Самые большие глупцы зачастую оказываются умнее тех, кто смеется над ними.
(Дж. Р.Р. Мартин, «Песнь льда и пламени»)

Перед глазами Элиссы проплывали образы. Дункан, преподносящий ей чашу с кровью порождений тьмы. Алистер, рассказывающий ей о влиянии скверны. Неимоверно уродливый дракон, восседающий на форте — Архидемон. Архитектор, склонившийся над ней…
Затем каждая частичка Элиссы почувствовала прикосновение… Такое чуждое и неприятное… Словно по ней забегало множество насекомых, перебирая своими мелкими лапками. Это было не болезненно, нет, скорее, омерзительно.
Элисса опять увидела полуразмытое лицо Архитектора. Девушке захотелось содрогнуться, чтобы сбросить с себя насекомых, которых она не видела, но ощущала всей своей сущностью. Кусланд не смогла этого сделать, тело не подчинялась ей. Насекомые все равно продолжали ползать по коже. Постепенно девушка поняла, что может лишь чуть-чуть вращать головой. Немного наклонить в сторону, еще чуть-чуть… Странный размытый мир, непохожий ни на сон, ни на реальность… Наверное, Элисса была в бреду.
Девушка посмотрела влево и увидела стол, на котором располагались ножи странного вида, обагренные чьей-то кровью. Взгляд Элиссы продолжал блуждать и внезапно зацепился за полку, на которой стоял ряд банок с непонятным содержимым внутри. По виду это могло быть все, что угодно: начиная от консервированных фруктов, заканчивая человеческими частями тела, например, пальцами… Разум Элиссы в полубреду все же слабо удивился тому, что у Архитектора могут быть фрукты. Зачем они эмиссару?
Насекомые с новой силой заползали по телу девушки. Элисса опустила глаза и даже попыталась приподнять голову, чтобы наконец рассмотреть докучливых созданий. Но вместо этого увидела, как пальцы Архитектора почти соприкоснулись с ее телом. Впрочем, своей кожи Страж не могла рассмотреть из-за того, что она была залита кровью и еще какой-то черной жижей. Элисса так засмотрелась на отвратительную жидкость, что ей даже показалась, что та, подобно живой, начала передвигаться по ней. Вязкая масса, которая неспешно покрывала все больше и больше места на ее теле.
До затуманенного сознания Элиссы внезапно дошло! Это все ее кровь! Эта жижа на ее теле!
Лицо девушки исказил испуг. В бреду она слышала голоса — один, кажется, принадлежал Хоу, второй — женский — тоже показался ей знакомым. Из нескольких фраз Элисса поняла лишь: «Ей еще рано просыпаться!»
А затем перед ней возникло лицо Веланны, которая влила ей в горло какую-то жидкость.
Хранительца леса пропала без вести, это точно было видение…

Элисса приходила в себя медленно. Вначале она просто лежала, затем попробовала пошевелиться. По ощущениям посреди тела была словно огромная повязка, которая, казалось бы, даже мешала ей дышать полной грудью. Кусланд заглянула под одеяло и увидела большую черную корку, которая покрывало место, где должна была быть рана от меча Хоу…
Элисса вспомнила об этом, ее сразу же окунуло в вереницу воспоминаний… Все происходящее галопом проносилось перед глазами девушки: погибшие, казни, видения, объятия Алистера, поединок с Натаниэлем, ее меч, входящий в горло сенешаля Вэрела.
Создатель, что же она натворила!
Элисса повернулась на бок и содрогнулась от рыданий. Последний раз она позволила слезам взять верх после смерти родителей в Хайевере, затем, выплакав все, она запретила себе плакать на время Мора. Она могла лежать уткнувшись в подушку, позволяя моментам жалости взять верх, но не плакать. В ночь, когда она отправила Алистера в постель к Морриган, девушка просто легла на свою кровать и принялась думать о предстоящем поединке с Архидемоном.
А сейчас все чувства, которые она так умело пыталась сдержать, все недосказанное или невыплаканное словно собралось вместе и выплеснулось наружу… Тело Элиссы содрогалось. Она слабо вскрикнула, и слезы полились ручьем из ее глаз. Героиня Фрелдена лежала на боку, свернувшись калачиком, и слабо вздрагивала, позволяя своим эмоциям взять верх.
Она не прекратила плакать, даже когда в комнату вошла Ута. Просто не смогла сдержаться. Впрочем, и не хотела. Элисса слишком долго все это сдерживала. В конечном счете в глубине душе она все та же девчонка из Хайевера без всей этой требухи из титулов и званий.
Гномка молча подошла к Элиссе. Кусланд приподнялась и уткнулась лицом в Уту, продолжая содрогаться от слез. Когда истерика девушки прошла, голова страшно разболелась. Элисса посмотрела на изуродованное скверной лицо гномки, сейчас она не казалась ей настолько уродливой, как раньше. Страж всмотрелась в глаза Уты и подумала, что в ее взгляде было нечто человеческое… Чувства? Сочувствие? И наверняка в разы больше, нежели у тех, кто сотворил все это с Элиссой.
То немногое время, когда Кусланд первый раз пробыла в сознании, она вновь погрузилась в воспоминания. Поначалу она ужасалась всему тому, что произошло. Затем, когда эмоции утихли, Элисса начала думать… Складывать все мелкие детали… Вспоминать мелочи и тех, кто дезинформировал ее и наводил на ложный след, который в итоге привел к гибели невинных людей.

Элисса начала чаще приходить в себя и меньше спать. На столе возле ее кровати, как правило, лежали документы и письма из Башни Бдения. Кто-то неустанно следил за тем, чтобы Кусланд была в курсе всех событий.
После произошедшего в Башне Бдения Амарантайн словно замер. Нападений или каких-то подозрительных происшествий не происходило. Наверняка заговорщики ломали голову над тем, жива ли Элисса, и какие шаги стоит им предпринять, чтобы выяснить это.
Покой и размеренность… Как ни странно, но именно в полутемной мрачной пещере-комнате Архитетора раненая Элисса нашла свое спокойствие. Конечно, девушка понимала, что рано или поздно она встанет с этого подобия кровати и будет исправлять свои ошибки, но сейчас она должна отдохнуть. Иногда, чтобы рвануться вперед, нужно сделать шаг назад. Нужно выбросить все из головы.
Здоровый сон. Элисса наслаждалась им. По идее, после всего того, что она натворила, кошмары должны были обрушиться на нее с новой силой… но этого не случилось. Возможно, потому что разум ее понимал, что виновны те, кто превратил командора в неуравновешенную психопатку. А возможно… Впрочем, важно ли знать причину?
Сны. Они были странные, веселые, расплывчатые, иногда дурацкие. Впрочем, такие, какими и должны быть сны.
Элисса наслаждалась ими.

Как-то дверь отворилась — Кусланд подумала, что пришла Ута, но в комнату вошли Веланна и Натаниэль. Элисса обрадовалась гостям, хотя до конца так и не понимала, откуда здесь взялась долийка.
Они рассказали Элиссе все. В первую очередь о зелье, которое привело ее к безумию. Все встало на свои места… Кусланд много раз думала о происходящем, чтобы сразу понять, кто так тщательно сводил ее с ума.
Кто приносил ей зелье, когда нужно было согреться, когда нужно было сосредоточиться или расслабиться после тяжелого дня? Марис — верная служанка, которая спасла ее от блондина-дезертира. План заговорщиков требовал, чтобы командор оставалась живой и невменяемой. Вот потому-то эльфийка спасла ее тогда. Преданность или благодарность оказались ни при чем, только холодный расчет. Горькая и жестокая правда.
Элисса поделилась своими мыслями с Хоу и Веланной.
Долийка вышла за дверь, а Натаниэль остался. Какое-то время Кусланд и Хоу стояли молча, затем сын Рендона нарушил тишину:
— Я чуть не убил тебя.
— Давай отложим этот разговор на потом, — ответила девушка и улыбнулась. — Когда-нибудь я припомню тебе, как ты меня отделал.
Шутка получилось плохая, судя по тому, что лицо Хоу осталось все таким же серьезным… как всегда. Похоже, Элисса не смогла перенять талант мужа переводить тяжелые разговоры в шутку.
— Мне только безумно жаль сенешаля Вэрела, — теперь лицо Кусланд стало серьезным, — он был мне как наставник, всегда помогал не потеряться среди всех этих высокородных хищников. Он… — голос Элиссы дрогнул. — Его похоронили?
— Да.
— Натаниэль, я не в том состоянии, чтобы сейчас за кем-то гоняться, но прошу тебя, пока я здесь буду лечиться, найди этих выродков.
— Ты могла бы не просить об этом, — заметил Хоу.
— Натаниэль, я назвала тебя предателем — я ошибалась.
— Элисса, я знаю, ты была под действием зелья. Не представляю, что эта штука вытворяла с твоим сознанием. Если ты захочешь поговорить об этом, то я всегда найду время тебя выслушать.
— Не сейчас, — покачала головой девушка, — возможно, когда-нибудь… Может, когда я сильно напьюсь… Но не сейчас.
«Ты всегда все держишь в себе», — слова Алистера прозвучали в голове Элиссы.
Хоу подошел к двери, он едва коснулся ее, как Кусланд окликнула его. Девушка помрачнела, спокойствие и уверенность куда-то делись. Элисса выглядела растерянной, ей понадобилось время, прежде чем произнести что-либо.
— Ты спросил, каково это было… — ее голос дрогнул. — Мою душу выпотрошили! Самые глупые, безосновательные и абсурдные страхи вылезли наружу и вонзились в мою душу, постепенно прорастая в ней. Они усилились и обрели чей-то образ… За те дни мой разум вспомнил все… Даже Хайевер… Я похоронила те воспоминания, но их вытащили, вырвали, воскресили… Я… Я… — Элисса запиналась, совсем как Алистер, когда ему приходилось учить речь на очередной прием. — Я… И теперь я должна снова собраться воедино, несмотря на все то, что творила, и сделать то, что должна…
Элисса отвернулась к стенке, глаза защипало. Хоу молча вышел. Когда дверь захлопнулась, Кусланд легла в кровать и погрузилась в сон… Прекрасный сон.

***

Порою долгие походы могут изнурить гораздо больше, чем ожесточенные битвы. Сигрун с тоской посмотрела на стенки пещеры. А ведь если бы она была на поверхности, то сейчас над ней сияли бы звезды, такие далекие, но в то же время согревающие гораздо больше, чем сталактиты над головой.
Сигрун думала, что, вернувшись на Тропы, исполняя свой долг, она почувствует облегчение, но оказалось не так. С каждым днем гномка все больше и больше вспомнила поверхность. Засыпать под шелестение листьев или под прохладный ветер, или даже под проливной дождь — все это было приятнее, чем ложиться спать в абсолютной тишине на Глубинных тропах.
Сигрун не чувствовала той радости от возвращения. Более того, ее настроение ухудшалось чуть ли не каждый день. Гномка поняла, что плохо ориентируется в пещерах. Сигрун пришлось признаться себе, что она потратила много времени на то, чтобы совершить несколько больших кругов и в итоге оказаться в уже знакомом ей зале Кэл Хирола.
Как-то, когда она искала место для ночлега, Сигрун заглянула в одну из боковых комнат заброшенного тейга и обнаружила тела собратьев. Судя по татуировкам, это были несколько бойцов из Легиона Мертвых. Сигрун слегка удивилась: за все время ее путешествия ей еще ни разу не встретились порождения тьмы, только ядовитые пауки. Эти тела выглядели так, словно их специально затащили в самый темный угол и аккуратно сложили в кучу.
Пауки бы точно так не поступили. Если это дела порождений тьмы, то зачем им было прятать тела? Уж не проделки ли это одного чересчур умного эмиссара, с которым заключила союз Элисса?
Гномка скрипнула зубами: ложь и предательство подруги ранили ее до глубины души. Может, ей стоит изучить тела своих собратьев, а затем вернуться к Элиссе и попытаться раскрыть глаза на то, с кем она вступила в сговор?
Гномка тут же отвергла эту мысль. Элисса была уже далеко не той женщиной, которая способна была прислушаться к голосу разума.
Сигрун нужно было найти место для ночлега. Ей приглянулась одна небольшая комната-усыпальница. Гномка решила внимательнее осмотреть помещение, в котором оказалась. Недосмотр на Глубинных тропах может стоить жизни. Впрочем, какая жизнь может быть у той, что давно «умерла»?
Гномка аккуратно осмотрела помещение на предмет плит или больших вещей, за которыми могут прятаться твари. Немного успокоившись, Сигрун решила перетащить несколько ящиков к двери на случай, если кто-то вломится и захочет полакомиться ею во сне.

Сигрун проснулась от громкого звука. Гномка встала и быстрым движением закинула на плечи вещи и достала оружие. Звук повторился, Сигрун повращала головой и заметила дыру, образовавшуюся в стене. Она могла поклясться, что вчера ее не было. Грохот повторился, трещина пошла еще дальше, камень из стены начал поддаваться. Сигрун попятилась к выходу.
Кусок камня с грохотом вывалился и разбился на мелкие куски. Гномка посмотрела на дверь, которую она забаррикадировала ящиками. У нее было два пути: броситься к двери, чтобы освободить ее и выбежать в коридор, либо дождаться, пока противник вылезет наружу, и расправиться с ним.
«А что, если их слишком много? — подумала Сигрун. — Ты умрешь, сражаясь с порождениями тьмы. Ты же этого хотела!»
Из образовавшейся дыры никто пока не торопился вылезать, и это беспокоило Сигрун еще больше, чем если бы оттуда с ревом вылетели несколько крикунов.
Терпение подвело гномку, она не хотела ждать, поэтому бросилась разгребать завал перед дверью, который сама же и устроила. Сигрун оттащила последнюю коробку, и, прежде чем она снова взяла оружие наизготовку, дверь распахнулась, гномка упала на спину, а в дверной проем просунулись несколько отвратительных паучьих лап, которые потянулись к лежащей Сигрун.
Гномка взялась за оружие и попыталась рубануть по одной из конечностей. Она не попала, но лапы внезапно убрались, откуда пришли. Послышался еще один крик, и, судя по интонациям, явно не порождения тьмы. Сигрун аккуратно подошла к дверному проему и увидела, как в коридоре Огрен вел бой с пауком.
— Не стой камнем, женщина! Не видишь, Огрену нужна помощь?! — выкрикнул гном, размахивая секирой.
Сердце Сигрун бешено забилось. На поверхности рыжебородый, вечно пьяный и озабоченный гном порою бесил до белого каления, но сейчас гномка была готова расцеловать практически любого спутника.
Издав боевой клик, она бросилась на помощь другу.
Постепенно паук начал уступать. В конце концов тварь зашипела и бросилась в один из туннелей.
— Проклятые твари! — буркнул Огрен.
— Проклятые твари! — эхом повторила Сигрун.

С этого незамысловатого диалога началось их совместное путешествие. Гномка пояснила Огрену, что хочет пройти тем же путем, которым шел когда-то ее отряд, затем спуститься по Глубинным тропам по низу, где порождений тьмы побольше. Ну и умереть, как и велит долг…
Спутник не был в восторге от ее планов. В ходе путешествия Огрен постоянно пытался убедить Сигрун сменить маршрут или намерения. Безуспешно. А предложения сексуального характера лишь усиливали в гномке это стремление к «благородной смерти во время боя».
За время путешествия им не встречались порождения тьмы. Зато пауки изрядно доставали. Поэтому рыжебородый спутник предложил «развеяться», то есть сделать крюк, чтобы найти логово пауков и прикончить их королеву вместе с детенышами. Сигрун не возражала. В душе она тоже безумно скучала по хорошей драке.
Так они принялись выслеживать тварей и скоро смогли примерно представить себе, где может находиться логово пауков. С оружием наготове и боевым азартом спутники двинулись к своей цели.

Оказавшись в просторной пещере, Огрен и Сигрун удивленно застыли. На первый взгляд, это, без сомнения, было логово королевы пауков. Все как положено: везде паутина с вплетенными костями или остатками чьих-то доспехов — судя по размерам, гномьих. Непонятная гадость на стенах… Возможно, застывший паучий яд, а может, что-то еще. Кто их, этих тварей, знает!
И мертвые пауки… Их тела были везде; те, что помельче, и яйца были старательно раздавлены или выжжены. Сама королева была умерщвлена, почти разрублена на несколько частей. Наверное, кто-то, сделавший это, позаботился, уже чтоб наверняка. Стены пещеры во многих местах были черными от копоти. Похоже, пауки кого-то очень сильно разозлили, и кто-то решил выжечь их логово под корень.
Огрен и Сигрун аккуратно прошлись по всему логову, стараясь ни до чего не дотрагиваться. Мало ли в какой яд они могли влезть.
— Судя по виду, это человеческая кровь, — гномка указала пальцем на следы на каменных стенах пещеры.
— Столько мертвых пауков — и ни одного тела противника. Чуешь запах жареного в воздухе? — Огрен аккуратно приподнял секирой сожженное тело паука.
— Они мертвы, нам нужно продолжать путь, — подытожила Сигрун.
— И ты ни капли не хочешь… эм-м… узнать, ну это… как говорится, «пролить свет на случившееся»?
— Зачем?
— Затем, что мародеры, которые спускаются сюда в поисках добычи, не будут собираться толпой, чтобы разобраться с пауками, которые им докучают, а уж тем более не будут забирать тела своих товарищей. Кто-то очень не хотел, чтобы его присутствие раскрыли.
— Это Глубинные тропы. Сюда заходят только Легион Мертвых, порождения тьмы, мародеры, Серые Стражи и глубоко отчаявшиеся люди, — фыркнула Сигрун. — Это от кого-то из них нужно что-то скрывать? Глупости.
— Например, от Серых Стражей. Кстати, одна из них является командором Башни Бдения.
— Огрен. Это всего лишь мертвые пауки. Кто-то выполнил работу за нас, и больше эти твари никого не тронут. Только это имеет значение. Мы должны продолжать путь, — покачала головой Сигрун.

Они дошли до развилки — два моста расходились с одного берега. Один опускался ниже, второй уходил в сторону. Давным-давно Легион Мертвых уже исследовал эти места. Сигрун вспоминала лица своих собратьев и таким образом старалась укрепить свою веру в то, что она выбрала правильный путь.
— Нам нужно спускаться ниже, — произнесла гномка, видя колебания своего спутника.
— Вот так глупо переться вниз!
— Тебя что-то не устраивает? Я рассказала тебе, что собираюсь сделать то, что велит мне долг.
— Глупо сдохнуть? Это не исполнение долга! — махнул рукой Огрен. — Лучше скажи мне, куда ведет эта дорога. Влево?
— В небольшой и неприметный тейг. Когда-то мы с Легионом заходили туда. Потеряли нескольких людей на древних ловушках. Но там нет ничего интересного. А нам нужно спускаться ниже, чтобы найти порождений тьмы.
— Зачем тогда паука того надо было рубать, если ты все равно собралась умереть? Что дальше ты спустишься вниз, будешь драться с толпой порождений тьмы и убьешь их дюжину или спустишься и тут же умрешь от стрелы какого-то гарлока, так и не успев убить кого-то из них.
— Допустим, но что ты предлагаешь? Почему тебя так зацепило то, что произошло в пещере с пауками? — не выдержала гномка.
— Женщина, пошевели мозгами. Страж была уверена, что те, кто нападает на торговцев, пользуются Глубинными тропами, а еще она думала, что это люди, а не порождения тьмы. И вот мы натыкаемся на разоренную пещеру, в которой дрались люди и пауки, только вот следов от людей совсем не осталось.
— Какое тебе до этого дело? — спросила Сигрун. — Задача Серых Стражей — бороться с порождениями тьмы, как и Легиона Мертвых. А Элисса заключила союз с одним из них.
— Ну да, черное — плохое, белое — хорошее. Разуй глаза, порожденья тьмы — бессознательные твари. Они будут находиться под землей еще долгое время. Толку от того, что ты пойдешь их убивать? А разобравшись с теми, кто бесчинствует сейчас на поверхности, ты можешь спасти жизни и помочь Стражу.
Сигрун хотела возразить, но внезапно запнулась. А ведь в чем-то Огрен был прав! Проклятье! Этот вечно пьющий, ругающийся и смердящий гном изрек истину. Может, поэтому Сигрун так сложно было умереть с Легионом первый раз? Ей это все казалось бессмысленным…
«Нет!» — одернула себя гномка. Она убежала с поля боя, бросила своих собратьев. Ей нужно исполнить свою клятву.
Сигрун колебалась над принятием решения, Огрен снова принялся убеждать ее. Гномка немного спорила, хотя сама осознавала, что ее аргументы звучали слабо и наивно. В конце концов она не выдержала и сказала то, что на самом деле ее так зацепило:
— Элисса соврала мне! Она изменилась, стала жестокой, дела Стражей ее уже не…
— Н-да, да, — прервал ее тираду Огрен. — Вот только тебя она не окунала в бадью с ледяной водой и не обзывала пьяным ничтожеством, которые ни на что не способно в этой жизни!
— И после всего случившегося ты готов ей помогать?
— Да. Как и готов был следовать на Глубинные тропы, чтобы узнать, что случилось с чокнутой Бранкой. Потому что… — Огрен запнулся, он пытался подобрать слова. — Ну потому что так надо, и все! Потому что, когда все утихнет и я помогу Стражу, я подойду к ней и скажу, какой дурой она была, отказавшись от помощи Огрена.
— Хорошо. Мы исследуем тот тейг. Если не найдем ничего подозрительного, то я возвращаюсь сюда и спускаюсь вниз. С тобой или без тебя, — твердо заявила Сигрун.
— Идет, женщина. Вот увидишь, Огрен окажется прав!