Солнце потихоньку клонилось к закату, обогревая древнюю крепость своими лучами. Солдаты суетились, готовились к предстоящей битве с проклятыми порождениями тьмы. Ведь кроме короля Кайлана их ведут ещё и легендарные Серые Стражи.
Давет встал в стойку для стрельбы, зажал пальцами стрелу, натянул тетиву лука и отпустил. Та вмиг впилась в плечо соломенного чучела. Не попал — проклятым тварям нужно стрелять прямо в голову или сердце, чтобы сдохли сразу.
— Проклятье, что ты делаешь, шемлен?! — чей-то голос звучит громче остальных.
Долийский эльф, которого привёл с собой Дункан. Вор точно не знал, откуда взялся этот эльф, но одно человек знал точно: он болен. Скверна поразила его, ибо кроме огромных мешков под глазами на коже проступали тёмные пятна и вены, эльф иногда тяжело дышал и словно клонился ко сну. И ещё одно он знал: долийца звали Терон Махариэль.
До этого эльф успел пообщаться с Даветом, потому вор и знал имя эльфа: тот удосужился представиться, хоть и добавил презрительно «шемлен». Вообще это слово долиец вешал на всех, кого встречал, а что оно значило, человек не знал. Вместе с ним и ещё одним рекрутом они должны были стать новоиспечёнными Серыми Стражами.
— Что ты делаешь? — снова спросил Терон.
— Стреляю из лука… — неуверенно проговорил вор.
— Это стрельба из лука?! — человек не понимал, откуда у Махариэля столько ярой злости. — Ты так себе только в ноги выстрелишь. Зачем ты нагнулся?
— Я…
Продолжить Давет не смог: закатив глаза и глухо выдохнув, эльф приблизился к нему вплотную со спины. Кожа долийской брони соприкоснулась с кожей брони человека, а руки в перчатках взяли руки, держащие лук.
— Перестань наклоняться… А, это ты осунулся. Выпрямись, вытянись, как тетива, — начал раздавать указания Терон смущённому парню. — Ноги расставь шире. Да не сжимай ты так лук, это же не дубина! Сконцентрируйся на своей цели.
Эльф едва ли не обнял раскрасневшегося вора, приблизившись совсем вплотную. Голова его едва не легла на кожаный наплечник. Его горячее дыхание ласкало ухо парня, едва держащего себя в руках. Как он остаётся… таким, пожираемый скверной? Что делает этот проклятый эльф? Эти касания за руки, за плечи, за талию, придерживания… Эти фразы «осторожно натягивай», «не закрывай глаза»… Щелчок, свист, и стрела впивается в сердце чучела.
— Ну вот, здесь нет ничего сложного, шем, — сказал Махариэль и тяжело закашлялся.
— Ч-что? — с трудом выдавил из себя раскрасневшийся вор.
— Здесь ничего нет сложного, просто не сутулься, не сжимай сильно лук, правильно ставь ноги и целься точнее, — без задней мысли сказал эльф, пожав плечами. — Ты чего это так засмущался?
— Я… Просто ты так близко… И я…
Терон как-то недобро и в тоже время непонимающе нахмурился, сверля вора взглядом так, словно хотел его побить. Затем желчно сплюнул на землю и перед тем, как оставить смущённого, растерянного Давета, бросил:
— Вы странные, шемлены…


Ночь накрыла своей дланью Ферелден, а вместе с ним и группу путников, заночевавших в палатках под открытым небом. Кунари, облачённый в броню из металла, дежурит сегодня и устремляет свой взор в темноту, выискивая врагов. Рядом крутится пёс — один из немногих, кто пережил битву при Остагаре. Ведьма Диких земель устроила себе юрту поодаль общего костра, у которого сидит бывший храмовник, а ныне Серый Страж.

Молодая бардесса Лелиана из Орлея не любит проливать кровь. Лишь порождения тьмы достойны смерти. Она не такой воин, как Стен или Алистер, и поэтому она поражает врагов издалека, из лука. По крайней мере пытается это делать.
Их лидера, Терона Махариэля, только что вернувшегося после вечернего рандеву с Морриган, она попросила научить её получше стрелять из лука.
Дыхания почти нет, руки немного сжаты, хотя лук слегка играет в них. Щелчок, и стрела со свистом летит, впиваясь в чучело. Почти сердце — лишь в грудь. Но это хорошо, стрела могла вообще улететь куда-то в лес.
— Во имя богов, что ты делаешь?! — разрывает тишину вопль негодования.
Терон. Долийский охотник как никто другой знает, как нужно стрелять. Что нужно делать, чтобы поразить цель. Чтобы стрелы пели песнь ветра, и враг, сраженный, падал замертво. Эльф остановился позади бардессы.
— Распрямись, хватит сжиматься в комочек, — говорит он, двигая её руками. — Ноги поставь чуть шире. Да держи же его крепче! Ты такая хилая, не сломаешь его.
Сильные руки ложатся на талию, немного сжимают её. Пальцы слегка касаются кожи брони и поднимаются вверх до плеч, оставляя невидимую полоску касания. Затем сжимают плечи. Лелиана непривычно для себя краснеет, теряет концентрацию, дрожит от тёплых прикосновений и сладкого шёпота на ухо…
— Да чего ты обмякла?! — недовольно зарычал Терон. — Держи концентрацию. Что случилось?
— Трудно… держать концентрацию… когда так… смущаюсь.
— Чего?! — Махариэль тут же отпрянул и оттолкнул Лелиану от себя. — То научи из лука стрелять, то смущаешься, чуть тебя коснись.
Эльф желчно сплюнул, сверля её косым и недовольным взглядом, и перед тем, как снова отправиться в юрту к Морриган и остаться с ней на целую ночь, бросил:
— Вы странные, шемлены…


Крепость в Арамантайне, оплот Серых Стражей, встречала очередной день под командованием Героя Ферелдена — долийского эльфа Терона Махариэля. Пока что этот день обходился без криков и злых воплей новоиспечённого командора на своих подчинённых.
Натаниэль Хоу уже давно понял, что Терон не испытывает к нему лично злости или презрения, или же ненависти: он испытывает все эти чувства ко всем людям вокруг него и даже за пределами крепости. Но из лука стрелял он знатно: множество порождений тьмы осталось как на Глубинных тропах, так и в Ферелдене лежать напичканными его стрелами, словно подушечки для иголок.
— Командор… это… научи меня стрелять из лука, как ты, — попросил он однажды.
— Вы все такие криворукие, шемы? — недовольно прорычал Терон. — Ладно, тащи свои бренные кости к стрельбищу. Посмотрим, что ты вообще можешь…

— Да вы издеваетесь, что ли?! — всё-таки первый яростный крик разорвал идеалистическую тишину крепости. — Какого чёрта вы все сутулитесь, сгибаетесь и ноги по стойке смирно ставите?! Хотите выстрелить себе в ноги и стоечкой рухнуть лицом на землю? — крик утих и сменился злобным шипением. — Шемлены…
Натаниэль приготовился к худшему. Злобно и раздражённо скалясь, Махариэль схватил лучника за длинные тёмные волосы и сильно дёрнул вниз, заставив несчастного вскрикнуть и запрокинуть голову. Затем ладонью достаточно сильно хлопнул по спине, чтобы тот выпрямился.
— Выпрямись!
Натаниэль покорно послушался своего злобного начальника, который слегка ударил по одной ноге Хоу, затем по другой. Не рассчитав силу и траекторию, долиец попал под колено парню, и тот упал на землю.
— Во имя богов, что же вы такие хилые-то, шемы? — недовольно выдохнул эльф, опускаясь к Натаниэлю. — Давай, вставай уже…
Парня съедала злость и обида: как этот эльф может с ним так поступать? Как он вообще может со всеми так поступать? Однако когда одна его рука легла на живот кожаной брони, а другая опустилась на спину, Хоу сильно удивился и даже немного засмущался от резкого поворота событий. Особенно когда Терон, осторожно придерживая его, поднял на ноги и аккуратно поставил в стойку для стрельбы из лука.
— Эм… командор… ты слышал что-нибудь про… однополую любовь? — неуверенно и смущённо спросил Натаниэль.
— Слышал, что вы, шемы, имеете друг друга, невзирая на пол. Даже знаю одну женщину-барда, которая спала с другой. — Махариэль нахмурился, что-то вспоминая. — Ваш дурной пример заразителен: знавал я одного эльфа… хм… со странными наклонностями, — теперь он недобро взглянул на лучника. — А что?
Хоу собрался с силами и духом, мысленно себе представил свою кару, помолился Создателю и выдал:
— Просто… м-м-м… Ты так делаешь… Эти касания… Движения… Ведёшь себя, как… тот самый эльф.
Терон на мгновение задумался, пытаясь переварить сказанное подопечным. После чего очень, очень недобро посмотрел на сжавшегося в комок от страха и ждущего неизбежной кары Натаниэля. Кулаки несколько раз угрожающе сжались, глаза злобно сверкнули… после чего эльф спросил:
— Вы все такие странные, шемлены?
— Какие? — неуверенно спросил Хоу.
Терон в особо нецензурной и неприличной форме, свойственной его манере речи, объяснил ему, какие. После чего покрутил пальцем у виска, желчно сплюнул и, презрительно хмыкнув, ушёл в свой кабинет.