Махариэль умела ходить тихо. Собственно, практически все долийцы умели ходить бесшумно, без этого навыка трудно было стать хорошим охотником.
Но Стена это не впечатляло.
Каждый раз, а их количество перевалило за несколько десятков, кунари умудрялся её заметить. Эта попытка не стала исключением.

— Кадан, — в своей обычной безэмоциональной манере сказал Стен и захлопнул свой дневник.

Махариэль испустила вздох разочарования и, перейдя на обычный шаг, обошла кунари по кругу, останавливаясь напротив Стена. Великан смотрел с едва уловимым вопросом во взгляде.

— Хорошая погода, не правда ли? — ляпнула эльфийка первое, что пришло в голову.

Стен даже не удостоил её ответом, всего лишь кивнул, продолжая вопросительно смотреть в глаза девушки.

Махариэль от этого взгляда слегка поплохело. Только Стен умудрялся смотреть на неё как на маленькую девочку, вечно говорящую и делающую глупости. Впрочем, с точки зрения кунари, так оно и было.

— Хм… — девушка посмотрела в сторону, не выдерживая взгляда кунари. — Ну я, пожалуй, пойду.

Мужчина вновь кивнул, дождался, пока Махариэль отойдёт на почтительное расстояние, и вновь раскрыл дневник, что-то записывая туда подаренным эльфийкой карандашом.

Лайна купила дневник и карандаши в Денериме, в «Диковинках Тедаса». Белые страницы, количеством не менее сотни, толстый кожаный переплёт с растительным орнаментом и рисунок перевёрнутого эфесом вверх меча посередине. Почему-то в тот момент эльфийке показалось, что это идеальный подарок для кунари. Стен любил живопись, с интересом пролистывал книги, когда это позволяло время, и как-то он обмолвился в одном из их разговоров, что собирал информацию о Тедасе. Дневник и упаковка карандашей — не это ли лучший презент для наблюдателя?

Как оказалось, Лайна не промахнулась с выбором подарка. С того самого дня, как Стен получил дневник и карандаши, он заполнял страницы каждую свободную минуту, и по прикидкам Махариэль, чистыми остались не больше половины страниц.

— Я видела, он там что-то рисует, — поделилась с эльфийкой Лелиана. — Я точно видела там котёнка… или что-то похожее.

Не стоило рыжей орлесианке этого говорить. Ох, не стоило…

Главным пороком — или достоинством, это как посмотреть — Лайны было любопытство. Оно толкало эльфийку на самые безумные затеи, практически всегда выходило боком, и именно любопытство привело девушку к Серым Стражам. Теперь узнать, что же Стен рисует в своем дневнике, стало для Махариэль главной задачей. Не такой, конечно же, как борьба с Мором, но всё же…

Сначала девушка пыталась попросить Стена показать, что он там рисует. Не получилось. Следом за просьбами последовало откровенное выклянчивание, затем, отчаявшись добиться чего-либо словами, эльфийка попыталась подсмотреть. Тщетно. Кунари безошибочно определял, где она находится и что пытается сделать. Дневник оставался недоступным.

Два раза Лайна пыталась выкрасть дневник, когда Стен спал. А потом сбивчиво объясняла, что она делает возле его спального места и почему держит в руках его сумку.

Три раза она пыталась подкараулить кунари во время купания. Дожидаясь, когда внимание Стена было занято оттиранием крови и пота, девушка начинала рыться в его вещах в поисках заветной книжечки.

Один раз кунари появился у неё за спиной, абсолютно голый, спросив, что это она тут делает. Махариэль до сих пор краснела, вспоминая об этом эпизоде. И ещё больше она краснела от предположений о том, что великан о ней подумал. Ясно же, что ничего хорошего.

И все же Лайна не отказалась от попыток. Она должна узнать, что рисует Стен! Просто обязана! В ином случае девушка помрёт от любопытства!

Будь Лайна человеком или городской эльфийкой, она бы знала, что любопытство сгубило не одну сотню кошек, но Махариэль была долийкой и о шемленской мудрости знала не так уж и много.

Девушку должно было остановить много вещей. Например, понимание того, что она ведёт себя более чем недостойно. Или что Стен наверняка узнает, кто это сделал. В конце концов, Лайну должна была мучить совесть. Но нет.

Когда эльфийка разбавляла воду во фляге Стена сонным зельем, девушку мучило только любопытство.

Однако план провалился с треском. Стен прикончил всю воду в своей фляге и не выказывал никаких признаков сонливости. Как шагал, возвышаясь над всем отрядом, будто дерево среди кустарника, так и шагал.

Девушка решила, что у кунари просто-напросто иммунитет ко всяким ведьмовским зельям, но, как оказалось, она была неправа. Зелье подействовало в самый подходящий момент.

Они наткнулись на порождений тьмы, и кунари потерял сознание в тот момент, когда заносил меч, намереваясь воткнуть его в огра. Рогатая тварь пнула кунари ногой, и Стен отлетел на пару метров, так и не приходя в сознание.

Винн, занимающаяся всеми ранами их дружной компании, обругала Лайну такими словами, что девушка не смела даже пискнуть слово в своё оправдание.

— Вот если он умрёт, всё будет на твоей совести! — напоследок высказалась чародейка и прошествовала к своей палатке.

А будто Лайна сама этого не понимала.

Долийка сунула нос в палатку Стена. Кунари лежал неподвижно и казался мёртвым. Как сказала Винн, у него были переломаны кости, пробиты лёгкие, а применять заклятия исцеления — сильные заклятия — не позволяло сонное зелье. Винн не вдавалась в объяснения, но, как поняла Лайна, в сочетании заклятие и зелье могли дать непредсказуемый эффект, вроде вечного сна… ну или смерти. Одно другого не лучше.

Махариэль опустилась перед Стеном на колени. Хотелось плакать, больше от жалости к себе. И всё же совесть или то, что её заменяло, не остановили девушку, когда та начала рыться в вещах кунари. Дневник нашёлся довольно быстро, и в нём осталось всего-то с десяток пустых страниц.

Глотая слёзы, девушка раскрыла книжечку. Первые страницы были исписаны непонятными значками, видимо, это был кунарийский язык. Дальше шли рисунки животных, порождений тьмы, растений, людей, домов и городов с пояснениями на том же непонятном языке. Махариэль шёпотом ругала себя последними словами. И ради этого она чуть не убила Стена?!

Девушка перевернула страницу и раскрыла рот от удивления. В дневнике был нарисован её портрет. Линии были небрежны, но тем не менее в рисунке легко можно было узнать лицо Махариэль. На следующей странице Махариэль была нарисована в полный рост. Ещё через одну — Махариэль с луком в руках. Махариэль спящая; Махариэль, занимающаяся готовкой; Махариэль с кинжалами, убивающая порождение тьмы; Махариэль, разговаривающая с Лелианой; Махариэль улыбающаяся; Махариэль грустная; Махариэль… Махариэль… Махариэль…

Девушка медленно закрыла дневник и вернула его на место. В голове прыгали и скакали мысли, не желая оформиться во что-то чёткое.

Стен продолжал спать.

Долийка встала с земли и тихо покинула палатку. Вернулась она через пару минут, притащив свой плащ. Расстелив ткань рядом с кунари, девушка улеглась рядом, уткнувшись носом в плечо мужчины.

Когда Стен очнётся, она будет вымаливать у него прощение, а когда она это сделает, потребует нарисовать её портрет на большом холсте.

Почему-то Лайне казалось, что кунари ей не откажет.