А как поступил бы ты на моем месте? Оставил юнца в живых и сказал лорду Фрею,
что не нуждаешься в союзе с ним? Это привело бы старого дурака обратно в объятия
Старков и стоило бы нам еще одного года войны. Объясни мне, почему убить десять
тысяч человек на поле битвы — это благородно, а дюжину за обеденным столом — нет?
(Дж. Р.Р. Мартин, «Песнь льда и пламени»)

Давным-давно на севере Фереледена располагалась большая крепость. Надо сказать, что с тех пор, как орлесианцев прогнали с этой земли, замок периодически достраивался и перестраивался. Многие путники, которые издали замечали это монументальное строение, были искренне уверены в том, что хозяева — суровейшие из всех ферелденцев — готовы драться за своими стенами до последней капли крови.
Если же путник с добрыми намерениями неуверенно проходил сквозь ворота, то он убеждался, что внешнюю негостеприимность компенсировал просторный семейный очаг, который мог растопить в холодную зиму любое замерзшее сердце.
Близился вечер. Как правило, в этот период времени крепость погружалась в тишину. Солдаты становились на свои посты и охраняли сон хозяев замка и гостей.
Этот день был исключением. Жизнь в замке кипела, и не думая о спокойствии. Солдаты, закованные в лучшую броню, по команде складывали амуницию и припасы в несколько больших повозок. Офицеры сновали между ними, следя за порядком. Лязг доспехов и громкие приказы заглушали любые посторонние звуки на улице.
Внутри самого замка, как ни странно, было относительно тихо. По коридору шла девушка, но не обычной светской походкой, как было положено ей по статусу, а аккуратно взвешивая каждый шаг. Вначале она ставила пятку, затем постепенно переносила вес на остальную часть стопы.
Девушка остановилась возле массивной двери, которую, очевидно, так долго искала. Она затаила дыхание, зеленые глаза игриво блеснули. Разбойница напряглась и с небольшим, но тихим разбегом со всей силы пнула дверь. Бронированные створки с грохотом распахнулись; будь они деревянными, возможно, от такого издевательства сдались бы и слетели с петель. Но дверь удержалась и впечаталась в противоположную стену…
Мужчина, находившийся внутри, от удивления выронил шлем, который угодил ему по ноге, заставив своего владельца немного потанцевать, затем откатился в сторону, где с победным грохотом повалил щит и прислоненный к нему меч.
Рыжеволосая девушка не сдержалась и расхохоталась во все горло. Мужчина тяжело вздохнул, он выпрямился, чтобы придать своему виду благородный образ, и напыщенно наигранным голосом громко произнес:
— Я, Фергюс Кусланд, старший сын Брайса Кусланда и Элеаноры Кусланд, официально объявляю, что я ненавижу, когда моя сестра так поступает! — затем, сделав свой тон менее наигранным, уже от чистого сердца бросил: — Создатель! Может, тебе пора наконец найти себе мужа, чтобы до смерти пугать его?!
— И ты туда же! — фыркнула Элисса, скрещивая руки на груди. — Между прочим, ты сам настоял на том, чтобы с глазу на глаз переговорить со мной.
— Да, хотел, и на серьезную тему.
Младшая сестра скорчила гримасу, а брат продолжил:
— Хотел обсудить с тобой семейные ценности. Зная, как ты не любишь говорить о своих чувствах при всех, пришлось выманивать тебя сюда.
— И ради этого я опаздаю на свидание, — фыркнула Элисса.
— Стой! Не могу поверить, что ты пригласила к себе Дварена, — фыркнул в ответ Фергюс.
— Будешь читать мне мораль?
— Нет, оставлю это вашим матушкам. К тому же сам был таким же в твоем возрасте, а потом встретил Ориану… Возможно, и ты когда-то встретишь того, кто сделает тебя счастливой.
— Ну нет, — Элисса покачала головой и улыбнулась. — Образ хранительницы очага плохо сочетается с моими синяками от тренировок. Уж скорее я стану Серым Стражем.
— Но отец никогда… — начал Фергюс, но сестра его перебила:
— Не позволит. Уж точно не сейчас, когда ты отправляешься на войну. Он так и сказал сегодня Дункану. А ведь какая была возможность… Зато ему не терпится породниться с Хоу.
— Отец и Рендон бок о бок сражались за свою страну. Такая дружба возникает, закаляется во время боя и остается на всю жизнь. А на старости лет превращается в бесконечное количество россказней о «временах, когда мы бились с орлесианцами». Это значит гораздо больше, чем друзья, с которыми можно обсудить на приемах последние сплетни.
— Но почему от дружбы отцов должны страдать дети? — пожаловалась Элисса.
— Дай угадаю, Хоу опять вспомнил Томаса?
— Да еще напрямую высказался на тему того, что отец дал мне слишком много свободы. Кстати, за последние его визиты я ни слова не услышала о его дочери. Впрочем, он никогда особо не рассказывал о ней, да и о жене Хоу я мало что слышала. О Делайле он молчит, словно ее и нет. Это только мне кажется странным?
— Когда дело заходит об ограничении твоей свободы, ты превращаешься в разъяренного Архидемона, — покачал головой брат. — Не бойся. Ты лучше всех дерешься на парном оружии, и вряд ли сын какого-то эрла сможет посадит тебя на цепь, даже если у них в семье так заведено по отношению к женщинам. Касательно Томаса можешь тоже не волноваться. Поговаривают, что его интерес все больше и больше сводится к вину.
— Будущий муж — пьяница. Какая прелесть! — фыркнула Элисса.
— В Фереледене еще полно знатных мужчин, жаждущих породниться с нами.
— Это должно меня успокаивать?! Отец с Хоу, Мать с Ландрой и ее сыном, теперь еще и ты талдычишь мне про брак. Почему всем так непременно нужно выдать меня замуж?! У Хайевера уже есть наследник, и это, кстати, твой сын.
— Об этом я и хотел поговорить, — Ферглюс стал необычайно серьезен. — Я знаю, ты не слишком любишь детей, но, пожалуйста, присмотри за моей женой и ребенком. В Хайевере останется немного солдат, возможно сэр Гилмор, если его не возьмет Дункан. Но только тебе я готов полностью доверить жизни Орианы и Орена.
— Фергюс, ты же знаешь, что я так и сделаю, — Элисса стала тоже необычайно серьезной.
— Мой сын восхищается тобой. Орен часто проникает в зал, где ты тренируешься. Он завороженно смотрит, как ты бьешь других солдат в замке. Недавно я подарил своему сыну деревянные игрушки — меч и щит. С первым Орен пытался как-то обращаться, ко второму не притрагивался вообще. И заявил, что хочет второй деревянный клинок. Перед сном он снова и снова заставляет мою жену рассказывать истории о том, как король Мэрик и его воинственная жена…
— О нет! — Элисса прикусила губу. — Вот почему Ориана так косится на меня.
— Подожди, я еще не озвучил тебе фразу моего сына о том, что он хочет жениться на женщине, которая владеет мечом лучше него.
— Вот теперь это мне придется защищаться от Орианы, а не наоборот, — покачала головой Элисса, а затем задумалась. — Погоди, Орен не умеет правильно произносить слово «меч». Фергюс, ты надул меня!
— Приукрасил, — поправил ее брат, — но суть не меняется. Мой сын в восторге от своей тетки, и тебе придется с этим мириться.
— Я позабочусь о них. Я обещаю. Может, попробую научить твоего сына держать меч в руках или хотя бы произносить это слово правильно, — Элисса обняла брата и, понизив голос, произнесла: — Мне все это очень не нравится. Этот призыв короля… Что, если это чей-то хитрый политический ход? Собрать всю армию на краю страны возле Диких земель. Что мешает кому-то сейчас высадиться с моря и начать полномасштабное вторжение на Ферелден?
— А что, если это действительно порожденья тьмы? — брат отстранился и посмотрел сестре в глаза.
— Тогда дело еще хуже. Фергюс, прошу тебя, не геройствуй зря и сделай все, чтобы выжить. Ты нужен здесь, этому замку и своей семье.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Даже те, кто хорошо знал Элиссу, редко могли видеть ее такой серьезной и напуганной.
— Обещаю. Я буду осторожен, а также в придачу буду сотнями убивать порождения тьмы, а возможно, и самого Архидемона.
— А Серые Стражи тогда на что? — улыбнулась Элисса.
Они снова обнялись. Сестра подняла шлем, который уронил брат из-за ее дурацкой выходки. И они попрощались.

***

Элисса нанесла удар мечом, вернее, она медленно рассекла воздух, а с ним и воображаемого противника… Должно быть, очень медленного противника…
Корка сковывала ее, а резкие движения девушке были строго-настрого запрещены. Впрочем, Элисса уже не первый день пыталась тренироваться. Постепенно, шаг за шагом она чувствовала в себе все больше и больше сил. Первые уроки были самыми сложными и не столько изматывали, сколько заставляли терпеть отвлекающий зуд под коркой. Так и хотелось выронить меч на пол, содрать проклятую корку и расчесать все к Архидемону, наплевав на то, выросла там новая кожа или нет. Постепенно это безумная жажда чесаться начала спадать. Кусланд питала надежду на то, что скоро эту корку снимут с нее, и она сможет нормально двигаться.
Элисса воровато посмотрела на дверь. Точь-в-точь как ребенок, ожидающий, что в комнату может в любой момент зайти мать и пригрозить пальцем. Убедившись, что к двери никто не приближается, девушка приподняла рваную рубаху, в которой ей приходилось ходить, и посмотрела на корку. Кажется, край начал чуть-чуть отставать.
Ведь не будет преступлением, если она снимет самый краешек. Пальцы девушки потянулись к черной корке и, кажется, начали поддевать ее… Послышался звук резко открываемой двери. Элисса резко отдернула руку и уставилась на вошедшую.
— Ты что делаешь? — гневно вскрикнула Веланна.
— Смотрю на свою заживающую рану, — констатировала факт Элисса, дергая рубаху вниз.
— Я все видела, ты пыталась содрать корку.
— Нет, я только смотрела… А, впрочем, сознаюсь, пыталась и мысленно уже сковырнула ее дюжину раз, — вздохнула девушка.
Веланна всегда приходила с утра и бросала на стол Элиссы целый ворох писем. А командор, закатав рукава своей рваной рубахи, принималась за почту. Кстати, надо отдать Веланне должное: после того инцидента с письмом от Стражей эльфийка больше не вскрывала конверты.
Зато Первая проявляла необычный интерес к экспедиции Натаниэля. Элисса чуть ли не каждое утро вместе с ворохом писем получала вопрос: «Посмотри, нет ли среди них новостей от Хоу?» В один прекрасный момент Элисса не выдержала и поддела Веланну относительно ее проявления заботы к жизни шемленов или одного в частности. На что эльфийка скорчила гримасу и в деталях поведала Элиссе еще раз, какая беда грядет в Тедасе…
Веланна сделала вид, что ее заботит результат экспедиции, а все остальное — мелочи. Элисса не поверила долийке ни на йоту.
Сейчас Элисса подошла к столу, оперев меч на ближайшую стену, ожидая того, что Веланна положит на мебель стопку писем. Долийка не двинулась с места и не прошла к столу, как это происходило каждое утро. Веланна не томила Элиссу и сразу перешла к делу:
— Плохие новости. Совершено нападение. В этот раз это оказались фермы с несколькими семьями.
Элисса глубоко вздохнула. Командор предполагала, что, пока никто не знает, жива она или нет, нападений не будет. Она ошиблась.
«Что ж, Натаниэль, прости, но я не буду сидеть под землей, пока наверху убивают моих людей», — мысленно
обратилась к другу Элисса.
— Это не все, — мрачно вздохнула Веланна и продолжила: — На первый взгляд, все действительно выглядело так, словно это были порожденья тьмы. Люди, развешанные на перекрытиях, развороченные дома. Скверна на телах. Но, присмотревшись, на запястьях людей обнаружили следы веревок, а женщин, похоже, перед смертью изнасиловали.
Элисса закрыла глаза, она начала понимать смысл всего произошедшего.
— Кому принадлежали те земли? — резко спросила Кусланд.
— Я не знаю. Офицер, который вел расследование, знает. Надо спросить у него в Башне.
— Подожди, — Элисса бросилась к столу и выудила из стопки писем карту Амарантайна. — Покажи мне, где находились эти фермы.
— Вот здесь, — Веланна указала пальцем, затем, заметив перемену на лице Элиссы, спросила: — Почему это так важно?
— Это земля покойного лорда Эддельбрека. Несколько моих солдат напали на одну ферму на окраине. Лорд пытался защитить своих людей и обратить мое внимание на то, как мои же люди с ними поступают. В итоге я его казнила по ложным уликам. Теперь люди подумают, что это дело рук моих солдат. Причем все! Включая все нападения.
— Но почему? Зачем тебе грабить своих же торговцев?
— Многим не нравится, что большинство средств уходит на защиту края. Они могут выставить это таким образом, что мои люди нападали на караваны, продавали товары на черных рынках, а деньгами пополнялась опустевшая казна, которую «я всю растратила на несуществующую войну с Орлеем».
Элисса смахнула карту со стола. Что она будет делать, если начнется вторжение в Ферелден, когда она не может разобраться даже с внутренними врагами?
— Выставить все так, словно в нападениях виновны порожденья тьмы. Кто, как не Стражи, лучше всего знает, где добыть их кровь и как выглядят разоренные ими земли и убитые ими люди?
— Насколько я помню, Стражи — герои, которые победили Мор.
— У Стражей в Ферелдене своя история. Мы могли быть героями, а уже через поколение нас изгонял какой-нибудь вздорный монарх.
— Люди слишком часто меняют свою историю, подстраивают под каждого правителя. В каждом вашем королевстве она своя. Мы же стараемся сохранить ее такой, какая она есть. Герои остаются героями, а злодеи — злодеями, даже если это раскрывает нас самих с не очень хорошей стороны, — произнесла Веланна.
В любое другое время Элисса могла бы поспорить с долийкой, но сейчас она просто склонила голову и произнесла:
— Возможно, ты и права. У нас историю пишет тот, кто побеждает. В Денериме я могу быть по-прежнему Героиней, победившей Мор, а здесь я, скорее всего, скоро стану монстром, которым пугают детей на ночь.
— Что мне нужно сделать?
— Я просила тебя принести мне нормальную одежду из Башни.
— Подожди, ты же не собираешься идти…
— Собираюсь, — перебила ее Элисса, она и сама не заметила, как ее руки сжались в кулаки. — Если я не появлюсь в ближайшее время в Башне, люди поднимут восстание.
— Или твое присутствие его поднимет, — скептически заметила Веланна.
— Нет. Последствия будут, даже если я сейчас продолжу прятаться. Это был грязный ход, чтобы выманить меня. Те, кто стоит за всем этим, бросили мне вызов. Только смелости найти меня и плюнуть в лицо они не нашли и опустились до такого.
Элисса замолчала. Она развернула сверток, который принесла ей долийка, и теперь изучала содержимое:
— А где рубаха? — девушка вопросительно покосилась на Веланну.
— Ты сказала принести тебе одежду. Откуда я знаю, что у вас, у шемленов, в моде.
— Дело не в моде, — покачала головой Элисса. — Дублет надевается на рубаху, а не на голое тело.
— На тебе сейчас рубаха.
— Которую я собираюсь выбросить, так как несколько резких движений, и она окончательно порвется.
— Могла бы поблагодарить.
— Ну спасибо, что хотя бы взяла мне штаны, — фыркнула Элисса.

***

Лавка с колбасами всегда приманивала покупателей своим запахом, который разносился по всему рынку, заставляя желудки людей недовольно урчать.
Анита часто бывала с отцом на рынке и не раз рассматривала содержимое лавки, которое редко менялось. В этот раз девочка глянула в сторону колбасных изделий только из любопытства, вызванного гномом, который тщательно изучал ассортимент.
Отец и девочка часто путешествовали. Аните больше всего нравилось смотреть не на новые города, а на их обитателей, в частности на гномов и эльфов. С одной стороны, они все были похожи на людей: две руки, две ноги, голова… С другой стороны, в них было нечто такое неуловимое, что разительно выделяло их из толпы и делало чужими на фоне людей. И дело даже не в физических различиях.
Анита пока не смогла раскрыть для себя эту загадку, но она не теряла надежду.
Отец часто говорил девочке, что глазеть нехорошо, но Анита не могла с собой ничего поделать. В конце концов что плохого в том, чтобы просто кого-то рассматривать?
Так внимание девочки привлек один гном на рынке. Он отличался от своих сородичей прежде всего броскими узорами на лице и теле, кажется, их называли «татуировками». Аните всегда было интересно, смывается ли краска, которой они наносятся, или рисунки остаются на всю жизнь.
Девочка внимательно рассматривала гнома, который, заметив ее интерес, приблизился к ней, оторвавшись от рассматривания колбасных изделий:
— Никогда не видела гномов, малышка? — Анита не сразу поняла, что незнакомец обратился к ней.
— Видела, но только не с такими интересными рисунками. Их дают в качестве награды?
— Скорее, в качестве наказания, — поправил ее гном.
По тону его голоса девочка до конца не понимала, дружелюбен ли он по отношению к ней. Поэтому Анита продолжила расспрашивать:
— За плохое поведение?
— За разные вещи, иногда за плохое поведение других.
— Но разве это справедливо — наказывать кого-то за действия других? Ведь Создатель должен…
— Забудь про вашего Создателя, дитя, — оборвал ее гном. — Мы можем сотни раз убеждать себя, что существует некий великий творец или великие предки, или еще какая-то мифическая хрень. Но все всегда сводится к одному. Единственная сила, которая способна перевернуть мир — это деньги! И чем раньше ты это поймешь, тем…
Гном не успел договорить из-за раздавшегося громкого вскрика: «Анита!»
Девочка тут же всполошилась и побежала к крикнувшему ей человеку. Варлан только сейчас заметил, как из-за пояса у Аниты выглядывает деревянная палка. Кажется, как-то, побывав на Черных болотах по делам, он видел, как эта девочка поколотила мальчика, который насмехался на ней.
Затем гном внимательно рассмотрел спутников девочки. Мужчина с плотной рыжей шевелюрой, очевидно, ее отец, приобнял девочку и принялся что-то ей пояснять. Второй его спутник был намного тоньше в кости, магическая мантия на нем облегала фигуру, придавая обладателю… как там выражаются люди? Варлан задумался. Ах да, «респектабельный вид».
Гном еще раз бросил взгляд на деревянную палку за поясом у девочки. Неужели наземники не могут сделать нормальные игрушки для своих детей?
Гном посмотрел на развевающиеся рыжие косы малышки и подумал о командоре Кусланд.

Варлан развернулся, чтобы вернуться к лавке с замечательными колбасами, но столкнулся с преградой в виде женских ног. Подняв глаза, он встретился взглядом с зелеными глазами Элиссы Кусланд.
Гном быстрым взглядом окинул командора. Кажется, с их последней встречи она стала выглядеть лучше… Пожалуй, намного лучше. Синяки под глазами девушки практически исчезли, кожа перестала быть мертвецки бледной и стала чуть более розовой. Хм, еще одна деталь — на шее у командора появился шрам, сильно напоминающий след от удавки.
Варлан понял, что инициатива в разговоре отводится ему, поэтому произнес первое, что пришло в голову:
— Командор, выглядите получше, чем в день нашей последней встречи, — это была правда.
Наземница же отреагировала на его слова по-своему. Она молча схватила гнома и практически за шиворот потащила за угол. Девочка и двое мужчин с интересом наблюдали за этим зрелищем, пока командор и гном не скрылись с поля их зрения.
Варлан осматривался по сторонам. Стоило ли ему удирать? Куда он побежит? Как он, гном с яркими татуировками, спрячется в толпе наземников?
Как только они оказались в безлюдном месте, Варлан попробовал начать диалог заново:
— Командор, к чему такая таинственность?
И снова Элисса среагировала немного не так, как ожидал Варлан. Гном понял это слишком поздно, когда кулак девушки уже практически впечатывался в его лицо, а краски вокруг быстро потемнели…

Руки Варлана завели за спину и связали. Его тщательно обыскали. Из оружия у гнома имелась только пара топоров, которые теперь победно болтались на поясе у Элиссы вместе с ее парными мечами.
Из имущества при нем обнаружили много мелких мешочков, но, раскрыв их, с разочарованием нашли только сухари, распространенные засушенные лечебные травы, а единственная фляга оказалась наполненной обычной водой. Судя по лицу командора, она словно ожидала найти в ней кровь младенцев, а в карманах — человеческие кости, а не обычный комплект провизии гнома, которому приходится спускаться под землю.
С командором была еще долийка: гном быстро определил, кто она, по татуировкам. Конечно, не таким ярким, какие делаются в Легионе Мертвых, но достаточно заметным, чтобы сразу определить, кто она. Варлан не являлся ценителем людской или эльфийской красоты, но даже он вынужден был признать, что долийка была красавицей. Ее бесстрастное или недовольное выражение лица придавало ее красоте сходство со статуями. Идеальный профиль, светлые волосы, собранные сверху, благодаря которым открывалась изящная шея, ну и, конечно же, холодный взгляд.
Кстати, эльфийка шла впереди, а командор замыкала шествие. Таким образом судьба Варлана оказалась в руках двух женщин.
Судя по всему, его вели в Башню Бдения. Чтобы хоть как-то пролить свет на свою участь, гном пару раз попытался завести разговор, но тщетно. Что поделаешь, не любил и не умел он строить из себя невинность! А на более прямые вопросы Элисса отвечала очень сжато и прохладно. Гном не знал, предпочел бы он, чтобы девушка открыто осыпала его проклятиями или вот так молча шла за ним с его же оружием у себя за поясом.

Они дошли до места, откуда уже можно было созерцать возвышающуюся Башню Бдения. Веланна остановилась и вопросительно поглядела на Элиссу. Кусланд присмотрелась и увидела толпу людей перед закрытыми воротами замка. «Неужели это то, чего я боялась?» — спросила себя девушка.
Прищурившись, командор попыталась рассмотреть «незнакомцев»: в основном без доспехов, в неприметных одеждах, вооруженные чем попало… и мужчины, и женщины. «Да, это именно то, чего я боялась», — ответила сама себе она.
Крестьяне. История повторялась снова. Когда-то под стенами этой Башни уже собиралась толпа голодных и напуганных людей. Тогда Элиссе удалось справиться с ситуацией, несмотря на то, что отдельные бунтовщики так и подстрекали толпу и несколько раз чуть не добились своего. Командор разрешила ситуацию без кровопролития и в то же время не допустила крестьян к запасам. Капитан Гарэвел тогда еще произнес нечто вроде «дай толпе палец, и она откусит руку». А сейчас… Амарайнтайн был на грани, Темный Волк хорошо постаралась с репутацией Элиссы, и ее смерть уже мало что смогла поменять.
Кусланд задумалась. Кого видели в ней люди? Одержимую мыслью о войне с Орлеем? Тирана, который казнит любого, хоть как-то осуждающего ее действия? Ту, что не в состоянии защитить своих людей?
Толпа, скорее всего, обвинит Элиссу во всем. Сможет ли она уговорить крестьян, как сделала это семь лет назад?
Кусланд опустила взгляд на Варлана. Если Элисса и пойдет на свой страх и риск к разъяренным крестьянам, то уж точно без такого попутчика за спиной.
Командор повела Варлана и Веланну обходным путем и воспользовалась проходом, который обычно служил для того, чтобы втайне относить тела Архитектору. Элиссе было не по душе, что теперь про эту лазейку знал и Варлан. Тем больше у нее будет причин посадить гнома под замок.

Они вышли во внутренний двор Башни. Как только один из офицеров завидел Кусланд, он тут же понесся к ней:
— Командор, под воротами собрались крестьяне из земель лорда Эддельбрека.
— Что они хотят?
— Видеть вас.
— Кроме этого они выдвигали какие-нибудь требования или говорили, почему хотят видеть именно меня?
— Нет, командор. Они отказываются что-либо обсуждать или расходиться, пока именно вы не поговорите с ними, — покачал головой офицер и добавил: — Кроме этого, незадолго до их прихода в крепость пришла банн Эсмерель со своей охраной, еще несколько баннов и представителей Гильдии. Они тоже жаждали поговорить с вами.
— Они сейчас здесь? — спросила Элисса в надежде получить отрицательный ответ.
— Да. Когда сюда прибыла толпа крестьян, ворота пришлось закрыть. Так что все гости Башни Бдения оказались заперты здесь с солдатами.
— Говорите, Эсмерель пришла сюда со своими солдатами? — переспросила Элисса
— Да — Где она?
— Недалеко от ворот.
— Вот что, поднимите к воротам побольше солдат и выставьте их аккуратно на стены. Пусть выглядит так, будто они наблюдают за крестьянами, но на самом деле пусть смотрят в обе стороны. И в случае чего лучники должны быстро открыть огонь по солдатам, если те что-то учудят. Позаботьтесь о том, чтобы вокруг наших гостей не было слуг, ремесленников или прочих людей, которые трудятся в Башне, чтобы их не задеть. А еще лучше велите им всем закрыться внутри Башни в центральном зале.
— Да, командор. Только вот мастер Вейд будет сопротивляться этому.
— Тогда объясните ему, что толпа разозленных крестьян может разорвать его на части, и он уже никогда не сможет делать доспехи, даже для «солдатни»!
— Есть.
— И еще одно. Почему вы не забрали у солдат банна Эсмерель оружие?
— Командор, как правило, мы обыскиваем только незнакомых людей. Для знати Амарантайна, впрочем, как и для любой другой части Ферелдена, путешествовать с солдатами и уметь пользоваться оружием — норма. Наши гости сочтут это оскорблением.
Отец Элиссы думал так же, когда запустил в замок солдат Рендона Хоу.
— Новое правило: чьих-то солдат мы пускаем в крепость только после того, как они сдадут оружие, — отрезала Элисса. — Если кто-то из наших гостей будет сильно возмущаться, скажите, что это приказ командора — вышвыривать каждого сопротивляющегося в толпу разъяренных крестьян.
Офицер побежал отдавать распоряжения. Командор вздохнула и прошла дальше по двору, постепенно приближаясь к центральным воротам. Веланна и Варлан молча следовали за ней.
Худая фигура банна Эсмерель особенно выделялась в окружении ее «небольшой личной гвардии». Недалеко от нее стояло еще четыре человека, наверное, те самые несколько баннов и представителей Гильдии, которых упомянул офицер.
Элисса остановилась, издали наблюдая за тем, как ее подчиненные подходят к гостям и просят тех сдать оружие.
Как обычно, ужасно накрашенное лицо банна Эсмерель едва не позеленело от злости. Но женщина была слишком умна, чтобы позволить своей ярости выплеснуться наружу, чего не скажешь о ее спутниках. Один из баннов с прической под горшок и аккуратными усами начал что-то громко кричать. Офицер не растерялся и, видимо, слово в слово пересказал приказ Элиссы, на что возмущенный быстро заткнулся и снял пояс с дорогим, небось, «фамильным» мечом.
Когда солдаты из Башни Бдения разоружили гостей, Элисса решила, что насладилась представлением достаточно и может выходить собственной персоной.
— Командор, — поприветствовала Элиссу банн Эсмерель.
Столь короткое слово было брошено таким ледяным тоном, от которого хотелось пойти и «лизнуть кувалду на морозе», только чтобы хоть чуть-чуть согреться.
— Мне доложили, что вы хотели меня видеть, — ответила Элисса. — Понимаю, что не пристало во дворе принимать хозяев, но хотелось бы узнать причину вашего приезда. Ведь нападение наглядно продемонстрировало, как небезопасно сейчас в наших краях.
— Поэтому вы забрали у моих людей оружие? — заметила женщина.
— Банн Эсмерель, вы в Башне Бдения. Здесь хорошо обученные солдаты, которые знают свою работу. Уверена, что здесь мы все в полной безопасности.
— Командор, речь, как вы догадались, пойдет о произошедшем сегодня на ферме, — банн Эсмерель сделала драматическую паузу.
— Это ужасная трагедия, и я обязательно выясню, кто в этом повинен, — быстро вставила свою реплику Элисса.
— Когда-то я уже приходила в Башню насчет того, чтобы послать еще людей на поддержание порядков в Амарантайне.
— Как видите мои люди здесь. Занимаются нашей и вашей защитой.
— Дело в том, командор, что после произошедшего есть смысл усилить защиту тех людей, которые живут за пределами города и Башни Бдения.
— Банн Эсмерель, в препирательствах с лордом Эддельбреком вы долгое время твердили противоположное, — заметила Элисса.
— Командор, погибли люди. И неважно, умерли они в Башне, в городе или на ферме. Нужно принять меры.
— Я подумаю над этим, — пообещала Элисса и подошла к офицеру:
— Заберитесь на стену и крикните крестьянам, чтобы они отошли от ворот. Тогда я выйду им навстречу.
— Командор, вы собираетесь выйти наружу?
— Именно.
— Но это толпа, она…
— Может меня затоптать, — спокойно закончила за него девушка, — поэтому я прошу приказать им отойти от ворот.
— Командор, во имя Создателя! Одумайтесь, разъяренные крестьяне…
— Не разойдутся сами по себе, — закончила за него Элисса, затем она понизила голос до уровня шепота: — Послушайте внимательно! У меня есть план. Но мне нужно, чтобы вы тщательно проследили за нашими солдатами. Со стороны мои действия могут показаться чересчур рискованными или даже безумными. Но это только видимость, знайте, что, пока наши солдаты не будут вмешиваться, я буду контролировать все происходящее. Попытка «защитить меня» или «помочь мне» может привести к большому кровопролитию. Вы поняли ваш приказ?
— Да, командор, — подтвердил офицер.
— И не забывайте про Эсмерель и ее людей, — Элисса отошла от него и направилась в строну долийки с гномом.
— Ты серьезно? — спросила ее Веланна.
— Как никогда, — ответила Кусланд и кивнула в сторону Варлана. — И не своди глаз с нашего друга. Он не так прост, как кажется на первый взгляд.
— Могла бы и не говорить, — фыркнула Веланна в ответ.