— Эй, маг!
Грозный голос заставил Фейда подпрыгнуть.
— Это вы мне? — на всякий случай Фейд оглянулся, но других магов на денеримском рынке не обнаружил. Не то чтобы ему было что скрывать от окликнувшего храмовника — Фейд находился в городе совершенно легально, но желание засунуть сумку с записями под ближайший прилавок крепло с каждым мгновением.
— Тебе. Документы, — отрывисто приказал храмовник.
Фейд вздохнул и полез в карман за разрешением. «Это всё из-за Пига, — подумал он. — Мерзкий свинокрот обгрыз подол мантии, и теперь все принимают меня за беглого отступника».
Храмовник проверил подпись и печать Первого чародея, мельком пробежал глазами текст.
— Ученик? Без…
— Нет-нет, — зачастил Фейд. — Я уже прошёл Истязания, повышаю квалификацию у мага Террастера. Вот, здесь написано…
Маг извернулся и торопливо ткнул пальцем в нужную строчку.
— О-о-о, парень, сочувствую, — прервал его излияния храмовник, похлопав по плечу. — Не повезло тебе. Ладно, свободен.
 
У Фейда появилось нехорошее предчувствие.
— Подождите, сэр храмовник, — маг едва не схватил его за руку, но вовремя сдержался. — Прошу прощения, вы ведь знаете моего наставника?
Глаза в прорезях шлема вспыхнули — то ли от раздражения, то ли от веселья.
— Слушай, парень, не знаю, какой из него учитель, но имей в виду: он маг уважаемый, конечно, но самодур.
Фейд разочарованно выдохнул. Если уж храмовники разделяют его мнение об учителе, дело плохо. Храмовник, глядя на погрустневшего юношу, посоветовал почти дружелюбно:
— Ты бы мантию новую купил. А то выглядишь, будто тебя демон голода жевал, прости меня Андрасте.

Фейд посмотрел внимательно на свой подол, пожал плечами, перехватил поудобнее сумку с бумагами, полученными от связного сообщества магов, и направился в «Диковинки Тедаса». Придётся Террастеру раскошелиться ему на обновку. В конце концов, это был его наг.


Через неделю он мирно наслаждался солнечным утром, разглядывая на торговой площади живого медведя в клетке, принадлежащего говорливым антиванцам. В голове скакали мысли, от панических: «Где посреди лета отыскать потребовавшиеся Террастеру первоцветы?» до философских размышлений о смысле жизни. А когда Фейд, засмотревшись на клыки зверя, начал обдумывать изобретение наиболее мучительного проклятия для своего учителя, его опять окликнули:
— Эй, маг!
«Храмовник, определённо храмовник», — с ноткой раздражения заключил Фейд, оборачиваясь и нашаривая в кармане рекомендательное письмо. Нормальные люди магов откровенно побаивались и не орали на всю площадь, привлекая ненужное внимание.
Однако окликнувший его парень храмовником не был. Или был. Хотя, наверное, нет — храмовники суровые и напыщенные, а этот напоминал авантюриста: торопливо всучил письмо «от учителя», заставил расписаться и канул прочь, не попрощавшись.

Фейд поковырял пальцем сургуч с гербом Круга, хмыкнул и решительно сломал. А потом снова и снова перечитывал скупые строчки, не веря в происходящее. Террастер его обхамил и выгнал! С сегодняшнего дня он больше не ученик и предоставлен самому себе. Философские думы быстро сменились практическими: «Что же теперь делать?» Разве кто-нибудь возьмёт его на службу с такой разгромной рекомендацией? «Несмотря на полное невежество»… «Неуклюжие попытки продвинуться в науке»… От обиды Фейд едва не смял записку и даже захотел её порвать в мелкие клочки, но привычка бережно обращаться с бумагами взяла верх. Он аккуратно вложил лист в конверт к остальным. Еще пригодится.
 
И всё же что делать? Возвратиться в Круг? Снова быть запертым в четырёх стенах вместе с храмовниками, вечно орущими подростками и никому не нужными старыми занудами и маразматиками? Ну уж нет.
Внезапно лицо молодого мага посветлело. Он расправил плечи, пригладил волосы и решительно двинулся в ту сторону, где недавно видел связного сообщества вольных магов. Где ещё могут дать совет и подыскать работу для молодого волшебника, если не там?

 
А тем временем чародей Террастер дописывал письмо в резиденцию ферелденского Круга с требованием подобрать ему нового студента — поумнее и порасторопнее предыдущих.
Он посыпал лист песком, запечатал сургучом и хитро подмигнул портрету женщины, висящему напротив стола.
— Да, самодур. Да, тиран. Зато, в отличие от тебя, моя прекрасная Тароне, я ребятишек из-под надзора Церкви вытаскиваю так, что этого никто никогда не замечает.