Если я оглянусь, я погибла.
(Дж. Р.Р. Мартин, «Песнь льда и пламени»)

Элисса быстро вышла наружу. Ворота громко лязгнули за ее спиной. Девушка двинулась навстречу толпе. Тем временем Веланна и Варлан поднялись на стену и внимательно наблюдали за передвижением Элиссы. Солдаты стояли с луками наготове, готовые пустить стрелы в ход по первому приказу офицера.
Гном поморщился, вспомнив, что на поясе Элиссы висят его топоры. Кстати, хорошее оружие и добытое не таким уж простым способом. Как же будет жаль, если его утащат загребущие руки какого-нибудь крестьянина.
Веланна же с интересом осматривала толпу, с которой должна была вести беседу Элисса. Не заметив ни у кого из них луков или еще какого-нибудь оружия дальнего боя, долийка придвинулась поближе к краю, чтобы видеть больше. Конечно же, она потащила за собой и гнома, чтобы не спускать с него глаз.
К сожалению, были еще желающие лицезреть «драму за стенами крепости». Банн Эсмерель и ее сопровождающие тоже порывались на стену. Офицер вначале категорически отказывался ее пускать, затем разрешил, но с условием, что солдаты Эсмерель остаются внизу, а сама банн и ее гости держатся подальше от края.
По мере того, как Элисса приближалась к крестьянам, казалось, что все находящиеся на стене начинают постепенно задерживать дыхание.
Один из баннов, тот самый, с прической под горшок и роскошными усами, не выдержал и громко высказал свое мнение:
— Она сейчас просто станет заложницей. Пусть солдаты защищают ее!
Со стороны казалось, что чем ближе Элисса приближается к толпе, тем сильнее напрягаются крестьяне. Кто-то выставил вилы зубцами в ее сторону, кто-то перехватил топор поудобнее. Солдаты бросали встревоженные взгляды на офицера, но тот твердо приказал не предпринимать пока никаких действий.
Элисса казалось немного забавным напряжение людей. Неужели они верили, что одна девушка, вооруженная топорами и мечами, сможет их всех порубить в капусту за несколько минут?
Элисса остановилась и произнесла:
— Я никогда не боялась говорить с людьми, которых поклялась защищать. Я уже доказала это семь лет назад. Вы точно так же пришли под мои стены, вы взбунтовались, но мы сумели разобраться, и никто из вас не понес за это наказание. Вы знаете, что моему слову можно верить. Так что для начала опустите оружие. Этим вы покажете мне, что готовы выслушать, — женщина говорила твердо, громко, старалась, чтобы каждое слово долетало до самого последнего человека в толпе.
Это была Элисса Кусланд, та самая, которая вела за собой ферелденцев в бой против Архидемона. И она не могла допустить, чтобы эти люди увидели в ней сомнения.
Тем временем крестьяне принялись лихорадочно посматривать друг на друга. Элисса пыталась уловить, на кого они бросали взгляды чаще всего. Таким образом Кусланд надеялась высмотреть в толпе «лидера» бунтовщиков. Один из крестьян поднял вилы зубцами вверх, остальные последовали его примеру. «Ага, вот и главарь!» — подумала Элисса и направилась к «лидеру».
— Мне нужен человек, который будет выражать ваши интересы. Я не могу перекрикиваться со всеми одновременно, — Кусланд внимательно посмотрела в глаза человеку, который первым поднял вилы в знак примирения.
— Я готов взять на себя эту ответственность, — резко ответил тот.
— Как тебя зовут?
— Броган.
Элисса сделала еще несколько шагов навстречу, пытаясь изучить своего оппонента. Броган не опускал взор. Нет, он смотрел в ее глаза с вызовом и нескрываемым презрением. Вряд ли обычный крестьянин смог так открыто демонстрировать свою неприязнь королеве Ферелдена, не боясь последствий. Так мог вести себя человек, которому уже нечего было терять.
— Ты вызвался быть лидером этих людей. Значит, ты пришел сюда, чтобы отстаивать их интересы, а не руководствоваться личными чувствами, — начала Элисса, а затем, сделав паузу, резко добавила: — Но я смотрю в твои глаза и вижу лишь ненависть!
Ноздри Брогана расширились, губы сжались, превратившись почти в прямую линию. Его лицо исказила гримаса ярости и злости одновременно. Элисса, казалось бы, не замечая этого, продолжила:
— На той ферме был кто-то из твоих близких, и ты потерял их. Часть твоего сердца умерла вместе с ними, а та часть, которая способна чувствовать, хочет только одного — мести!
В яблочко! Пальцы Брогана впились в древко вил. Мышцы на руках напряглись. Он напоминал кота, который напряг каждую частичку тела перед совершением прыжка на жертву. Только вот животные не способны испытывать такую ненависть.
Тем временем на крепости солдаты снова устремили взгляды в сторону офицера, ожидая приказа. Тот отрицательно покачал головой. Зато несдержанный банн не мог никак успокоиться:
— Да какого хрена она творит?!
Элисса, гордо выпрямившись, продолжила:
— Ты не хочешь решить проблему своих людей, ты жаждешь лишь крови! — ее голос разнесся по толпе.
— Она рехнулась! — не унимался банн.
Терпение Брогана лопнуло; он бросился вперед, выставив вилы, Элисса сделала резкий шаг назад и мечом обрубила древко дерева пополам, второй рукой она схватилась за бывшее оружие крестьянина и резко потянула на себя. Противник полетел прямо на Кусланд, но девушка ловко увернулась в сторону в последний момент. Безоружный человек упал в грязь.
Он быстро поднялся, чтобы продолжить бой. К его удивлению, противница застыла перед ним, не предпринимая каких-либо агрессивных действий. Элисса показательно отстегнула пояс с оружием и бросила его на землю. Варлан закусил губу, видя, как его топоры упали в грязь вместе с мечом Элиссы. Кусланд осталась с одним оружием, тем самым, которым она перерубила древко от вил. Девушка сделала шаг к Брогану и протянула ему свой меч.
— Возьми, — настойчиво произнесла Элисса.
— Что? — опешил крестьянин.
— Возьми оружие, это приказ твоей королевы, — почти прорычала Кусланд.
Окончательно сбитый с толку Броган взял оружие в руки. Не отводя взгляда от крестьянина с мечом, Элисса медленно опустилась перед ним на колени. Прямо в грязь.
— Ты считаешь, что я причина всех твоих бед и гибели тех, кто был тебе дорог. Возьми меч и сверши правосудие.
— Что?! — глаза банна на крепости, казалось, вот-вот выпадут из орбит.
Броган с мечом в руках, почти открыв рот, застыл перед правительницей, которая стояла перед ним на коленях.
— Ты думаешь, что я виновна. Твой гнев доводит тебя до безумия. По ночам ты не можешь заснуть, потому что видишь лица тех, кто был тебе дорог. Тебе кажется, что если обрушишь всю ярость на меня, то обретешь покой. Так сделай это. Казни ту, что считаешь виновной.
Стоя на коленях, Элисса ни разу не отвела от него взгяда.
— Я не….
— Давай! — почти заорала на него Кусланд.
Броган поднял меч. По толпе пронесся ропот, какая-то женщина взвизгнула: «Остановите его! Он всех нас погубит!»
Брогана обступили со всех сторон. Кто-то вырвал у него из рук меч Элиссы, несколько человек попытались оттащить крестьянина, причем в разные стороны, кто-то попытался сделать подсечку и повалить его на землю.
— Прекратите! Отпустите его! Это приказ! — рявкнула Элисса.
Крестьяне послушались, но не сразу. Постепенно они отпустили своего товарища и отступили от него на некоторое расстояние, словно тот был болен заразной болезнью, которая могла им передаться.
— Я даю слово, что всем вам позволят уйти отсюда живыми, даже если этот человек отнимет у меня мою жизнь! Вы все слышали! — Элисса обернулась к солдатам на башне. — Это мое слово!
Затем она обернулась к Брогану, тот уже поднял меч Элиссы. Уверенным шагом палача он приблизился к ней и замахнулся оружием.
Меч застыл в воздухе, он простоял несколько минут, затем бросил оружие в грязь и упал на колени. Броган вцепился в свои волосы и зарыдал:
— Я не могу… Я постоянно вижу их — своих дорогих дочек и сына. Я видел их тела на ферме. А от мысли о том, что с ними сделали, мой разум начинает тлеть! Такое чувство, что я скоро сгорю заживо. Я проклинаю вас! Ненавижу! Ненавижу! — он содрогался в рыданиях. — Я хочу, чтобы вы сдохли! Но я не могу вот так отнять жизнь…
Элисса забрала у него свой меч и произнесла:
— Если не можешь, значит, ты до конца не уверен, что это моя вина. Разум, который так старается заглушить ненависть, все-таки берет верх, — Элисса сделала паузу. — Забирать жизнь, глядя в глаза виновному, — это тяжелый долг, который я готова исполнять. Пусть люди, которых я казнила, приходят ко мне в моих снах. А вы, простые люди, должны спать спокойно.
Элисса замолчала, вокруг повисла тишина, крестьяне и солдаты в Башне завороженно наблюдали за ней. Она — командор Башни Бдения. Никто не должен видеть ее страхи и сомнения:
— А теперь мне нужен переговорщик, человек, у которого не было родных или близких на той ферме. Выбирайте мудро, вам нужен лидер, который будет искренне заинтересован в том, чтобы решить проблему, а не усугубить ее желанием мести.
Поднялся небольшой шум, крестьяне принялись что-то рьяно обсуждать между собой. Элисса воспользовалась этой паузой и пошла поднимать свой сброшенный пояс с оружием. Девушка потерла горло, которое, казалось бы, совсем высохло внутри. Давно Элисса уже так не кричала; Кусланд понадеялась, что не сорвет свой голос за сегодняшний день. Впрочем, на фоне всего происходящего, это далеко не самое худшее.

Пока горло Элиссы отдыхало, на стене Башни Бдения разыгралась очередная истерика.
— Это немыслимо! Падать на колени перед чернью и отдавать свое оружие!
Варлан спокойно перевел дух, когда увидел, как Элисса поднимает его оружие с земли. Беспокойство ушло и дало волю новому чувству — раздражению. Подобные эмоции зародились не только у него одного. Долийка то и дело бросала испепеляющие взгляды в сторону банна. Офицер уже не первый раз проводил рукой по вспотевшему лбу и злобно посматривал на вельможу. Даже Эсмерель и ее спутники, которые в глубине души могли разделять мнение банна-истерика насчет всего происходящего, начали немного сторониться своего «сторонника».
«Идиотов всегда нужно держать подальше от того, что может взорваться», — подумал Варлан. Он посмотрел на долийку и произнес:
— Красавица, может, снимешь с меня эти веревки? Я могу заткнуть этого идиота. А то он нервирует, и что хуже, что не только нас с тобой, а еще и толпу солдат, которые держат в руках луки со стрелами.
— Видишь ли, гном, — банн-истерик, конечно же, не смог пропустить слово «идиот» мимо ушей, — речь о том, что у знати есть такое понятие, как честь, и оно требует ответить на оскорбление, особенно когда оно звучит из уст мелюзги.
— Знаешь, те из нас, кто родились в Орзаммаре и знают, что такое драное кастовое общество, прекрасно знакомы со всеми этими плясками вокруг титулов и званий. Если ты хотел меня как-то оскорбить, наземник, то у тебя это плохо получилось. Моя благородная мамаша ругалась лучше, чем ты, дерьмо с нажьими мозгами и опухшей гордыней, которую ты именуешь «честью».
— Ты за это ответишь! — банн задумался на пару мгновений, а затем добавил: — Коротышка!
— О, сильно. Ты сражаешься оружием так же, как подбираешь оскорбления?
— Хочешь узнать?
— Не смеши меня. У тебя оружие отобрали, я все видел, — не переставал умиляться гном.
— Это не помешает мне преподать тебе урок!
Он сжал кулаки и направился в сторону Варлана, гном успел произнести:
— Идти с кулаками на противника в два раза меньше по росту и со связанными руками — вот он, образец «чести» касты знати наземников.
Варлан хотел добавить что-то еще, но у долийки лопнуло терпение, она преградила истерику путь и вытянула ладонь, из которой показалось зеленоватые языки огня.
— Отступница! — отскочил от нее банн подобно тому, как отскакивают благородные девицы от мелких насекомых.
— Серый Страж, — внесла поправку Веланна. — А в придачу долийка, поэтому чихать я хотела на ваши шемленские и гномьи традиции и деления общества! Либо ты, шемлен, сейчас же спускаешься по ступенькам со стены этой крепости, либо полетишь вниз с помощью магии.
Банн плюнул под ноги Варлану и потащился к лестнице. Гном хитро улыбнулся, взглянув на Веланну. Увы, его спутница-тюремщица стояла все с тем же недовольным выражением на лице. Неужели унижение этого самовлюбленного болвана никак не улучшило ее настроение? Варлан перевел взгляд на солдат и заметил, что несколько из них кивнули ему. Ну хоть кто-то был благодарен избавлению от общества идиота.

Впрочем, атмосфера снова накалилась. Ведь крестьяне выбрали своего «лидера», с которым должна была беседовать Элисса. «Что ж, по крайней мере, его глаза не пылают от ненависти, » — попыталась успокоить себя Кусланд.
— Мы собрались здесь потому, что боимся за свои жизни. Нам тяжело. После того, как на этой земле побывали эти проклятые Создателем порожденья тьмы, выращивать что-либо на ней стало очень сложно. Мы могли бы забросить то, чем занимались наши отцы и деды. Стать торговцами или наемниками, но, несмотря на все сложности, мы продолжаем бороться с неурожаем, пытаемся засеять новые земли. А что происходит вокруг? Город наводнили беженцы, которым достается еда и питье просто так. Они не работают, а большая часть провизии вы же собираете на нужды вашей армии. Что мы просим взамен? Защиты. Мы ее получаем? Мало того, многие из нас терпели унижения или оскорбления от ваших же солдат. Лорд Эддельбрек защищал наши интересы, а вы его казнили!
Элисса подняла руку, давая человеку понять, что сейчас ее черед говорить:
— Я понимаю, как это выглядит с вашей стороны. Лорд Эддельбрек всегда рьяно отстаивал ваши интересы, мои солдаты не всегда были вежливы с вами. Получение хорошего урожая было в его интересах, поэтому он добивался этого, обеспечив своих людей всем необходимым. Надо отдать ему должное: многие знатные люди предпочитают просто выдавливать все из своих земель, а он заботился о вашей безопасности. Но он соблюдал в первую очередь СВОИ интересы, а не интересы Ферелдена. Лорд Эддельбрек сыграл на отчаянном положении беженцев и нанял их, чтобы те грабили караваны. Одну из групп мы поймали. Но не всех. У лорда остались еще союзники, поисками которых мы занимаемся сейчас.
— Но если бы вы не казнили лорда так поспешно, то смогли бы выяснить имена тех, кто еще замешан. И сегодняшнего нападения могло не произойти.
— Лорд был гордым человеком и ни за что бы не сознался. А я не сторонница применения пыток, чтобы выудить информацию, которая в итоге может оказаться ложью сломленного человека, готового признаться в чем угодно, лишь бы боль прекратилась.
— Но вы казнили его без суда!
— В поместье лорда мы нашли склянки с кровью порождений тьмы. Вы не знаете, что это за мука, когда скверна попадает в человека. И по справедливости, — голос Элиссы стал более жестким, — нужно было не дарить ему быструю смерть, а добавить эту заразу в его кровь.
Толпа загудела: кто-то охнул, кто-то возмутился, кто-то пытался что-то крикнуть. Крестьянин, с которым говорила Элисса, отошел к толпе и принялся о чем-то оживленно спорить, затем вернулся и, став напротив нее, произнес:
— Если то, что вы говорите, правда, найдите тех, кто это сделал, переверните вверх дном Черные болота, вытрясите правду из тех бездомных нахлебников, что сейчас шатаются по Амарантайну.
— Мы найдем виновных. Но вы должны понять, что те люди в еще более отчаянном положении, чем вы. Я арестую только тех, против кого найду доказательства. Справедливость восторжествует. Но это не будут массовые аресты, чтобы найти крайних.
Толпа снова всполошилась.
— А что будет с нами? Нам закрывать двери на все засовы и молиться Создателю, чтобы к нам никто не вламывался среди ночи?
— Я буду защищать вас.
— Мы сыты по горло вашими солдатами, которые смотрят на нас как на скот, за которым нужно присматривать!
Ропот недовольства прокатился по толпе. Элисса поняла, что настроение крестьян снова склоняется не в ее сторону. Она не предлагала им ничего нового, все ту же защиту своих солдат, которых те ненавидели. Элисса должна была что-то поменять.
Кусланд бросила взгляд на Башню Бдения. Решение пришло быстро и неожиданно:
— Я знаю, как я могу вам помочь! — крикнула Элисса, люди затихли и уставились на нее. — Но вначале я должна вернуться в крепость.
Кусланд развернулась и пошла к воротам. Крестьяне слегка опешили. Когда Элисса зашла в крепость, толпа снова подтянулась к воротам.

Командор зашла во двор, прошла мимо солдат Эсмерель и обозленного банна, поднялась на стену и обратилась к женщине, прежде чем та открыла рот:
— Банн Эсмерель, вы просили меня уменьшить количество солдат на Черных болотах и усилить охрану города, так как там все еще много беженцев. Я заберу своих солдат с земель лорда Эддельбрека и отправлю их в город на помощь страже констебля Айдана.
Элисса быстро отвернулась от Эсмерель, прежде чем та успела что-либо произнести. Командор сделала шаг к краю стены, чтобы людям внизу было хорошо слышно:
— Вам нужен новый защитник. Поэтому я хочу передать земли покойного лорда во владение банна Эсмерель. Конечно, она всю жизнь занималась делами города, но я не сомневаюсь, что эта достойная женщина справится и с управлением фермами. Банн Эсмерель рьяно отстаивает интересы Амарантайна, уверена, что именно она сможет позаботиться о вас, как никто другой. Я заберу своих солдат с ваших земель на охрану города. Взамен Эсмерель вышлет всю свою личную охрану на вашу защиту. В силу сложившейся ситуации мы с ней сошлись во мнении, что нужно как можно быстрее позаботиться о землях за городом, поэтому в качестве доказательства своих слов, чтобы вы не возвращались на свои земли самостоятельно, банн вышлет с вами эскорт своих верных солдат. А также, как только она прибудет обратно в Амарантайн, вышлет свои оставшиеся силы.
Элисса замолчала. Она дала передышку своему горлу, а заодно всем находящимся вокруг возможность обдумать только что услышанную информацию.
Крестьяне молчали. Ни для кого не было секретом, что Эддельбрек и Эсмерель враждовали. С другой стороны, у лорда не было наследников, и по закону земли сейчас принадлежали Элиссе.
Сейчас крестьяне мысленно делали выбор. Кто было для них хуже: Эсмерель, бывшая противница лорда Эддельбрека, или Элисса, которая в их понимании была готова на все ради своей безумной войны с Орлеем.
Кажется, крестьяне сумели определиться, и один из них выкрикнул: «Да хранит вас Создатель, банн Эсмерель! Защитите наши земли!» Его поддержали остальные. Виновница торжества вышла вперед и произнесла небольшую речь о том, что она выполнит свой долг, как и надлежит банну, будет заботиться об их землях и все такое прочее.
Элисса внимательно следила за ней. Если старая карга замешана в этом всем, у нее хватит мозгов не разорять свои же земли с помощью своих же солдат.
Банн Эсмерель закончила речь и тут же подошла к Элиссе.
— Командор, вы так быстро распорядились моими людьми. Я прошу вас позволить мне оставить часть людей. Во-первых, мне самой понадобится охрана, чтобы добраться до города. Во-вторых, мой собственный дом в Амарантайне…
— Обещаю, банн Эсмерель, я обо всем позабочусь. Я пришлю своих людей на охрану вашего имения в Амарантайне. Чтобы вы не возвращались сами в город, я выделю вам своих лучших бойцов, они же сменят ваших людей, чтобы те отправились выполнять свой долг. Эсмерель хотела, что-то произнести, но передумала. Просто кивнула и ограничилась: «Благодарю, командор». Женщина поняла, что в скором времени станет заложницей в собственном доме.

Элисса подошла к Веланне и Варлану:
— Спускайтесь вниз к воротам, нам нужно выдвигаться в путь.
Гном и долийка молча спустились по ступенькам с Башни. Элисса подошла к офицеру и негромко произнесла:
— Мне нужно, чтобы вы пришли в определенное место и сделали следующее…

***

Варлан вспоминал свои дни в Легионе Мертвых. Все его существование сводилось к тому, чтобы немного поспать, а затем совершать переходы по Глубинным тропам в поисках порождений тьмы. Впрочем, в те годы искать их особо не приходилось.
Варлан посмотрел на своих спутниц. И снова его судьба зависела от двух женщин, которые тащили его неизвестно куда. Когда на горизонте раскинулись фермерские поля, в душе гнома зародились подозрения о месте назначения.
Вскоре показались деревянные дома. Варлан не видел, чтобы кто-то выбегал во двор встречать гостей, и это еще больше убеждало его в правильности своих догадок.
Гном повернул голову и посмотрел на уродливое чучело, стоящее на кресте посреди огорода. Кажется, их ставили, чтобы они отпугивали птиц от урожая. Варлан подумал, что в темноте этот «шедевр» человеческой культуры может сойти за какое-нибудь порождение тьмы.
Элисса остановилась возле деревянных столбов, которые образовывали арку. Гном увидел муху, которая ползла по засохшему алому пятну. Варлан мысленно грязно выругался: его догадка только что подтвердилась.
Элисса заговорила. Там, на крепости, она уверенно отчеканивала каждое слово, ее голос звучал властно и непоколебимо. Сейчас она была другой: глаза смотрели куда-то вдаль, словно девушка пыталась рассмотреть призраков этого места, ее голос звучал как-то странно — не яростно и не холодно, а бесстрастно:
— Порожденья тьмы часто развешивают убитых, словно предупреждают тех, кто рискнет зайти в место, где они побывали, — Элисса показала пальцем на деревянную перекладину сверху. — Здесь злоумышленники повесили двоих.
Девушка провела пальцем по своей шее:
— Удушение. Это то чувство, когда тебе кажется, что твоя грудь вот-вот взорвется внутри тебя.
— Слышал, это скверная смерть, — не стал отрицать Варлан.
— Но самое страшное — чтобы на телах людей проступила скверна, в раны им добавили кровь порождений тьмы…
— Я знаю, что это дрянь редкостная. Был у нас один гном в Легионе…
— Видения порою могут мучить нас больше, чем самые жуткие раны, — Элисса словно не слушала слов Варлана.
Гном поежился, девушка продолжила рассказ о скверне, о видениях, о раненых людях с отравленной кровью, которых она видела.
Наконец командор замолкла, и они пошли дальше.
Деревянные дома. Варлан заметил следы крови на некоторых из них. Практически везде были выбиты стекла. Пару раз под ногами гнома хрустели осколки.
— Кто-то пытался убежать. Таких отлавливали и обездвиживали. У многих были переломаны ноги. Ведь всех не свяжешь, а добавить сверну в кровь как-то надо.
Элисса открыла дверь в один из домов, та не выдержала и сорвалась с последней петли, на которой висела.
— Здесь мы нашли тела детей. Самой старшей из них было лет четырнадцать. Возможно, это и есть те самые дочки и сын Брогана, из-за которых он пожелал мне «сдохнуть».
— Командор, незачем все это продолжать. Я и так готов был все рассказать. Ты могла просто спросить меня, а не таскать во всему Амарантайну, — произнес Варлан, окончательно потеряв терпение.
— Мальчику было всего десять. И у него тоже были следы скверны; те, кто так старался выдать это все за деяния порождений тьмы, не побрезговали добавить эту дрянь в кровь ребенка.
— Хватит! Один неизвестный, закутанный с головы до ног в длинный плащ, сделал мне заказ на карту, затем за хорошие деньги попросил добыть кровь порождений тьмы. Оплату он принес не сразу, поэтому я надавил на него, он якобы доверился мне и сказал, что от лорда Эддельбрека, который в состоянии заплатить. У меня были подозрения, что мой наниматель не он.
— На телах женщин нашли следы насилия.
— Командор. Там, на рынке, я беседовал с этим лордом, хотел узнать у него, знает ли он, что от его имени кто-то делает весьма сомнительные заказы. Но вы тогда меня дернули и прижали, заставив все рассказать.
— Самую старшую нашли лежащей на этой лестнице, он бросили ее лицом вниз на ступеньки. На руке отсутствовали…
— Хватит! Это все, что я знаю! Клянусь! Да, командор, я готов на очень многое за хорошие деньги, но это не значит, что мое сердце толстое, как шкура бронто. Я все сказал. Клянусь драными Предками!
— Нет, Варлан, — Элисса резко сгребла его за шиворот.
Девушка в мгновение ока сняла с себя маску бесчувствия и теперь давала волю всей своей ярости.
— Варлан! Ты расскажешь мне все! — Элисса вжала его в стену.
— Я уже все сказал! — выплюнул в лицо ей гном.
— Тогда мы останемся здесь! Пока я не ткну тебя в каждый след крови и в подробностях не опишу, что сотворили здесь эти люди. Те самые, которые платили тебе такие хорошие деньги.
Она резко уронила его на пол. Недалеко от Варалана было засохшее пятно алой жидкости, мерзкий запах ударил в его ноздри. Элисса едва ли не за волосы потащила его к отвратительному пятну и ткнула в него.
— Этот человек был в капюшоне. Я не видел его лица. Я хочу помочь, правда… — прорычал гном.
Элисса резко швырнула его в дверь наружу. И прежде чем Варлан поднялся на ноги, она схватила гнома и потащила куда-то.
Лицо Варлана побледнело: за домами виднелся целый ряд небольших возвышений на земле, накрытых грубыми окровавленными полотнами. Не трудно было догадаться, что находилось под ними.
— Я был в Легионе Мертвых. Мертвецами меня не напугаешь, — неуверенно произнес Варлан.
— Я заставлю тебя открыть глаза каждому из них, запомнить их лица, произнести их имена. И сказать им, что именно благодаря твоей лжи я казнила их лорда, который мог защитить их, — произнесла Элисса, не прекращая тащить гнома по направлению к телам.
Гном умоляюще посмотрел на долийку, но та отстраненно взирала на все происходящее. Варлан не выдержал, он принялся упираться и кричать:
— Пусти меня! Больная на голову, бессердечная стерва! Я не могу ничем тебе помочь! Слышишь меня?! Если считаешь меня виновным, так убей сейчас! Разве не это ты втолковывала тому крестьянину?!
— Ты виновен, Варлан, и за это заплатишь. Но вначале ты посмотришь им в глаза…
— Сумасшедшая стер… — гном внезапно замолк. — Подожди. Я вспомнил, у незнакомца в капюшоне был странный выговор.
— Какой выговор? — Элисса перестала тащить гнома, но хватки не ослабила.
— Акцент.
— Орлесианский?
— Нет. Точно не он.
— Откуда ты разбираешься в акцентах?
— Командор, я шатался по всей Вольной Марке и Орлею. Нет, этот мужчина произносил все по-другому. Как же эта страна… Антива! Точно, у него был антиванский акцент!
От удивления Элисса разжала пальцы, гном плюхнулся на землю. Девушки переглянулись, и Кусланд скомандовала:
— Нам нужно на Черные болота. Срочно!
— А как же я?
— Пойдешь с нами, — отрезала Элисса.
— Погоди, переход наверняка будет долгим. Можно я отойду? А то желудок что-то не в порядке.
— Варлан.
— Я серьезно.
— Хорошо, в пределах десяти шагов. И без глупостей.
— Я не идиот. И ноги у вас в два раза длиннее, чем у меня, так что убегать я не собираюсь.
Гном быстро отошел. Согнувшись на четвереньках, он громко освободил свой кишечник. Элисса не упускала его из виду, Веланна же, наоборот, скорчив гримасу, отвернулась и негромко произнесла:
— Как же Марис повезло, что допрашивал ее Натаниэль, а не ты. Кстати, в том доме не было детей среди погибших.
— Я импровизировала, — пожала плечами Элисса. — Мы должны попасть на Болота и взять в плен этого гада, прежде чем он успеет причинить кому-либо вред.
Девушки побрели в сторону Варлана, который потихоньку успокаивался.
Подул небольшой ветер. Элисса повернула голову и увидела, как край одного из окровавленных полотен задрался, и несколько камней, которые так тщательно укрывала грубая ткань, просыпались наружу.