Он имел зелёные глаза, как у Вэла, стройное гибкое тело, как у Ричарда, и многочисленные тату, как Натан. Он пах кровью, потом и… кровью. Любимый аромат Марианны.
Хоук сразу поняла, что он создан для неё.
Только, пожалуй, сам «созданный» не разделял восхищения девушки.
Встретив её горящий взор, он потупился, слегка кашлянул и развёл руками:
— Ну так что, берётесь мне помогать?
Варрик, стоящий за спиной Хоук, мог поклясться, что во взгляде эльфа читалось желание поскорее сбежать отсюда. Гном уже успел познакомиться с Марианной достаточно близко, чтобы понять, что конкретно отпугивает от неё людей. Плотоядный взгляд, кровожадная ухмылка или, по крайней мере, то, что они за это принимали.
Но чего бояться эльфу, только что в одиночку уложившему целый отряд наёмников? Даже Хоук на это не способна.
Просто Варрик ещё не имел чести быть знакомым с «влюблённой» Хоук. А Фенрис на уровне инстинктов чувствовал опасность.
К огромному сожалению, собственно, нанимателя, Марианна с превеликой радостью согласилась помогать беглому рабу.

В имении Данариуса она с таким старанием разрубала пополам врагов, едва не покромсав самого Фенриса, что эльф только уверился в мысли, что знаться с этой сумасшедшей ему не следует.
Марианна же тем временем по своей старой привычке пыталась продемонстрировать предмету воздыхания все свои лучшие качества. Такие, как сила (приканчивать врагов с особой жестокостью и всякими особыми приёмчиками, которым она научилась на войне), взаимопомощь (она рвалась помочь эльфу всякий раз, когда он вступал в очередную схватку, приканчивая соперника за него) и благородство (когда девушка стала подозревать, что Фенрис устал, а то он как-то подозрительно отступал, когда она к нему приближалась, она стала просто бесцеремонно отталкивать эльфа, вступая в сражение вместо него).
Словом, к окончанию зачистки особняка двое молодых людей твёрдо усвоили каждый свою истину: Марианна — что перед ней любовь всей её жизни, Фенрис — что ему нужно валить из Киркволла как можно скорее.
Не найдя следов Данариуса в доме, эльф пробормотал что-то вроде:
— Я выйду, ладно? Свежим воздухом подышу, — и бросился на улицу.
От того, чтобы не смыться в ту же секунду, Фенриса удержало одно: деньги. А именно, он боялся, что Хоук решит, будто он недостаточно ей заплатил, и станет преследовать его с удвоенной энергией. Надо уладить этот вопрос как можно скорее.

Марианна выпорхнула из особняка и тут же кинулась к Фенрису.
Золото, серебро, платья и всё, что они успели наворовать из Данариусовых сундуков, она свалила на товарищей. Теперь Андерс загибался под тяжестью солдатских доспехов и различных мечей. Варрик волочил всяческий мусор. Бетани же поручили нести драгоценности.
Наблюдая всё это богатство, эльф внезапно понял, что его жалкий золотой совсем не нужен Марианне. Следовало бы сбежать, пока была такая возможность.
И вот сейчас, стоя под обжигающим взглядом малознакомой и малоприятной ему женщины, Фенрис в экстренном порядке пытался придумать отмазки.
— Больше всего на свете я ненавижу магию. И вот сегодня я обнаружил себя в компании ещё одного мага! Я видел, как вот он и вот она творили заклинания в особняке!
Андерс и Бетани встрепенулись.
Марианна мельком взглянула на сестру и Стража, а потом повернулась обратно к эльфу:
— Бетани — славная девочка и сильный маг. Она прекрасно проявила себя и никому не способна причинить зла. Я знаю её вот уже девятнадцать лет, тебе не стоит её бояться. А от Андерса я могу избавиться прямо сейчас, если захочешь!
— Эй! — Андерс от неожиданности даже выронил груз, что держал в руках.
Доспехи и оружие шмякнулись на мостовую с ужасным скрежетом и звоном. Даже собаки в ближайших домах завыли.
Фенрис осознал, что его попытка провалилась.
— Ну тогда, если вдруг понадоблюсь, ты сможешь найти меня здесь, — и он махнул рукой на особняк, откуда они только что вышли.
Эльф очень рассчитывал, что, основательно зачистив имение, Марианна больше не захочет сюда возвращаться (раз поживиться нечем). А значит, оставит его, Фенриса, в покое.
— Я приду, я обязательно буду тебя навещать! — Хоук схватила эльфа за руку и стала лихорадочно трясти её.
Фенрису показалось, что ему выворачивают плечо. Он был уверен, что эта женщина увидела в нём и его мече себе серьёзных конкурентов и хочет теперь избавиться от них. Ничем иным он не мог объяснить её действия в особняке. Она, вне всяких сомнений, хотела его убить, то и дело толкая под ноги врагам.
«Ну что ж, — думал Фенрис, наблюдая, как Хоук со своей командой уходят, — по крайней мере, у меня будет время подготовиться к схватке».
Марианна внезапно обернулась, поймала блуждающий взгляд эльфа и помахала ему.
«И чем Создатель не шутит, возможно, — печально вздохнул Фенрис, нехотя помахав в ответ, — это будет последняя схватка в моей жизни».


Марианна Хоук не привыкла унывать. Она вообще не знала, что такое уныние.
Она не привыкла проигрывать. Не потому что не любила терпеть поражения, а просто потому, что проигрывала она настолько редко, что это не успело вызвать привыкание…
Словом, девушку ничуть не смущало поведение приглянувшегося ей эльфа.
Каждый раз, когда она приходила к нему в гости, обнаруживала себя перед запертой дверью парадного входа. А из-за стенки глубоким голосом Фенриса доносилось: «Его нет, он вышел!» Поэтому Хоук приходилось пользоваться чёрным ходом через кухню или даже окном, если эльф случайно забывал его закрывать (вонь от трупов в гостиной была несусветная, поэтому новоиспечённый хозяин иногда пытался помещение проветривать… Правда, Марианна упорно не понимала, что мешало трупы просто убрать).
Вскоре Фенрис привык к тому, что, так или иначе, но навязавшаяся в подруги девица всё равно проникнет в его дом и будет потом несколько часов подряд донимать его своей болтовней и томными взглядами. Впрочем, если бы не томные взгляды, от которых у эльфа холодок по спине бегал, то гостья из непрошеной вполне могла бы превратиться и в желанную. Потому как болтала она обычно о мечах. Больших, крепких и длинных. Как у самого Фенриса.
С ней было интересно говорить о качестве стали, заточке, новых веяньях в оружейной моде на орлесианские рукояти. Они делились друг с другом секретными приёмами и разными стойками. Потом, правда, оба ходили с ушибами да синяками, но чрезвычайно довольные: Фенрис — от того, что вымещал на девушке своё раздражение, Хоук — что имела возможность вдоволь пощупать эльфа.
И всё-таки Фенрис её боялся. Вновь и вновь, спускаясь с ней в очередную пещеру или шляясь по ночному Киркволлу, он глядел на прямую спину девушки и пытался разобраться в себе: что же его так в ней настораживало?
Да, предположим, что она не самая красивая девушка в Тедасе. У неё не было шикарных форм Изабеллы и пленительных глаз Бетани. Но при этом Хоук была симпатичнее Авелин, которая вообще-то Фенрису нравилась.
Может, всё дело в маниакальном характере Марианны? В том странном блеске в глазах, с которым она неслась на противника? Но при этом она всегда старалась держаться предельно вежливо (вне боя, естественно) и почти никогда не бросалась на простых прохожих без причины (случай, когда она едва не побила маленького мальчика, который пытался оторвать лапки какой-то жабе, не в счёт, потому что её всё-таки успели остановить в тот момент, когда она уже занесла над ребёнком свою кувалду). Андерс Фенрису казался куда более слетевшим с катушек.

Марианна являлась эльфу во снах.
До чего ужасны были эти кошмары.
Иногда, просыпаясь в холодном поту, Фенрис подумывал о том, чтобы вернуться в Тевинтер. В такие моменты эльфу думалось, что рядом с Данариусом ему будет безопасней. Но потом Фенрис понимал, что это всего лишь сон и что в настоящей жизни Марианна не нацепляла на эльфа фату и не душила его в своих объятиях. Пока что… Не о таком конце для себя он мечтал.
Кто Хоук ему: подруга или враг? Как понять?
Эльф устал находиться в постоянном напряжении и прятаться в подвале каждый раз, как заслышит стук в дверь. В подвале он обнаружил несколько бочонков тевинтерского вина, оставленных прежним хозяином, и решил, что нет лучшего способа забыть свои тревоги.
Тем более что под хмельком ему было намного проще разговаривать с Марианной.

Сама же Хоук меж тем всерьёз озаботилась здоровьем соратника. Она приписывала его блуждающий взгляд (смотри куда угодно, только не на неё!) и то, как эльф периодически буквально отпрыгивал от приближающейся к нему девушки, пристрастию товарища к бутылке.
Посоветовавшись с Андерсом, Марианна решила приготовить сильное опохмеляющее. Лекарь заверил её, что эта вещь раз и навсегда отвратит эльфа от спиртного.
Девушка подлила эту Андерсову настойку в пиво Фенриса, когда друзья все вместе праздновали очередной удачный налёт на притон бандитов. Внезапно эльфа начало рвать. Была в этом вина лекарства или пива, неизвестно. Но Андерс тихо чертыхнулся про себя, когда стало ясно, что пациент жить будет.
После этой истории Фенрис был вынужден бросить пить из опасения, что Хоук вздумает «лечить» его ещё раз. И убедился в мысли, что она его люто ненавидит и хочет убить.
И тогда эльф решил девушку просто игнорировать. По возможности, конечно. Каждый раз, когда она к нему обращалась, он просто хмуро бормотал: «Мы должны идти».
Любую влюблённую подобная холодность ввергла бы в пучину отчаяния.
Но, как мы знаем, Марианна Хоук не привыкла унывать.
И уступать не привыкла тоже.