Похмелье само по себе штука довольно неприятная, но если в этот мучительный момент кто-то ломится в дверь так, что шатается весь дом, оно становится просто невыносимым.

Минут десять Фенрис просто лежал на полу, лелея робкую надежду, что незваный гость догадается: дома никого нет и перестанет крушить чужую собственность. Доказывая верность древней поговорки, посетитель тонкого намёка упорно не понимал.

Входная дверь держалась из последних сил под ударами судьбы и гостей, поэтому эльфу пришлось-таки совершить титаническое усилие — подняться на ноги. Пол под ними ощутимо качался, но кто в этом повинен — гости или похмелье, понять было сложно. Обретя неустойчивое равновесие, Фенрис сделал первый шаг. Второй. А на третьем страстно поцеловался со стеной.

— Хоук, — процедил беглый раб, хмуро рассматривая омерзительно жизнерадостную женщину. — Я должен был догадаться.

«И подпереть дверь шкафом».

Голова заболела еще больше.

— Зато ты точно не угадаешь, — Хоук широко улыбнулась. В смысле, ещё шире. Эльф почти ждал, что её улыбка вылезет за пределы лица, — что я придумала!

Фенрис посмурнел ещё больше. Пусть у него и нет фамильной больной фантазии Хоуков, зато за последние месяцы он принял участие в десятке придуманных ею авантюр.
Для Мариан обычное дело потащить друзей охотиться на дракона, гулять по кишащим нечистью могильникам, доказывать кунари, что Кун — тупиковый путь… В общем, мудрёная наука статистика намекала, что долгой жизни им всем не видать, как своего затылка.
Увы, Хоук умела провести грань между отказом и согласием выбором способа умереть.

— С проблемами справишься сама, — эльф широко зевнул, и волна винных ароматов, успевших стать перегаром, заставила Мариан отшатнуться.
— У меня одна проблема — ты, — процедила Хоук, парой тычков утрамбовывая Фенриса в дверь и входя следом. — Может быть, я и смогу смириться с твоим пьянством, но с этим, — женщина обвела руками холл, больше похожий на пещеру, — нужно что-то делать!

Фенрис недоумённо осмотрелся. Хороший холл, просторный, чем она опять недовольна? А если недовольна, то могла бы просто не приходить к нему домой. Он бы только порадовался.

— Ты издеваешься?! — взвизгнула Мариан, словно её за задницу укусил мабари, хотя эльф ничего не сказал вслух. А вот взгляд отвести не успел… — Да тут плесени больше, чем на Глубинных тропах! А эти поганки?! И грязь ты сюда стащил со всего города, не иначе!
— Это глубинные грибы. Я их ем, — уточнил Фенрис. Он считал достаточно удобным такое положение дел. По крайней мере, когда ему лень тащиться на рынок, он не голодает.

Мариан покраснела, раскрыла рот и издала клокочущий звук, став поразительно похожей на свою мать. Фенрис помнил выражение лица старой ведьмы — да-да, именно ведьмы, пусть она и не обладает магией, — когда старуха вошла в комнату дочери в разгар процесса. Так как Фенрис был в тот момент сверху, то именно его и отхлестали веником из роз. Вся спина потом была в порезах от шипов…

От неприятных воспоминаний и рефлекторной попытки почесаться его отвлек голос Хоук. Обычно он не вслушивался, ведь эта женщина постоянно зудела об одном и том же. «Перестань пить, уберись в доме, купи сапоги, помирись с Лиандрой…»
Интересно, если бы он верил в Создателя, Древних или Творцов, кто-нибудь из них отговорил его нанимать эту мозгоедку для ловли Данариуса?

— …недалеко, — закончила свою речь женщина.
— А?
— Ты меня совсем не слушаешь! Мы идём к портному! Сначала в баню, потому что некий эльф смердит хуже всех помоек этого города и отрыжки Кусаки, а потом к портному!
— У меня есть одежда. И я мылся. На прошлой неделе… или месяце, — Фенрис сделал шаг назад на случай, если Мариан решит вытащить его из дома силой.
— Да-а-а? — протянула Хоук, уперев руки в бока. — Может, тогда понюхаешь свои ноги? Верю, что ты после этого останешься в сознании, ведь такой стойкий и невозмутимый воин просто не может упасть в обморок. Но я не буду ждать, когда от твоего запаха с неба посыпятся вороны!
— Не жди, — пожал плечами Фенрис. Если Мариан могла терпеть духи своей мамаши, то потерпит и его ноги, и его запах, и даже его грибы.
— Хорошо, — она внезапно успокоилась и улыбнулась. — У нас два выхода…

Мариан подняла руку, показав указательный и безымянный палец, заставив эльфа отступить ещё на пару шагов назад. А вот и тот самый выбор…

— Или ты сейчас же идёшь со мной и выполняешь все мои требования, или я иду к Андерсу и Мерриль, и они понесут тебя за мной, а я сделаю всё, что захочу, с твоим приятно молчаливым и неподвижным телом!

Фенрис напрягся, помимо воли засветились лириумные метки. Мариан это не смутило. Её вообще никогда и ничто не могло смутить.

— Я жду, — Хоук картинно изогнула левую бровь.
— Ты пожалеешь, — процедил Фенрис, проходя мимо женщины.


— Вытяните руки, пожалуйста, — дрожащий портной неловко мялся возле Фенриса, сжимая в руках портняжный метр. С одной стороны, эльфу льстило, что он всё ещё может заставить людей дрожать одним взглядом, с другой… он послушно вытягивает руки!

А с третьей стороны — или вернее, с тыла — в дрожащих руках подмастерья портного длинные и острые иголки…

— Какую ткань предпочитаете? — второй урод стал трясти перед Фенрисом небольшими тряпками. — К вашим волосам очень подойдёт синий бархат, может быть, индиго или напротив, цвет южной ночи… И обязательно вышивка серебром! Есть ли пожелания к рисунку?

Интересно, сколько им заплатила Хоук? И во сколько эти извращенцы оценят свои жизни?

— Последний человек, который мне не нравился, потерял сердце, — ровным тоном заявил Фенрис и пошевелил пальцами на правой руке. Лириумные метки вспыхнули и погасли. — Я вырвал его вот этой самой рукой.

Портные синхронно сглотнули.

— Вы мне тоже… не нравитесь.
— Фенрис, я всё ещё могу позвать Андерса, — Хоук сидела в углу комнаты, лениво листая какую-то книжку в розовой обложке. Не иначе, как очередное творение Варрика. — И заказать вышивку розочками.
— Какой в этом смысл? — фыркнул эльф. — Или ты думаешь, что я стану носить эти тряпки?
— Я уверена в этом. С этого дня ты станешь приличным чел… то есть эльфом. Хотя… — она подняла голову и задумчиво уставилась на Фенриса. — В своё время мы купировали Кусаке уши…
— Считаешь меня своей собакой? — метки вновь засветились. Фенрис сжал кулаки и стиснул зубы. Он не раз и не два говорил Хоук, что однажды очередная шутка про раба станет последней, и он ей всё-таки врежет. Без всяких скидок.
— Я тебя кормлю, мою, иногда причёсываю и вылавливаю блох, — пожала плечами женщина. — Ладно, ладно, хватит дуться. Не самая удачная шутка. Но чтобы помириться с мамой, тебе нужно быть похожим… ну, не на себя.
— Не собираюсь общаться с твоей матерью. Думаю, в этом мы с ней солидарны.
— Глупости. Просто мама слегка растерялась, — отмахнулась Хоук. Эльф не выдержал и всё-таки поскрёб между лопатками, где в тот злополучный вечер занозился огромный шип. — Сейчас она остыла и готова к знакомству с чистого листа.

Глубоко вздохнув, Фенрис заставил себя слегка успокоиться. Пусть Хоук витает в мечтах, но пока она там находится, не пытается залезть демону в пасть и затащить его с собой.
Всё равно он не будет извиняться перед старой грымзой — хм, а ведь десяток лет спустя Хоук станет такой же! — и Мариан его не заставит. На этот раз точно не заставит!
А если попробует угрожать своими ручными магами, он их убьёт. Так, что ни один демон не сможет воскресить фарш из магятины. Или всё-таки мажатины?

Итогом трёх самых кошмарных часов в его жизни стал не менее кошмарный костюм. Фенрису он неприятно напомнил одеяния тевинтерской знати. А вот Хоук была в восторге, нахваливала трясущихся портных — Фенрис пообещал вернуться однажды ночью и на практике продемонстрировать свои таланты, — то и дело поглаживая эльфа по плечам, спине и бёдрам. Не то чтобы ему было неприятно, но такие прикосновения он предпочёл бы почувствовать на голой коже.

— Идеально! Ты почти прилично выглядишь! Мама будет в восторге! — женщина на секунду прижалась к нему всем телом и звонко чмокнула в щёку. Фенрис отпихнул её в сторону, тыльной стороной ладони вытирая щёку. Он что, мабари — так с ним сюсюкаться?! — Ну же, улыбнись.

Эльф собрался высказаться в том духе, что улыбнётся на похоронах старой ведьмы, но опыт подсказывал, что подобной прямоты Мариан не оценит. А значит, сегодня секса у него не будет. И завтра. И вообще — с конкретно этой женщиной.
А Фенрис так тяжело привыкает к новым людям…

— Нет, знаешь, лучше не улыбайся, — покачала головой Хоук, увидев результат, и в утешение погладила эльфа по плечу. Тот снова дёрнулся. Когда в её пустую голову пробьётся мысль, что не любит он такие нежности?! Прикасаться друг к другу надо либо рядом с постелью — или любой другой плоской поверхностью, — либо не прикасаться вообще!

— Ладно, просто веди себя повежливей, хорошо? — на этот раз она не стала его целовать и гладить по плечу. Слава несуществующим богам! — Идём.


Злость на Хоук, на её демонскую мать, на костюм и грёбаные сапоги сжигала эльфа изнутри и заставляла мерцать, как больного светлячка. А он даже не мог её выплеснуть — все разбойники перевелись. Стараниями Хоук! Чтоб ей провалиться! Вместе с её мамашей!

Почему нельзя было молча поесть и разойтись? Зачем она провоцировала его на разговор? И почему старая карга так резко реагирует на правду? Она ведь действительно похожа на раскрашенную корову, а платье ей откровенно мало. И если эти ведьмы знали, что именно так он и ответит — Фенрис криво усмехнулся, вспоминая вопль Хоук: «Я так и знала!» — то зачем спрашивать?

Разумеется, Мариан во всём обвинила его. Как обычно. И наорала. Как обычно.
О том, что ночевать он будет в одиночестве, эльф догадался сам — это тоже было обычно после скандалов.

Почему за глупые идеи Хоук всегда расплачиваются окружающие? И ладно бы окружающие — почему расплачивается он?! И давно пора научиться ставить наглую бабу на место! То есть ложить! Или всё-таки класть?

Сама придумала проклятый ужин, сама заставила его напялить эти тряпки… Нет, всё-таки женщины — зло. Не такое злобное зло, как маги, но тоже не сахар. Если Хоук посмеет заявиться к нему домой, он ответит ей той же монетой. И угрозам применить магию он больше не поддастся!

Кстати о магии и прочих гадостях… Он, наверное, слишком много выпил. И слишком много думал. Иначе с чего бы долийской отступнице выходить из дверей его дома?!

— Что ты тут забыла, маг? — Фенрис схватил Мерриль за запястье и сильно сжал. Болезненный вскрик заставил бывшего раба слегка разжать пальцы, иначе он получит много-много слёз и никаких ответов.
— Ой, Фенрис! Ты тут! А Мариан говорила… — растерянно защебетала девушка.
— Да-да, — не полученная Лиандрой кровожадная улыбка появилась сама собой. Эльфийка затрепетала. — Что говорила Мариан? Я весь внимание!
— Сказала… Сказала, что ты не вернёшься домой до утра, вот я и задержалась, — Мерриль застенчиво и виновато улыбнулась. — Прости!
— Что ты делала в моём доме?
— Это Мариан попросила. Ну, зачаровать вещи, — Мерриль вскрикнула. Эльф снова сжал руку сильнее.
— Что?
— Мариан попросила…
— И ты зачаровала? — очень тихо спросил бывший раб.
— Не совсем… Понимаешь, я задержалась, потому что Гордыне очень понравилось зеркало, а оно стоит прямо в коридоре, и если твои гости будут в него смотреться, то не смогут оторваться и выйти из коридора! Я пыталась его отговорить и переселить во что-нибудь ещё, но он такой заносчивый! — она потянула руку на себя. Шокированный Фенрис послушно разжал пальцы.
— Ой, и ещё, — девушка отошла на несколько шагов назад. — Не садись в синее кресло. В нём Лень!

Сочтя на этом свой долг выполненным, долийка убежала. Эльф не стал гнаться за ней, пытаясь разобраться в вываленных на него новостях. У него есть синее кресло? То есть разве у него вообще есть какое-то кресло? И зеркало?

Полный самых дурных предчувствий эльф пинком распахнул дверь и шагнул внутрь.

И тут же выскочил обратно, решив, что ошибся домом. Но нет, дом был тот же самый, вот только внутри всё изменилось. Исчезли грибы, плесень и мусор, пропала вся старая мебель — и целая, и обломки, а на её месте возникли уродливые столы, стулья, кресла и диваны. На стенах вместо мрачных портретов, истыканных ножом, — Фенрис любил иногда бросать кинжалы — висели пейзажи и натюрморты. Яркие и светлые.

И пахло… Пахло, как дома у Хоук. Выпечкой, корицей, кофе, чуть-чуть духами. Не теми, что литрами выливала на себя Лиандра. Приятно, в общем, пахло. Но Фенрис привык, что его окружает запах сырости и грибов!

Что они сделали с его домом?!

Осветив лириумным всполохом почти всю комнату, Фенрис ударил обеими руками по столу. И заорал от боли в отбитых костяшках. Боевые перчатки не подходили к костюму, и Хоук заставила их снять, а столик оказался куда крепче, чем выглядел.

Решив не сдаваться перед какой-то там наглой мебелью, эльф со всей силы пнул стол и снова взвыл. Кажется, он сломал ногу о проклятую деревяшку!!!

Проскакав в комнату на здоровой ноге, эльф рухнул в кресло, подивившись, какое оно мягкое и удобное. Даже боль от ушибов поутихла. Хм… Демон, а ведь действительно хорошее кресло. Удобное, тёплое, и обивка такая мягкая, приятная на ощупь. Пожалуй, выкидывая и ломая вещи Хоук — сколько золота на ветер! — он всё же оставит это кресло себе.

Фенрис провёл пальцами по подлокотнику и задумчиво посмотрел в коридор.
Отражение в зеркале смело встретило его взгляд и вернуло его в два раза более презрительным.
Фенрис склонил голову, рассматривая себя как в первый раз. А он хорош. Без лишней скромности — он очень хорош собой! Отражение расправило плечи и согласно покивало.

Волевой подбородок, выразительные глаза, отличные волосы. И — Фенрис завозился в кресле, даже не обратив внимание на отозвавшуюся болью ногу, — мускулистые руки, широкие плечи, длинные сильные ноги. Эльфийское совершенство пропорций и нечеловеческая сила. А еще лириумные метки придают ему загадочный и оригинальный вид. Ни одна женщина… Да что там, ни одна женщина или мужчина не устоит!

Но они Фенриса не интересуют. Просто не могут заинтересовать. Он слишком хорош для них. Не-е-ет, Фенрис никому и ни за что не отдаст себя и своё прекрасное тело. Он будет сидеть здесь и наслаждаться своим отражением. И мягким креслом.


Хоук нашла его через два дня. Ну как нашла… Она просто зашла в дом. Вместе с Мерриль и Андерсом. Фенрис заметил их только когда отступники самым наглым образом стали выносить зеркало. Его зеркало!!!

Возмущение придало сил, и эльф даже смог встать с кресла, правда, всё-таки опираясь на него рукой.

— И кресло! Андерс, это была очень плохая шутка! — Мариан помогла эльфу… Точнее, силой отодрала его от синего кресла и держала на месте, пока гнусные маги нагло воровали его собственность.
— А при чём тут я? — целитель изобразил полную невинность. В сочетании с его волосатой рожей она смотрелась самым похабным образом. — Я просто сказал, что читал о зачаровании предметов с помощью демонов… А Мерриль проявила инициативу. Очень опасную инициативу.
— Но ты же сказал, что это хорошая идея! — обиженно воскликнула Мерриль. — Ты меня похвалил!

Хоук громко фыркнула и процедила что-то о магах. Фенрис не вслушивался, на него накатила жуткая усталость и ноющая боль. Его кто-то успел отпинать? Наверняка это белобрысый маг!

— Хоук! Только не на кровать! — крикнула Мерриль. — Там Желание!
— Да вы издеваетесь! — рявкнула Хоук. — Андерс, брось зеркало! Помоги его дотащить!

Он их убьёт. Он мало понимает, что вообще происходит, но достаточно лишь смутных подозрений. Да, убить всех — самое правильное решение. Надо было сделать это ещё несколько месяцев назад.

— О-о-о, — умилённо протянула Мариан, и эльф почувствовал, как женщина мягко убирает с его лба чёлку. — Он такой милый, когда засыпает. Такое счастливое лицо.
— Угу. Наверняка думает, как бы помучительней нас убить, — буркнул Андерс. Проваливаясь в дремоту, Фенрис подивился догадливости одержимого. А выглядит таким идиотом…

…Да, самым мучительным образом… Всех… А Хоук сначала оттрахать, а потом убить…


Через неделю Мариан переехала к нему. Фенрис сам предложил: исключительно потому, что не собирался смахивать пыль с новой мебели и бегать на рынок в два раза чаще — грибы-то все вывели, сволочи! К тому же если женщина будет жить с ним, то ему вовсе не придётся видеться с мерзкой ведьмой Лиандрой. Да и кровать в поместье по-прежнему одна. Больше предыдущей в два раза, но всё-таки одна…

В общем, причины предложения были самыми меркантильными, но Хоук почему-то расчувствовалась до слёз и назвала его самым чутким и внимательным мужчиной в её жизни. Фенрису, по большому счёту, было плевать, даже если бы его обозвали дубовым чурбаном, но секс после этих слов вышел потрясающим.

А прихваченный из особняка Амеллов мабари сожрал сапоги Фенриса. Эльф специально обмазал всю обувь салом, и наглая псина не подвела, так что с присутствием животного в своём доме Фенрис смирился.

Следующей жертвой должен был стать мерзкий каминный столик: Фенрис никогда не отказывался от мести, а Кусака — от возможности что-то сгрызть.