590-600 гг. от основания Империи Тевинтер.

Пыль, пыль, пыль — чёрный порошок оседал на одежде, коже, волосах. Облизывая пересохшие губы, Маркус кривился от горечи. Сколько ещё долбить эти клятые скалы?.. Здесь, рядом с морем, пыль мешалась с влажным ветром и брызгами и превращалась в чёрные сгустки, похожие на заражённую кровь или сажу. «Сажа» оседала на камнях, стенах, рабах — забавно ведь, что Эмериус, вырастая из скал, уже сожжён?

Недолго ему оставаться простым форпостом: споры и битвы за будущую крепость позади, последний бой отгремел пять лет назад, дочь Архонта, говорят, ждёт сына…

Маркус усмехнулся собственным мыслям: Дариус, сын основателя, явно постарался на славу, да и сам Эмериус не оплошал, вовремя подсунув отпрыска и укрепив отношения с новым правителем. Для Маркуса до сих пор было загадкой, как же Эмериусу могло так повезти. Сам Маркус не был в Минратоусе на то время, но в особые таланты магистра Крайвана не верил: проведя столько лет вдалеке от столицы, что он мог знать о жизни рядом с Архонтом? Что он мог предложить кроме сына, нынешней добычи гагата и будущего влияния крепости? Да, Эмериус крайне удачно расположен, но с ним боролись не менее сильные с точки зрения стратегии города…

Кое-кто уже наверняка говорит об Эмериусе как о реальном оплоте работорговли — и немудрено, для строительства привезли тысячи людей, но… Но по факту стройка затянется ещё на год. Может, на два или три… Ещё три года вдыхать пыль и жить в пыли.
Какое счастье.

Маркус отвернулся от стены и направился к лестнице. Хоть простой форпост, хоть внушительная крепость, но Эмериус был портом и останется портом — на горизонте маячил корабль. Каменный раб уже склонился в плаче, но статуя хозяина ещё не воздвигнута, да и цепь к маяку только в планах, но капитаны уже готовы драться за привилегию подходить к Эмериусу, не платя взнос. Самые ушлые договорились ещё пять лет назад: перешли под покровительство Тевинтера и стали возить людей. Рабов.

Нет, конечно, вместе с рабами приходила и некоторая часть продовольствия, и инструменты из Кэл-Шарока, да и просто письма, но…
— Но все мы знаем, чем славится Империя Тевинтер, — хмыкнул Джано, перечисляя содержимое трюмов.

Варвар. Покорённый, приобщённый к цивилизации, но всё же варвар. Для него Империя — лишь рабы и возможность заработать. Маркус сомневался, что Джано хотя бы умеет читать. Может, в силу своей необразованности он так легко держится рядом с магистрами?..

— Десяток хасиндов, сорок с островов, двадцать эльфов… — перечислял Джано.
— Зачем так много эльфов? На стройке от них мало толку.
— Приказ лично Эмериуса, — пожал плечами Джано, теребя мочку уха, простреленную тремя золотыми колечками. Сдавать дорогих соотечественников в рабство ему, вероятно, даже нравилось. — И все годны, передай ему.

Опять это «годны». В свои планы Эмериус Маркуса не посвящал. Как правило, до каменоломен доходила хорошо если половина «годных» эльфов. Маркус не вмешивался. По крайней мере, пока. Он и сам пользовался мощью, которую может даровать кровь, но в таких масштабах… Эмериус затевал нечто грандиозное. И Маркус не хотел становиться у него на пути… И не только из-за возможного проигрыша.

Проследив за погонщиками и рабами, Маркус вернулся в крепость и почти сразу был перехвачен гномом. Ещё со времен Дариниуса между Тевинтером и Кэл-Шароком установилась прочная дружба, и в отдельно взятом Эмериусе она выражалась в одной простой вещи: гномы встречались лишь среди наёмных рабочих и бригадиров. Наземников сородичи, мягко говоря, не любили, но всё же Крайван считал это проявлением вежливости.

— Дарен, — кивнул Маркус.
— Поговорить надо, маг, — без лишних расшаркиваний буркнул гном и кивнул в сторону.

Пройдя дальше во внутренний двор, мимо стражи и рабынь, развешивающих многочисленные простыни и одеяла на протянутых веревках, Дарен завёл Маркуса в закут рядом с кузней, где и остановился, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Парни мои беспокоятся, — глядя в сторону, негромко произнес Дарен. — Нам-то, в общем, плевать, кого вы там и для каких целей режете… было. А теперь, видишь, даже моих проняло… Как подсчитали, сколько этих эльфов ушло к Эмериусу и пропало.
— Тебя и впрямь так волнуют его ритуалы?
— А ты не участвуешь? — гном бросил на него быстрый подозрительный взгляд. — Ну и к лучшему… Тогда… Тогда намекнул бы, что стоит незаметнее это всё,- его передёрнуло, — проворачивать.

Маркус прикинул ситуацию. Дарен — бригадир, и его работники здесь лучшие. К тому же Дарену можно доверять:
ещё ни разу не подводил, да и не подведёт, раз деньги заплачены… Да и просто Дарен был неплохим парнем. Для гнома… И самого Маркуса тоже слегка тревожили частые жертвы.

— Мне бы знать, зачем ему столько эльфов, — сквозь зубы выдохнул Маркус.
— И ты не знаешь? — поразился Дарен и хмыкнул. — Видать, что гном, что человек, а с папашками никому не везёт, мой тоже скрытный был…
— Дарен.
— Прости, — дёрнул плечом гном, с явной неохотой возвращаясь к теме разговора. — Ты скажи ему, чтоб хоть прикрывался… Если надо, я и сам могу пару гибелей устроить, а на деле к тебе отправить.
— К нему, — поправил Маркус.
— К тебе, — упрямо мотнул головой Дарен. — Потому что по дружбе. А к этому твоему старику и подходить в иной раз…
— Забываешься.
— Да ладно, — гном впервые прямо посмотрел на Маркуса. То есть задрал голову. — На тебя мои парни, может, и вообще глаза б закрыли. Всё ж ты тут, на виду трёшься, а не сидишь сутками в этой крепости…

Маркус только вздохнул. Отец — даже в мыслях называть его так было странно — не всегда отличался подобным затворничеством. После затяжной гражданской войны он получил свою личную твердыню и добычу гагата, то есть хорошо постарался. Скрытность его появилась после той гонки за милостью Архонта, а с началом стройки лишь усугубилась. «Вот ещё один поворот, — отметил про себя Маркус, — после основания Эмериуса отец, казалось, на пару лет позабыл о продвижении — хватало уединённости и, чего скрывать, откровенного прозябания на окраинах Империи. Но когда замаячила возможность увеличить приток людей в Эмериус, встрепенулся…»

— Я понимаю, — меж тем продолжил Дарен, — этот город для вашего семейства — всё. Да только и мне мои люди важны; будут дальше нагнетать, я лучше контракт разорву, чем с такой бригадой дальше тут…
Он не договорил, снова глядя в сторону. И сквозь зубы выдохнул:
— Да ещё эта…

Маркус обернулся. Эмериус в кои-то веки покинул свои комнаты — вышел подышать грязным воздухом и поплеваться пылью. В подобных прогулках его неизменно сопровождал объект Дареновой неприязни — Агриппа. Маркус и сам её недолюбливал — и тоже без особых на то причин. Девушку — стройную, гибкую, красивую, как качественно сработанный лук из ценной древесины, Эмериус привёз из последнего визита в Минратоус. Привёз и назвал ученицей. Запросто. Как будто не его собственный сын два года добивался возможности учиться у отца. Дарен тогда, помнится, посмеялся: мол, радовался бы, что тебе не приходится спать с магистром ради обучения…
 
И всё же это не причина для неприязни. Совсем нет. И уж тем более не здесь, вдали от столицы. Что им делить — Маркусу и Агриппе? Внимание Эмериуса? Пусть забирает полностью! Влияние? Им бы Маркус даже поделился: когда двое из троих магов крепости почти не выглядывают за стены, решать приходится оставшемуся, а ему, может, тоже пригодилось бы время для собственных изысканий…

Агриппа поймала обращённые в свою сторону взгляды, но не выдала ни единой эмоции. Этот город уничтожил её такую, какой Маркус впервые её увидел — с гладкой загорелой кожей, изящными жестами, блестящими каштановыми волосами… Сейчас пряди подстрижены коротко-коротко, как у мальчишки, движения отточенные и резкие, лицо не выражает ничего…

Эмериус. Город камней и пыли. Постоянная стройка и затравленные взгляды рабов.
Эмериус. Великий магистр, погребённый под камнем, заживо гниющий в комнатах в работе над неизвестными ритуалами.
И… Агриппа, а точнее, воспоминания о ней, вдруг стала последней каплей.

— Ладно, Дарен. Я… попробую с ним поговорить. И что-нибудь узнать.


Из-за вездесущей пыли волосы Эмериуса Крайвана казались тёмно-серыми. «Интересно, он хотя бы моется?» — с неприязнью подумал Маркус. Запах пота не чувствовался — главным образом, из-за общей затхлости. Покои Крайвана располагались ниже подвалов. Приличные магистры обустроили бы здесь тюрьму, а никак не спальню и рабочий кабинет.

— Нам не о чем говорить.
Самый частый ответ на все вопросы Маркуса. Прелесть.
— Есть о чём, — жёстко бросил сын и кивнул Агриппе: — Выйди.

Эмериус, явно удивившись такой реакции, махнул рукой девушке. Та коротко поклонилась и скользнула к двери, не произнеся ни слова. Маркус потёр лоб, стараясь то ли мысленно воспроизвести мелодичный голос, то ли окончательно прогнать смутное воспоминание о нём.

— Во-первых, двадцать новых рабов «годны», по словам Джано, — Маркус без приглашения сел за стол напротив отца. — А во-вторых, я должен наконец узнать, для чего.

Эмериус, откинувшись на спинку кресла, долго молчал, не сводя с Маркуса изучающего взгляда.
— Надо же, — тихо произнёс он, — как заговорил мой сын… Неужели он решил приобщиться к мудрости отца? Оставить на время стройку и своих друзей-гномов…
— Не подозревал, что тебе не нравится моё ведение дел, — фыркнул Маркус. — Этот порт — моё… наше будущее.
— Дивная оговорка, — качнул головой магистр. — Не значит ли она, что сын надеется избавиться от отца, как только протянут цепь между статуями?
 
Вот ещё одна странность — раньше за Эмериусом не водилось ни подобной наигранной отстранённости, ни подобного трагизма… А неприязнь Маркуса доставляла только удовольствие, он её прекрасно видел, как бы сын ни пытался скрыть свои истинные чувства.

— Я никогда не пытался тебя убить.
— Верно, — Эмериус улыбнулся, не разжимая губ, по-змеиному: вот-вот и мазнёт по воздуху тонкий раздвоенный язык. — Хороший мальчик, умный… Знает, что полукровке с живым отцом-магистром проще добиться влияния, нежели полукровке с кровью отца на руках.
— Мы говорим не о том. Я спрашивал о…
— Он спрашивал, — перебил Эмериус. — Он меня впервые об этом спросил!.. Может, я ждал этого вопроса, — он пожал плечами. — Твоя помощь мне пригодится… Поэтому соберись с силами, мальчик. Отдохни.

Маркус не поверил своим ушам. Отец, склонив голову, глядел будто бы в никуда, не переставая улыбаться. Он выглядел… довольным.
Умиротворённым.
И это настолько не вязалось с мутным временем непрекращающейся стройки, с подозрениями Дарена и тревогами самого Маркуса, что… Маркус счёл лучшим выходом действительно отдохнуть. Терпел столько времени — переждёт и ещё пару дней.
 
За дверями его встретила Агриппа. Словно собиралась что-то сказать, но отец позвал её по имени, и девушка поспешила в комнату.
Только и успела сунуть в его руки свёрнутый листок.
Ничем не выдав удивления, Маркус прочитал послание только в собственной комнате.

Маркус!
Мы никогда не считали друг друга братьями, но всё же не выкидывай моё письмо!
 
Он никогда не видел почерк Дариуса, но его голос почти угадывался за неровными узкими строчками.

Очень надеюсь, что письмо дойдёт до тебя в обход отца. Не удивляйся. Не время удивляться. Не знаю, что было со мной в Эмериусе, но только здесь я понял: я выздоровел. Мне понадобился целый год, только чтобы осознать: городом все это время владело нечто болезненное и тлетворное. Здесь, сейчас я никогда не чувствовал себя настолько свободно и легко. Там же… Не знаю, что с тем местом, но оно давит. Оно связывает, Маркус. Может, ты и не видишь этого, но приглядись к отцу — ты заметил, как он изменился? Может, ты знаешь, для чего он убивает рабов в подземельях крепости?
Здесь, вдалеке, я всё чаще думаю о демонах — гораздо более властных, чем встречались и мне, и тебе. Иначе бы я заметил. Иначе бы ты заметил. Демонах или более опасной силе. Я не знаю! Не знаю, но если ты это читаешь, то, прошу, увези отца оттуда.
Или убей.
Ты ведь хочешь этого? Не может быть по-другому.
Я не сошёл с ума. Наоборот, Маркус. И я желаю тебе выбраться оттуда целым.

Прочитав, Маркус ещё долго глядел на лист. Что это? Интрига Дариуса? Сговор с Агриппой? Попытка избавиться от отца чужими руками? Дариус бы придумал причину повесомей каких-то там ощущений… Да и сколько времени этому письму? Год? Два года? Три?..
 
На обороте, размашистым росчерком, явно принадлежащим кому-то другому, красовалось только одно слово: «Тень».


— Делаешь успехи, летанс¹, — ровно сказал Маркус в Тени.
 
Он совсем не удивился, встретив здесь Агриппу. Когда-то, когда еще и Эмериус, и Агриппа чаще разговаривали, Крайван заметил, что из юной летанс «выйдет толк».
Агриппе дар сомниари помог выбиться в люди, Маркусу — выжить в детстве. Сынок эльфийской рабыни, кому он нужен без этого таланта? Но Дариус, сводный брат, старший сын Эмериуса, ныне обосновавшийся в Минратоусе, разочаровал отца в этом плане: он был отличным магом, но со способностями, больше годными для войны, а не сновидчества.

— Иначе бы я не жила, — хмуро откликнулась Агриппа.
Маркус обернулся.
Знакомая обстановка собственной спальни в Тени приобретала размытые контуры, неясные очертания. Агриппа же казалась чёткой, совсем как в яви — ясный признак сновидца. Единственная странность — она говорила, но её рот оставался недвижен.
— Ты спрашивал его о жертвах, верно? — нахмурилась она. Сделала рукой неопределённый жест, живо напомнивший о свойственном ей некогда изяществе. — Ведь спрашивал? Не может быть, чтобы я пробилась к тебе зря!
— Он и с тобой не делился планами? — удивился Маркус.
Агриппа отвернулась, сцепила руки в замок, вздрогнула, как от удара…
— Если бы…
— Что… Что случилось? — он не придумал ничего лучше, кроме как подойти ближе и заставить её смотреть на себя.
— То письмо я нашла случайно… Решила, и ты должен видеть. Попробуй подойти к Эмериусу в Тени, — слова исходили от Агриппы, но губы по-прежнему оставались плотно сжатыми. — Хотя нет… — она снова вздрогнула. — Так он поймёт…
— В Тени?.. Он… Ты согласна с Дариусом? Ты говоришь о демоне? Бред! Чушь! Я бы заметил и так!

Изменившаяся манера речи — это, конечно, странно, но, во-первых, в его годы можно и свихнуться, а во-вторых, Маркус бы увидел влияние демона. Да и Эмериус магистр, а не какой-то недоучка.

— Я не говорю… Я видела его, — голос звучал решительно. — Он меняет лица, он может быть чем угодно! Эмериус считает, что говорит с самим Древним Богом!.. Эмериус сошёл с ума, а он… Он пьёт кровь, он требует кровь, слишком много даже для нас, Маркус. Слишком много даже для Архонта. Он… В крови слышен зов, кровью скреплён договор… Я видела его. И после этого…

Агриппа приблизила своё лицо к лицу Маркуса. Открыла рот. Маркус увидел ровные зубы и язык — влажный, подёргивающийся… обрубленный. Чернеющий, будто обожжённый.
Отшатнувшись, Маркус по-новому взглянул на летанс, силясь вспомнить, когда же в последний раз слышал её голос.

— Я не говорю, — повторила Агриппа. — Маркус, останови его! И… — она отчаянно оглянулась.
Тень начала меняться, Маркус пытался ухватиться за знакомые образы, но воздух медленно наливался багрянцем, застилая мираж Золотого Города, покрывая пеленой всё вокруг…
— Это за мной, — шепнула Агриппа. — Я тебя не выдам.

Маркус вырвался из сна с криком. С именем на губах.
Не «Эмериус» и даже не «Агриппа». Разум начал действовать, ещё когда Маркус выпутывался из сонной ловушки, и поэтому он крикнул: «Дарен!»
Как будто он мог его услышать. Но иного плана Маркус придумать не успел.

 
За те полчаса, которые потребовались, чтобы найти гнома, разбудить и объяснить, что от него требуется, могло произойти всякое. Агриппу могли убить. Демон мог узнать от неё о Маркусе. Эмериус мог уничтожить город.
Но действовать наугад?..

— Кровь кормит, — прошептал Эмериус, отрывая взгляд от страниц и медленно поворачивая голову к Маркусу. — Рискнёт ли сын остаться без поддержки отца? Рискнёт ли осуществить то, о чём втайне мечтал?

Маркус вспомнил, что в год основания города Эмериус убил его мать. То есть она, конечно, умерла, споткнувшись на лестнице… Но, споткнувшись, не перерезают себе горло. Он промолчал, памятуя о том, что это Тевинтер, а это эльфийка, а это — целый город, который в будущем станет великим.

— Кровь питает, — хрипло проговорил Маркус, закрывая дверь.

Агриппа — живая! — подняла на него пустой взгляд, силясь встать с пола. Её ладони шарили по кровавой луже, запястья зияли свежими ранами, лицо покрывалось мертвенной бледностью.

— В крови слышен зов, — улыбнулся Эмериус.

Необыкновенная удачливость магистра — сплавленный в Минратоус прямо под бок к Архонту старший сын, его свадьба — объяснилась вдруг так просто, что у Маркуса закружилась голова.
«Кровью скреплён договор», — вспомнил Маркус слова Агриппы из Тени.
— Это того стоило? — спросил он. — Почему ты так вцепился в это место?
Эмериус не отвечал и не шевелился, держа ладони на страницах фолианта. Листы, казалось, едва заметно пульсировали под его пальцами.
— Это не ты призвал демона, — прошептал Маркус. — Это он призвал тебя.
Когда это началось? И, самое главное, почему именно здесь?

— Кровью скреплён договор, — Маркус медленно провёл лезвием ножа по ладони. — Ты мой раб.
 
Раб крови.

Здесь, в яви, он почти видел Тень, настолько тонка была Завеса, израненная через руки Агриппы. Нужна была самая малость, чтобы повернуть силы Эмериуса против него самого… И, возможно — скорее всего! — тем самым впустить демона в новое тело. И тогда приказ Дарену имел бы смысл, ведь время для его выполнения он уже выиграл… Что будет потом с городом? Это волновало Маркуса в последнюю очередь. В конце концов, он берёг этот порт для себя, но если его уже не будет…
 
Но Эмериус повиновался, и Маркус не почувствовал присутствия чего-то иного. Демон остался в подчинённом теле? Немыслимо!
Неловким жестом то, что некогда… А, да что там!.. То, что никогда не было его отцом, прижало к груди книгу в чёрном переплете.

— Мой хозяин омыл себя в реке крови, — прошептала Агриппа, закатывая глаза. В Тени? В яви?.. Прошептала чужим голосом, омертвевшим языком. Неспособным на речь. — И пришёл Великий Зибенкек…
 
Что бы ни происходило, решать следовало быстро. Маркус поднял тело девушки — не демон, демон бы старался выжить! — и побежал из подземелья.

— А я уж думал, ты того… серьёзно, — невнятно пробормотал Дарен.
За минуту до взрыва.

Камни погребли под собой не только Эмериуса и книгу, которую он так берёг, что даже пленённым не выпускал её из рук, но и рабов, и стражников.
С чем бы ни договорился Эмериус, оно тоже осталось там.
Маркус смотрел — почти безразлично, как рушится его крепость. Кто-то из стражи подбежал к нему, вернее, к Агриппе, и принялся перевязывать запястья.

— Д-должен сказать, — с трудом выговорил Дарен, вновь опасаясь на него смотреть, — когда я просил тебя потолковать с папашкой, я вовсе не то…
— Это был эксперимент, — помолчав, решил Маркус. — Неудачный эксперимент.
— И что теперь?
Действительно.
Маркус пожал плечами. Отказаться от города? Бросить всё? Плюнуть на решение Архонта?.. Он не настолько самоуверен и силён.
— Строить дальше. Заново… И гораздо, гораздо выше.

Даст Творец и сберегут Древние, никто не прорвётся в то, что станет дном города. Никто не найдёт ни книгу, ни то, что осталось от Эмериуса Крайвана.
Можно сделать улицы как лабиринты, можно поставить дома так, чтобы они складывались в руны защиты, можно изучать это… это. Бросить своё будущее Маркус всё-таки не мог.
«…Не знаю, что с тем местом, но оно давит. Оно связывает…»
— Все мы здесь рабы крови, — отстранённо прошептал Маркус, глядя на собственную ладонь.
Облизнув губы, он скривился от горечи.

…Позже, спустя годы и годы, во времена расцвета порта и ближе к собственной смерти Маркус не раз шипел во сне: «Ты раб крови, Эмериус». Агриппа верила или хотела верить, что он лишь вспоминает прошлые события… что он говорит о своём отце, а не о городе.
 
И никто из них, конечно, не рассчитывал, что город переживёт восстание и тиранию, что город сменит имя… И на прогретый камень пристани Казематов когда-то ступят трое:
«Что за ответы хранит Киркволл? Почему стоит искать здесь, а не в Периванции или Воль-Дорме? Империя неохотно расстаётся с секретами. Хотя её магистры умерли много веков назад, наше путешествие опасно. Здесь, на пристани Казематов, мы вновь приносим клятву…»


_______________

1 — Маги Тевинтера, не относящиеся к потомкам первых сомниари, говоривших с Древними Богами; большей частью происходят из семей не-магов.