Логейн Мак Тир сидел в кабинете и размышлял. Не так давно закончилось сражение под крепостью Остагар. Закончилось сокрушительным поражением: орда порождений тьмы, вырвавшаяся из Диких земель Коркари, наголову разбила всю собранную королем Кайланом армию. В сводной армии погибли почти все: Серые Стражи, атаковавшие в авангарде, войско Кайлана, Воины Пепла, большая часть магов и Кайлан — муж его дочери, королевы Аноры.
Возможно, они могли бы победить, возможно, сейчас Кайлан был бы жив, возможно, орда не двигалась бы дальше на север. «Слишком много „если”, — одернул себя Логейн. — Да, я велел Коутрен отвести отряд, хотя должен был атаковать орду с тыла. Да, я фактически бросил короля на смерть в руках порождений тьмы. Но Кайлан хотел попросить помощи у орлесианцев. У орлесианцев, сражаясь с которыми, я проливал кровь не раз. Орлесианцами, которые убили его родную бабушку — Мятежную Королеву Мойру. Если бы подкрепления прибыли, значит, весь мятеж был устроен зря. Это значило бы, что множество солдат, горожан, а также королева Мойра и эрл Рендорн погибли напрасно. Шевалье бы просто смели ослабевшие гарнизоны Хайевера, Гварена, Редклифа, баннорна и Денерима и снова посадили на трон своего ставленника-тирана. Церковь уже доказала свою ненадежность в этом вопросе, когда владычица перешла на сторону короля Мегрена».

— Сир, — в дверях появился Рендон Хоу, — до народа дошли слухи о поражении под Остагаром. Они требуют наказать виновных.
— Скажи, Хоу, — спросил самопровозглашенный регент, — помнишь ли ты битву на Белой реке?
— Конечно, сир. Тогда я сражался бок о бок с покойным Брайсом Кусландом, да примет его Создатель.
— А теперь ответь, чем бы обернулись для Ферелдена подкрепления в виде четырех легионов шевалье?
— Ничем хорошим, милорд. Даже если бы мы победили, они бы перекинулись на гарнизоны наших городов. Наверняка в Орлее еще остались желающие взять реванш за поражение на реке Дейн.
— Вот именно, Хоу. А теперь представь себе, что Кайлан — сын Мэрика Спасителя — собрался впустить в свое королевство эти четыре легиона.
— Немыслимо. Если бы это сказал какой-то юнец, провозгласивший себя королем, я бы назвал его самозванцем и велел повесить, но так как Кайлан — сын освободителя, это просто в голове не укладывается.
— За смерть короля и поражение под Остагаром должен ответить тот, кто уже запятнал свою репутацию однажды.
— И кого же мы назначим виновным? — в голосе Хоу прозвучала заинтересованность.
— Объяви поражение результатом ошибки Серых Стражей.
— Что ж, сир, это приемлемо. Таким образом, гибель большей части Ордена не отмоет их репутацию, а народ будет считать Стражей виновными в гибели его величества. Правда, это не устранит проблемы. Насколько мне известно, несколько Стражей все же уцелело. Они будут свидетельствовать против вас.
— Объяви награду за их головы.

Логейн собрался было уже заняться новыми указами, как Хоу опять зашел в кабинет.
— Сир, что делать с баннами? Они недовольны. Больше всех против вас будет выступать эрл Эамон.
— Найди кого-нибудь, чтобы решить проблему. С баннами придется действовать силовыми методами.
— Будет сделано. Кстати, тут просит аудиенции маг из Круга.
— Впусти его.

В кабинет зашел маг в темной мантии и с абсолютно лысой головой. Взгляд его был хитрым и заискивающим. Такой взгляд обычно бывает у мабари, когда они пытаются выпросить еще немного еды. Этот же маг напоминал ему лису — такой же скользкий и изворотливый.

— Сир, разрешите представиться. Меня зовут Ульдред, я по делам Круга магов.
— Что ты хотел попросить, маг?
— Видите ли, большинство магов не поддерживают вас. Они обвиняют вас в поражении при Остагаре и гибели короля Кайлана.
— Насколько я помню, — Логейн старательно подбирал слова, — маги всегда занимали нейтральную позицию.
— Вы правы, ваше величество. Но чтобы вернуть расположение магов, нужно нечто большее, чем золото или прочие материальные блага.
— Скажи им, что я дарую им свободу от Церкви, если они меня поддержат. Как я помню, среди магов Круга достаточно либертарианцев.
— Да, сударь.
— Свободен, маг. Не без труда сняв латную перчатку, тейрн утер пот со лба. Сейчас на него навалилось столько проблем, сколько не стояло перед Мэриком: банны требуют отречься от регентства, маги выступили против него, уцелели несколько Стражей, а вдобавок наступают порождения тьмы.
Однако ему претила сама мысль, о том, чтобы впустить в страну шевалье. У него до сих пор стояла в глазах картина смерти матери.

Мать Логейна неистово кричала, схваченная и придавленная двумя орлесианскими солдатами. Их с отцом держали еще трое: двое держали Гарета, один — самого Логейна. Их не просто отвели в сторону, их заставляли смотреть на это. Когда дело было сделано, командир солдат взял нож и перерезал матери глотку со словами: «Другой участи вы не заслуживаете». Гарет разъярился и попытался вырваться, тогда один из солдат ударом рукоятки меча по голове оглушил его.
Однако мало того, после орлесианцы убили и отца, когда тот взялся задержать их, давая Логейну спасти Мэрика. А сейчас родной сын короля-освободителя хочет впустить шевалье для помощи в борьбе с Мором. «Нет, — поправил себя регент, — уже не хочет. Сейчас тело Кайлана лежит где-то под Остагаром на границе дебрей Коркари. Все равно я не жалею, что поступил так. Я сделал это на благо Ферелдена».

В вопросах урегулирования можно довериться Хоу: он точно так же не хочет впускать в страну шевалье, как сам Логейн. Он наверняка найдет хорошие способы решить проблемы. Что же касается поддержки магов, остается надеяться на красноречие этого Ульдреда…