Вначале всё шло хорошо.

Ферелден постепенно восстанавливался — отстраивались деревни, люди становились спокойнее, налаживался быт, возвращались домой беженцы. С ними в Денерим хлынули дельцы из Марки, вольные рыцари и прочие искатели приключений. Столица расширялась, государственные хлопоты росли как снежный ком, и со временем королевский двор тоже расширился, всё больше и больше напоминая переполненный улей — того и гляди, появится новая королева, и рой начнёт делиться.

Алистера это не беспокоило. Когда на Малом Совете слишком часто возникали неудобные вопросы, Табрис и Зевран внезапно исчезали — на пару недель, месяц или два, потом так же внезапно возвращались с ответами и именами, смуглые от северного солнца или пропахшие насквозь мускусными западными духами. Несколько недель двор лихорадило, но в итоге все накопившиеся сложности решались сами собой, и наступал период благоденствия. Алистера поначалу тоже бросало то в жар, то в холод от этих чисток, но со временем он привык. Было проще не обращать внимания на исчезновение из дворца нескольких придворных чиновников и продолжать трудиться на благо Ферелдена.

Но время не стоит на месте. Погиб Зевран — глупо, из-за какой-то дурной мелочи, и командор закусила удила. Стала жёстче, злее. Прибрала к рукам сеть Зеврановских информаторов, окунулась в мир подозрительных личностей и с такой яростью принялась, как она это называла, «выпалывать орлейские сорняки», словно от этого зависела судьба всего Тедаса. Если раньше разоблачённого шпиона выпроваживали из страны, то теперь он просто исчезал.

Донесения сыпались ворохом на необъятный королевский стол, иногда липкие от крови.

Обвинения в шпионаже не останавливались: она вынюхивала предателей среди всех — мебельщиков, новых стражников, учёных, приехавших по приглашению преподобной матери, служанок, которые имели глупость улыбнуться королю чуть теплее, чем того требовал протокол. Про красивых молодых женщин, появлявшихся при дворе, не стоило и говорить: биография каждой из них была подробнейшим образом рассмотрена, взвешена и посчитана. Будто нельзя предположить, что он может увлечь даму сам по себе. И каждый раз это приводило к одному и тому же результату. Даже если королевская фаворитка оказывалась чистокровной ферелденкой и не имела порочащих связей, она всё равно теряла расположение короля — чтение досье убивало всю романтику. Иногда, глядя на очередную папку, переложенную разноцветными закладками (зелёные — родственные связи, розовые — любовные, красные — выписки из писем и дневников о короле, синие — информация о взятках), он ненавидел Табрис.

Однако в этот раз всё было по-другому.

В этот раз леди командор назвала предателем Орена — сына тейрна Кусланда, которого слуги чудом спасли во время хайеверской резни. «Он самозванец!» — упрямо твердила Табрис. «Каллиан, уймись! Тейрн его узнал», — возражал Алистер. «Прошло тринадцать лет, опомнись! Даже если его спрятали на время Мора, почему не вернули отцу, когда Мор утих? Почему он всплыл только сейчас, когда Собрание потребовало от тебя назвать преемника?»

Она настаивала, чтобы Алистер отдалил от двора юного наследника тейрна, чтобы его выслали обратно в Вольную Марку. Она говорила гадости, что он-де пытался соблазнить её, исходила на желчь, называла смазливым орлейским выкормышем. Алистер невольно задумывался: что такое творится с Табрис? Разве может мальчишка Кусланд быть шпионом? Орен до сих пор боится повышать голос, дёргается от резких звуков и не решается приказывать слугам. В нём Алистер видел молодого себя — всеми брошенного и покинутого. Он боялся признаться Каллиан, что привязался к юнцу, как к сыну.

***

— Нам надо что-то делать с самозванцем.

Он покачал головой. Разговор затянулся за полночь и шёл уже по третьему кругу. Он видел то, чего не хотела видеть Табрис — пусть Орен воспитывался в Марке и был бравым воином, а скорее школяром, но за неполный год своего пребывание в Хайевере он добился обожания народа. Если с головы Вернувшегося Сына упадёт хотя бы волос… Слишком многое поставлено на карту, чтобы так рисковать.

— Если этого не сделаешь ты, это сделаю я! — хриплым голосом сказала Табрис.
— Не сейчас. Это, — Алистер указал подбородком на тощую папку с бумагами в её руках, — не доказательства.
— Он ставленник Орлея! Не понимаешь, так просто поверь!
— О да, — попытался пошутить Алистер. — Тебе ставленники Орлея даже в тех поварах примерещились!
— Они действительно планировали тебя отравить, если ты не забыл.
— Это были тевинтерские сектанты! Никакие не барды! Ты сходишь с ума, Каллиан. Остановись. У тебя паранойя хуже, чем у Логейна!
— Это ничего не значит. Не смей…
— Молчать! — рявкнул Алистер. — Я тут король. Я смею. Я запрещаю тебе предпринимать какие-либо шаги.

Ноздри эльфийки гневно раздулись, и Алистер, спохватившись, примирительно поднял руки:

— На время, Каллиан! Только на время! Ссориться с тейрном сейчас для нас смерти подобно. Он в новообретённом сыне души не чает. Подумай, какой скандал будет, если мы допустим хоть малейшую ошибку. Он нам этого не простит. Ни он, ни его союзники. А нам необходимы его солдаты, его деньги и его корабли. Каллиан, я ценю, что ты делаешь для Ордена и для страны, но помоги мне. Пока просто наблюдай, хорошо?

Глядя на её поникшие плечи, он даже поверил, что это сработает.

Она не спускала с юноши глаз и ежедневно слала Алистеру донесения, которые тот даже толком не читал — ну что важного в том, что Орен поцеловал руку мадам Н., кивнул торговцу с рынка и бросил соверен нищенке? Мальчишка вежлив и сострадателен, только и всего. Кто знает, что ему пришлось пережить там, в Марке, может, тоже приходилось жить впроголодь? Тощий, как дудочка… Зато Алистер подолгу перечитывал, мял в руках и разглаживал четвертушки листков, пришпиленных к отчётам дежурств городской стражи — сводки об обнаруженных трупах. По странному стечению обстоятельств в них фигурировали имена тех, о ком он ранее читал в донесениях командора Табрис. Листки отправлялись в камин, и чернота в его душе копилась с каждым разговором с Каллиан.

Она клялась, что ни при чём. Но его вера таяла, как кусок масла на жаровне. Кому ещё было нужно запытать до смерти этих людей? Грабителям? Которые даже не забрали ларец со сбережениями вдовы и не разграбили лавку с вином? Не смешно. Грубо и грязно. Каллиан была одержима, а повод удалить её от двора, не вызывая скандала и подозрений, всё никак не находился.

***

Весть о покушении пронеслась по городу молнией — юный Кусланд выжил чудом! Орен направлялся на торжественную литургию в честь Откровения Андрасте и прямо на площади, при всём честном народе его свиту обстреляли с крыш. Всё произошло слишком быстро, собранные описания стрелков не отличались разнообразием — в капюшонах, броня тёмная, примет нет. Действовали уверенно — осыпали процессию дождём болтов и, когда весь отряд полёг, испарились. Однако у Фергюса оказались преданные солдаты. Гвардейцы заслонили наследника своими телами, и он выжил, укрытый их трупами. Нападавших, разумеется, не нашли. Зато извлечённые из тел четырёхгранные болты были Алистеру хорошо знакомы. Такие привозил из Антивы Зевран. Такие использовали люди Каллиан.

Орен сидел в кресле Алистера, поджав ноги под себя, и нервно крутил на пальце массивное кольцо. Одежда короля — его когда-то зелёно-голубой, а теперь бурый от крови камзол Алистер приказал сжечь — была Орену не по размеру, шея торчала из ворота, как стебелёк одуванчика. По-хорошему, парня сейчас надо было бы отправить в баню — отмыться от чужой и своей крови, но Алистер попросту боялся. Вдруг во дворце есть агенты Каллиан?

Когда в кабинет вошла арестованная командор — стремительно, обгоняя конвой, юноша сжался в комок, цветом лица сливаясь с повязкой.

— Ваше величество! Это убийство не моих рук дело!
— А это тогда что? — он хлопнул по столу так, что болт подпрыгнул и прокатился к Табрис. Та покачала головой.
— Меня подставили.
— Замолчи! Ты перешла все границы, Каллиан! Убийства! Подлоги! А теперь ещё и покушение на наследника тейрнира на глазах всего Ферелдена!
— Это многоходовка, Алистер, — она покачала головой, и он вдруг на какое-то мгновение усомнился. — Ты не видишь, но я вижу. Орлесианцы убили своего агента, чтобы…
— Он жив, не надейся. Хоть в этом мне повезло.

Алистер сдвинулся в сторону, давая ей увидеть Орена. И тут же пожалел об этом. Она вперилась в юношу пронзительным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Ты мне не веришь, — Табрис не спрашивала, она констатировала факт. Небо синее, трава зелёная, я не твой друг.
— Не верю. Я вышлю тебя вон из страны, и чтобы духу твоего тут не было!
— Ты не посмеешь, — она сказала это тихо, и по комнате словно зимой повеяло. — Я командор Серых Стражей Ферелдена, и я сделала для этой страны больше, чем кто-либо представляет. Этот мальчишка — орлесианец, марионетка Селины. Ты слеп.
— Замолчи.

Табрис шагнула к нему.

— Он бард. Он обманул всех вас. Я могу это доказать прямо сейчас.
Алистер взглянул ей в глаза и остолбенел — глаза эльфийки были как стекляшки, которые вставляют чучелам.
— Каллиан, остановись.

Она словно не слышала. Алистер видел, как её рука тянется вверх, к поясу, как пальцы касаются фляги с кислотой — когда-то её фляги столько раз спасали его жизнь, — как они смыкаются на рукояти ножа. Она смотрела на Орена так, словно во всём мире существовали только они двое — она и всхлипывающий за Алистеровой спиной мальчишка.

Алистер был готов к её рывку, но всё равно опоздал. Он успел вцепиться в локоть, развернуть к себе — вес играл ему на руку, попытался выбить нож…

За границей этой яростной схватки где-то мелькали лица лейтенантов, пятна света, крики, грохот, но Алистер видел только искажённое ненавистью лицо подруги, слышал резкое свистящее дыхание. «Не хочет убивать», — вспыхнула мысль, когда эльфийка просто боднула лбом в щёку, хотя из такой позиции ей было проще проломить ему переносицу. «Брось нож», — шипел он, выворачивая её запястье. «Нет. Убью». Казалось, что он чувствует, как проминаются и ломаются под накладкой тонкие пястные кости, но Каллиан упорно била его локтями и коленями, а в нескольких шагах от них кружили лейтенанты, выжидая момента, чтобы броситься и скрутить свихнувшуюся леди Табрис.

Он с силой ударил каблуком по мыску её сапожка, она выдохнула, отлипла на мгновение, ощериваясь, как бешеная собака. В уголках рта скопилась розовая слюна. Алистер уже видел, что будет — он ударит её в живот, она захлебнётся воздухом, её оглушат и свяжут, суд — казнь — волнение — слабость — мятеж — война… Каллиан не смотрела в его глаза. Каллиан смотрела на мальчишку, на вбежавших солдат в зелёных мундирах, на искажённое лицо тейрна Фергюса, огибающего стол. Две секунды — и она не сможет достать самозванца.

Алистер отступил на полшага назад. Каллиан крепче стиснула нож и вложила в рывок всю себя — врезаясь в плечо короля, вынуждая его податься в сторону — лишь бы успеть уничтожить угрозу.

И жалобно выдохнула, наткнувшись на подставленную Алистером руку. Зажатый в кулаке эльфийки нож, гладкая рыбка сильверита, провернулся, легко входя в бархатную куртку. Он надавил на её запястье, вкладывая свой вес, ведя нож вниз.

Весь мир сжался в точку, в пронзительный, всё понимающий взгляд Каллиан. Он не мог отвести глаза. Её губы так и не шевельнулись, не выдохнули его имя, не выплюнули проклятие. Они так и стояли до самого конца, цепляясь друг за друга, оглохшие, ослепшие, пока тело эльфийки не обмякло. Алистер попытался удержать её, но поскользнулся от натёкшей крови, и леди командор упала сломанной куклой.

Тейрн Фергюс подхватил его за локоть.

— Ваше величество! Могу ли я…
— Можете. Воды. В графине. Быстро. И всех вон, — приказал Алистер, стараясь не рухнуть в обморок рядом с трупом.

В комнате воняло свежей кровью и нечистотами. «Почему любая попытка предотвратить войну пахнет смертью и дерьмом?»

***

Похороны прошли скромно. Слухи удалось замять.

Как бы цинично и мерзко это ни звучало, но убийство леди Табрис на глазах тейрна Фергюса отразилось на государственных делах Ферелдена самым благоприятным образом. Тейрн полностью поддерживал все начинания Алистера, ссужал деньгами на обустройство фортов и подписал соглашение о безвозмездных услугах по обеспечению коронной морской торговли. Правда, должность тайного канцлера фактически пустовала. Безопасностью переписки занимались двое достаточно надёжных людей, не склонных к излишнему насилию, но Алистеру было тяжело думать, что кто-то сможет заменить ему его Табрис.

Алистер пригласил Фергюса занять место в Малом совете, и тот любезно принял это приглашение. Орен тоже присутствовал на заседаниях на правах наследника тейрнира. Да и просто потому, что Алистер и Фергюс решили, что это будет хорошая идея. После «того инцидента» — об обстоятельствах гибели леди Табрис старались не говорить — сын тейрна в одночасье повзрослел. Он по-прежнему избегал повышать голос, был вежлив со слугами и сострадателен, но в нём теперь чувствовался внутренний стержень. Язык уже не поворачивался назвать его мальчишкой. И все чаще, обдумывая его немногословные, но веские замечания, Алистер ловил себя на мысли, что из него может получиться толковый владетель. Уж больно хорошо этот молодой человек вписался в кабинет Малого совета. Странно было бы прийти и не увидеть его, сидящего перед разложенными документами и неизменно крутящего на пальце массивное кольцо. Вот и сейчас Алистер улыбнулся отвлёкшемуся от бумаг Орену и бросил тому яблоко. Сочное, ещё несколько дней назад оно висело на ветке в Антиве.

— Благодарю, ваше величество. Люблю яблоки.
— Угу. Самый лучший зимний завтрак. Кстати, Орен, а что это у тебя за кольцо? Позволишь взглянуть? Никогда такого раньше не видел.
— Разумеется, ваше величество, — негромко ответил Орен, скатывая кольцо и передавая его королю.
— Тяжёлое. Сейчас такие не носят.
— Да, ваше величество. Просто это подарок, — он слегка замялся, и Алистер понимающе улыбнулся, — от одной важной для меня особы. Как мне сказали, оно называется «кольцо-головоломка Чёрного лиса».


Примечание автора: Если что, то тут используются отсылки к денеримскому квесту «Инквизиции» и к «Империи Масок».