Если быть честным, он не хотел умирать. Но понимал, что шансов выжить у них нет: что всё, вот она — смерть, несётся на него с кривым щербатым топором…

Алистер оглянулся на Амелл, безуспешно зажимая рану на бедре. «Кто же так приложил-то тебя, душа моя?» Половины лица у волшебницы не было. Сплошное месиво из пузырящегося ожога, красной и чёрной крови.

— Всё, — говорить ничего не требовалось, и так их судьба была ясна.
«Всё», — согласно кивнула головой Амелл, перехватывая чужой посох поудобнее.
— Страшно? — поинтересовался храмовник. Всё-таки маги — существа изнеженные. Неизвестно, к чему их готовили в Башне, но всяко не к тому, что иногда надо встать и пойти умирать.
Амелл в ответ неосторожно усмехнулась, скривилась, зарычав от боли, и выпустила поток огня аж на восемьсот футов. Боль — хороший стимул.
— Жаль умирать на Глубинных тропах, да ещё и такой уродиной, — неожиданно пробормотала Амелл, старательно говоря только половиной рта и отворачивая от Алистера ожог.
— Я люблю тебя и такой.
— Что?
— Не самое удачное время… — Алистер подрубил ногу выскочившему из невидимости крикуну и снёс ему голову с тощей шеи, — но другого у нас не будет. Я люблю тебя, Солона Амелл. И мне плевать, как ты выглядишь.
Амелл вперилась в него уцелевшим глазом.
— Это дурная шутка.
— Зачем шутить перед тем, как всё закончится? — пожал плечами Алистер, чувствуя, как мир перед глазами потихоньку начинает выцветать… Похоже, убьёт его банальная кровопотеря, а не загнавшие Стражей в ловушку порождения тьмы.

Волшебница криво скалилась, уставившись на выщербленные каменные плиты, залитые их кровью. Если бы Алистер открыл сейчас глаза и посмотрел на неё — кто знает, может, он бы даже испугался.
Она тряхнула головой, приняв какое-то решение.
— Тогда всё только начинается, — недобро хмыкнула Амелл.
Ладонь раскрылась над багровой лужей, губы требовательно прошептали приказ.
Кровь задымилась, отдавая свою силу творящей запретное колдовство волшебнице, и сидевший в укрытии генлок послушно побрёл к прятавшимся за телегой Стражам, волоча арбалет по земле. Подошёл, рухнул на колени, покорно подставил шею, которую Амелл перерезала мечом Алистера. Свежая кровь порождения хлынула на спёкшуюся коркой кровь Стражей.

Какая разница — чёрная или красная кровь даёт силу лечить и убивать?
Рана на бедре Алистера закрылась, лицо из серого стало нормального цвета. Ожог Амелл уже не так болел, главное — глаз видел, а о красоте она потом позаботится…
Остатки лужи закипели, распространяя смрад скверны, ещё один генлок направился к телеге. Алистер в ужасе смотрел, как тихая мышка-волшебница деловито перерезала горло порождению и выпустила на волю такой яростный шторм, что его впору назвать штормом века. Зал, захваченный порождениями, просто выжигало дотла.
Амелл схватила Алистера за руку, и они побежали назад, к форпосту Легиона Мёртвых.
Живые.

***

— Пошли, поговорим.
Алистер был хмур и сердит. Очень. Можно сказать, зол.
Амелл отложила сильверитовое зеркальце, при помощи которого сводила шрамы с лица, и пошла вслед за храмовником. В который раз они так шли? Он впереди, настороженно высматривая врагов, а она за ним, прикрывая и украдкой любуясь широкими плечами…
Как только они зашли за поворот, Алистер прижал Амелл к стене. От него пахло оружейной мастикой и немного — бренди.

— Что это было, там, в крипте?
— Магия элементов, — не моргнув глазом, соврала Амелл.
— А мне вот показалось, что магия крови.
— Тебе почудилось от кровопотери, — сочувственно проговорила волшебница.
— Амелл… Не ври мне. Я хочу знать, когда и где ты изучила эту мерзость.

Волшебнице стало грустно. Она знала, что этим всё когда-нибудь кончится. Храмовник — он всегда храмовник, пусть даже и не принёсший обеты.
— Если бы не эта мерзость, то мы бы были мертвы.
Алистер отрицательно покачал головой.
— Знаешь… Есть вещи похуже смерти.
— Например, любовь некоторых храмовников к малефикарам?
Амелл робко положила руку на плечо Алистера.
Он резко отодвинулся и отошёл к противоположной стене лаза. Оперся рукой о камень. Вроде бы и не сбрасывал её ладонь, а получилось всё равно некрасиво.
— Например, — сухо подтвердил он. И добавил медленно, словно через силу: — Потому что долг храмовников убивать малефикаров.
Амелл шагнула было к нему, но остановилась.
— Если бы ты не сказал того, что сказал… Я бы не решилась. И мы бы не разговаривали.

Алистер нахмурился и несильно ударил кулаком по стене.
— Ты не ответила. Давно?
— Нет, не очень. Несколько месяцев назад.
— У кого? Ума не приложу, ты же всё время рядом была…
Волшебница чуть-чуть улыбнулась. Правда, она не до конца понимала, радоваться или обижаться косвенному признанию храмовника в том, что он не спускал с неё глаз.
— Эмм… Если я скажу, что у Йована, поверишь? — с тайной надеждой спросила Амелл.
— Нет, не поверю, — голос храмовника был холоден и строг. — Потому что твой Йован неудачник и рохля, ему до малефициума, как мне до трона.
— О, да… Конечно, мой принц… — против воли рассмеялась Амелл.
— Я же просил тебя не называть меня так! Сколько можно? — огрызнулся Алистер.
— Ммм… Тогда у той малефикарши. Помнишь? Та-которая-просила-её-не-убивать. Мы с ней встретились в Денериме, и она меня научила.
— Амелл! — скрытая угроза превратилась в явную.
— Алистер… — протянула Амелл голосом ребёнка, которого вот-вот выпорет рассерженный учитель. — Ты будешь ругаться…
— Не буду. Мне надо знать, что нам угрожает.

Амелл тяжело вздохнула и выпалила:
— У демона.
— У кого?! — Алистер от удивления повернулся лицом к волшебнице.

— Ну, демон, которая очаровала Коннора. Я не стала с ней сражаться, отпустила.
— Отпустила? Демона? А как же Коннор?
— Всё нормально, она дала слово, что не вернётся. Поверь, с демонами можно договориться… Иногда. То есть у меня ведь получилось? А в обмен за свою «жизнь» она научила меня демонической магии.
— Какой-какой магии? — Алистер судорожно цеплялся за камень, и у него было такое лицо, словно он сейчас упадёт в обморок.
— Настоящая магия крови. Не та подзаборщина «по-руке-ножичком-чик» для усиления обычных базовых школ, а высшая, что в Серебряном Шпиле¹ изучают. Контроль и призыв демонов, вторжение в разум, сохранение сознания при проникновении в Тень, физическое проникновение туда и обратно…
— Ты. С ума. Сошла, — заикаясь, проговорил Алистер.
Амелл посмотрела на него скорбно, словно говоря: «Вот видишь, всё-таки ругаешься…»

— Зачем ты это сделала?
Волшебница потупилась, будто изучить мыски её стоптанных сапожек — самое важное на свете дело, и тихо-тихо призналась:
— Она до этого предложила сделать так, чтобы ты в меня влюбился. Я отказалась.
— Почему?
— Потому что это нечестно. И не по-настоящему. А знания можно забыть. И откуда я знала, что она научит меня такому?

— Создатель, прости нам грехи наши… Если хоть кто-нибудь донесёт Церкви, тебя казнят по малейшему подозрению, — пробормотал Алистер, привалившись к стене и съезжая на пол. Он потёр лицо ладонями, словно пытаясь оттереть несуществующую грязь.
Амелл вздохнула и села рядом.

— Ну кто меня казнит, подумай? Я же Серый Страж. Разве я не иммунна к закону?
— Кто тебе сказал подобную глупость? — удивился Алистер.
— Когда Дункан использовал право Призыва… Меня же отпустили с ним, хотя вопрос стоял об отправке в Эонар…
— Отпустили. Да. Но если что, твоя филактерия таинственным образом вновь окажется у храмовников, и ты совершенно случайно умрёшь. Не знаешь разве, как это делается?
— Но… — Амелл сглотнула. — Ты ведь им не расскажешь?

— Видишь ли, в чём дело… Бывших храмовников не бывает, как не бывает бывших магов. Если мне прикажут сказать, я не смогу солгать. Физически. Поверь мне, есть способы, — в полутьме глаза Алистера мерцали, словно в них отражались световые колодцы. Или это слёзы. Впрочем, нет, храмовники не плачут.

— Зачем ты вообще пошла на такую сделку?
Амелл тихо ответила, глядя на стену перед собой:
— Может, некоторые малефикары не хотят, чтобы умирали храмовники, которых они любят?
 
Они молчали.
— Ты любишь меня?
— Люблю.
— Тогда почему молчала?
— Ты храмовник. Я боялась, ты подумаешь, что меня влечёт к тебе из-за твоей недоступности… Как некоторых мужчин привлекают молодые монахини…
— А я боялся, ты подумаешь, что нравишься мне только из-за того, что волшебница.
Его рука накрыла маленькую ладошку Амелл, словно случайно лежащую между ними.
 
Они по-прежнему молчали, лишь их пальцы лихорадочно переплетались, гладили, щекотали друг друга.

— Пойдём в лагерь? — робко предложила Амелл. — Я замёрзла.
— Конечно, — Алистер вскочил и помог подняться волшебнице, словно случайно оставив руку на её талии. — Только разрешишь мне сделать одну вещь? С самого Лотеринга об этом мечтал…
— Что именно?
— Надеюсь, тебе понравится.
 
Ей понравилось. Потому что сны о том, как Алистер её целует, преследовали если не с Лотеринга, но тоже давно.
И сны были не только о поцелуях. О том, как они занимаются сексом, снилось куда чаще. Правда, ни в одном сне не было даже намёка, что они будут заниматься любовью на каменной глыбе в тени гигантской гномской статуи. Они старались делать это как можно тише и по возможности не привлекать внимания прохаживающихся невдалеке легионеров…
Но сны на то и сны, что никогда не смогут сравниться с реальностью.

_______________

1. Серебряный шпиль — название Минратоусского Круга магов в столице Тевинтера.