовлетворённо кивнув, заткнул пробкой и не спеша подошёл к сидящему командору.
— Ну что, неунывающий и мужественный командор, — Фрэнк показал пробирку рыцарю. — Ты обещал мне эльфинажских шлюх.
Макхарт гнусно заржал и откинулся на стуле назад. Стул скрипнул совсем уж жалобно.
— Мой птенчик стал совсем взрослым! Я сейчас слезу пущу.
— Где эльфийки, Малколм? — пропустил мимо ушей молодой отступник. — Или тебе надоело золото?
Храмовник качнулся на стуле и тот, не выдержав веса, скрипнул последний раз в жизни и развалился, усадив на пол храмовника Малколма Макхарта. Рыцарь-коммандор начал клясть мебель на чём свет стоит. Фрэнк закатил глаза и скрестил руки на груди, сжав в кулаке пробирку с лириумным зельем. Маркхарт поднялся с пола и, обозвав стул «деревянным ублюдком», посмотрел на мага.
— Эльфийки, — напомнил Фрэнки.
— Во имя Андрасте, — командор стал более-менее серьёзным. — На кой тебе они сдались, если не для естественных нужд?
Фрэнк подставил стул спинкой вперёд и уселся. Посмотрев снизу вверх на храмовника, он вновь показал ему пробирку.
— Ты собираешься устроить ввоз партии контрабандного лириумного зелья в обычной повозке через городские ворота?
— Ну а эльфийки тут причём?
Маг закатил глаза и медленным поступательным движением двинул пробирку с лириумом вперёд.
— Каждая эльфийка может провести, по меньшей мере, по две пробирки, — судя по лицу храмовника, до него стало доходить. — Ты можешь пригнать и эльфов, но их потребуется раза в два больше. В эльфинаже можешь…
За шкафом раздались звуки шагов. Фрэнк подлетел со стула и схватил со стола посох, наставив его на Маркхарта. Маркхарт сделал два шага назад, сняв с пояса и бедра меч и кинжал соответственно. Шкаф-дверь впустил внутрь худую невысокую долийку в кожаной броне. Светлые длинные волосы с листьями и веточками собраны в пучок, слегка загорелая кожа. За спиной лук и полупустой колчан со стрелами. Эльфийка бодро зашла внутрь, но увидев эту наигранную сцену, замерла.
— Ну вы и клоуны, — отпустила короткий комментарий долийка и подошла к кровати в дальнем углу комнаты.
— А я думал, вы бесшумные, ушастая, — Макхарт убрал оружие и посмотрел на эльфийку. Та распустила волосы и стала вычёсывать природный мусор резным костяным гребнем.
— Если бы я тихо вошла, вы бы вообще обделались, — с детской непосредственностью ответила долийка и уставилась синими глазами на Фрэнка, который на неё шикнул. — Ты сейчас что сделал?
— Рин, не надо мне на рабочий стол сорить, — замахал рукой, освободившейся от посоха, молодой маг и вернулся к деловому разговору. — Так вот. В эльфинаже можешь выдать им на всю группу пару золотых и они заткнутся надолго.
— А с чего ты взял, что этих голодранцев не проверит стража, — не закончив вопросительной интонацией первый вопрос, рыцарь-командор перескочил сразу на второй. — Вы с этой ушастой трахаетесь, что ли?
— А с таких, что ты — командор, и глубокий, — Фрэнк подобрал, по его мнению, довольно удачное слово, пропустив второй вопрос мимо ушей, — досмотр командиру храмовников вряд ли устроят. Что там сказать на воротах – сам придумаешь. Ты большой мальчик, я в тебя верю.
Храмовник ухмыльнулся и поскрёб пальцами в стальной перчатке по шрамам на шее. Наконец, он почувствовал тягу к синенькой жидкости, и жадно посмотрел на пробирку в руке молодого мага.
— А, да, бери, — отступник отдал Малколму пробирку и тот зубами сдёрнул пробку. Подняв стекляшку, будто кружку эля за здоровье, мужчина залпом осушил ёмкость. Рин молча следила за двумя людьми в комнате, переводя взгляд с одного на другого. Храмовник закатил глаза и довольно захохотал. Фрэнк слегка расслабился.
— Молодец, молодец, — рыцарь чуть похлопал мага по плечу. — Давай вторую.
— Будут эльфийки – получишь две сразу. А сейчас не дам.
Макхарт сощурил глаза и посмотрел на Фрэнка. Фрэнк, незаметно от храмовника, поменял положение ладоней, готовясь заморозить того в случае чего. Рин не знала, за что взяться, потому что лук остался около кровати. Обстановка в подпольной (буквально и иносказательно) лириумной лаборатории накалилась. Наконец, Маркхарт засмеялся своим хриплым смехом и хлопнул в ладони.
— Ты отличный торговец, Скарет, — Малколм Макхарт направился к выходу, не глядя на остающуюся в подвале парочку. — Кажется, я знаю, где бы ты был, если бы тебя не забрали маги.
Шкаф закрыл проход и шаги рыцаря-командора постепенно утихали, ведя его к выходу у озеру Каленхад. Фрэнк Скарет, маг-отступник, бежавший из киркволлского круга магов, уселся в старое кресло, купленное в Лотеринге на вырученное с продажи нелегального лириума золото, и потёр переносицу. Ринелль, долийка-изгнанница из Бресилианского леса подошла к магу и уселась к нему на колени, обняв за шею.
— Как ты его терпишь-то? — Рин отличалась непосредственностью дикарского общества. Эту непосредственность из неё постепенно выбивало общество контрабандистов, в кругах которого она теперь вращалась. Фрэнк посмотрел на девушку и вздохнул.
— Рыцарь-коммандор храмовников Малколм Макхарт алкоголик, зависящий от лириума, развращённый и самовлюблённый, — отступник положил руку на талию эльфийки. — Но это лучший храмовник, которого я знаю.
— Почему?
— Ну, как минимум, он не лицемерит.
— А ты не боишься, кстати, сидеть под носом у магов и храмовников?
Фрэнки после этой фразы криво ухмыльнулся и посмотрел в глаза эльфийке.
— А это, Рин, игра на людских привычках, — тоном ментора произнёс молодой маг. — Хочешь что-то спрятать — положи на самом видном месте. Разве что усмирённые могут что-то придумать, но их разве будут слуш…
— Что, что не так? — слегка всполошилась долийка внезапно оборванной фразе.
— Я кое-что придумал. Нам нужно расширяться.