Изабелла.

Я зашла в «Висельник» первой, чтобы разведать обстановку, оставив Хоук и Фенриса дожидаться за дверями таверны. Облизывая сухие губы, оглядываю полутёмный зал, гулкий и пустой… полный штиль — самые упорные выпивохи лишь недавно расползлись по домам, а новые ещё не появились. Норы тоже не видно. Лишь зевающий Корф встрепенулся, завидев постоянную клиентку. Взгляд цепляется за невысокую сутулую фигурку, сидящую спиной к двери. Капитанша не солгала — вот она, эльфийка. Я подхожу к бару, заказываю вожделенную пинту эля и, смакуя божественный напиток, стараюсь ненавязчиво разглядеть сестрицу нашего эльфа получше, хотя бы и сбоку. Худощавая, бедно одетая остроушка сидит за покосившимся столиком напротив камина, сжимая в руках кружку с пивом и невидяще уставившись на огонь… такая же рыжая, как и танцующее в очаге пламя. Я насторожилась, ожидая подвоха: рыжеволосые всегда возникали в моей жизни лишь для того, чтобы спутать мне все карты. И так много их крутится вокруг меня в последние годы: Варрик, то и дело донимающий меня расспросами о моих приключениях, одержимый Местью Андерс, сражаясь вместе с которым все время приходится опасаться того, как бы Месть не вылез и не подпалил своих, придурковатый поэт, буквально преследующий меня своими безумными стихами про губки-крылышки и глазки-шмели… да та же капитанша, которая уже семь лет нудит и пытается «исправить» меня. Всё никак не поймет, что Изабелла нравится себе (и многим другим) такой, какая есть. Хвала Андрасте, недавно этот «таран с сиськами» взял в мужья такого же деревянного чурбана и теперь обтёсывает уже его, так что скоро по Киркволлу будет носиться стая рыжиков, способных быка завалить одной левой (если детки хоть немножко в папочку пойдут).

Иногда я думаю, мне спьяну мерещится, что Хоук — брюнетка: черноволосый ураган по имени Мэриан ворвался в мою жизнь и перетряхнул её так, как не смогли бы и все рыжие Киркволла, даже вместе взятые. …Этот рогатый кунарийский ублюдок просто не знал, с кем связался. Да и я, оказывается, тоже. Удивила Хоук меня тогда, ох, удивила — не выдала Изабеллу, воровку и лгунью, приняла вызов рогатого и убила его на дуэли, спасая и меня, и весь этот паршивый городишко. А то, что Хоук, свалившая кунарийского быка при помощи магии, ударов посоха и воззваний к такой-то матери, стала после этого Защитницей Киркволла, а не была тотчас же усмирена — так против закона и традиций даже наша распрекрасная командорша Мередит не пойдёт. Прилюдно, по крайней мере. Что и говорить, «Защитница Киркволла» — очень даже неплохо для ферелденской беженки и магички-отступницы, пусть даже и урожденной графини. Впрочем, мне тоже не на что жаловаться: я ж не графиня, так что собственный корабль (полученный опять-таки с помощью Хоук) и каперский патент, узаконивающий мои морские грабежи, меня вполне устраивают.

Помяни шторм — и вот он: выждав оговорённые пять минут, Хоук заходит в таверну, настороженно озираясь и держа посох наготове. Увидела меня, мирно пьющую эль у бара, эльфийку, неподвижно сидящую за столом, и, закинув посох за спину, вновь вышла за дверь — позвать Фенриса. …Как эльф ни рвался идти первым, осторожная Защитница настояла на своём: если опасаешься засады, не стоит переть напролом, сначала стоит оглядеться. Огляделись. Всё чисто. И она наконец разрешает Фенрису зайти. Тот прямо с порога так и кинулся к эльфийке… Хоук и я тоже подошли поближе.

Как уж там эльф назвал свою сестрицу, я не запомнила: отныне и навсегда она для меня «Рыжая». Откормить бы её да одеть получше, а то кроме морковного цвета волос и зелёных глаз в ней нет пока больше ничего привлекательного — в эльфинаже таких заморенных и тщедушных глазастиков десятки, если не сотни. Пока новообретённые родственнички воркуют, я утягиваю со стола кружку Рыжей (полнёхонькая, она её даже не пригубила), чтобы хоть как-то скоротать время — наблюдать за счастливым воссоединением семейства мне интересно примерно так же, как следить за кренгованием¹ корабля. Рассеянно оглядываю таверну, потягивая светлый эль и пропуская все их ахи-охи мимо ушей, но краем глаза всё же продолжаю следить за Рыжей, которая кажется мне теперь вдвойне подозрительной: мало того, что масть такая, что тронь — обожжёшься, так ещё и пива не пьёт! Купила, но даже не попробовала. И не от волнения вовсе — тогда бы она, наоборот, к нашему приходу набралась так, что море было б по колено. Похоже, она ещё чего-то ждала и хотела остаться трезвой… Чего-то? Кого-то! Я раньше всех увидела спускающихся со второго этажа вооруженных головорезов, ведомых магом, и хотела крикнуть, предупреждая наших об опасности, но поперхнулась выпивкой и закашлялась до слёз. И лишь потому Хоук, обернувшаяся на мой судорожный кашель и тоже увидавшая их, воскликнула первой:

— Это ловушка, Фенрис!

«Поцелуй меня кальмар! Оправдалась примета! А будь Рыжая блондинкой или брюнеткой — сложилось бы всё по-другому или нет?» — думаю я, роняя кружку, одной рукой утирая слёзы, а другой хватаясь за рукоять «Предателя»: если они нападут сразу, я хоть вслепую отмахнусь… Изумлённо вздохнул Фенрис, Хоук звякнула склянкой с каким-то зельем, шуршит мантия мага, негромко лязгают металлические доспехи наёмников… Я наконец-то проморгалась и отпустила рукоять кинжала, во все глаза глядя на медленно приближающихся противников. Они спускаются неторопливо, и маг совершенно безбоязненно идёт впереди охраны. Так вот ты какой, имперский магистр… Он подходит к нам вальяжной походкой портовой шлюхи, завидевшей клиента: плавно виляя бедрами и томно полусклонив голову к плечу. Фонари высветили уродливые трещины морщин, исчезающие в седой куцей бородке, отразились в бесцветных глазах, окинувших ошарашенного эльфа похотливым взглядом. Тонкогубый рот изогнулся в слащавой улыбке:

— Ах, малыш Фенрис. Предсказуем донельзя…

Торжествующий голос его — чистый яд: если оружие намазать, дракона разить будет наповал с одной царапины… «Малыш» лишь рот приоткрыл, удивлённо моргая вытаращенными глазами и почти не дыша — точь-в-точь пойманная рыбка. А довольный уловом «рыбак» оглаживает его сладострастным взглядом, в котором читается: «Скоро… Скоро я тебя возьму…», предвкушающе скользя им от босых пяток эльфа до белобрысой макушки и обратно… Извратитель естества и насильник, как и мой покойный бывший. Не-на-ви-жу. Насадить бы извращенца на его же посох — так, чтоб сползал по нему медленно-медленно, пока наконечник изо рта не выйдет…

— Мне не нужны были эти проклятые метки, Данариус! Но я не дам убить себя из-за них! — очнувшись, рычит эльф, брезгливо кривя губы и глядя исподлобья на бывшего хозяина. Голову наклонил, ноздри раздувает… ну чисто огр — вот-вот ринется бодаться, забыв и про меч, и про «волшебные ручки». А старый хрыч, не обращая внимания на гневно набычившегося эльфа, уже осчастливил вниманием магичку, насмешливо оглядев её с ног до головы:

— Значит, это твоя новая хозяйка? Защитница Киркволла? Как трогательно…

Тут уж взвилась и Хоук:

— Фенрис никому не принадлежит!

Хэй, подруга, да преврати ты его в айсберг! Сколько уже можно делить эльфа, прожигая ревниво-ненавидящими взглядами соперника в борьбе за его… хм… ну-у-у назовем это «благосклонность», раз уж члена его ни один из вас давно уже даже в руках не держал. Старого извращенца уже давно пора взять за жабры, не зря же предательница Рыжая схоронилась за его телохранителей, которые ненавязчиво так берут нас в кольцо…

— Неужели я слышу нотку ревности? — деланно удивился старый кашалот. — Неудивительно, юноша весьма… искусен.

Поцелуй меня кальмар! И этот туда же! Вы что, решили заболтать друг дружку до смерти? Ясно даже Рыжей — сегодня в «Висельнике» будут «танцы». Но нет, обязательно нужно почесать язычки — сцепились, как два кобеля из-за течной сучки… прости, Фенрис. Развлекаются, чтоб их… А я и телохранители старого извращенца скучаем в ожидании развязки. …Хэй, на что уставился, чернявенький, уже на полу меня разложил, да? Утри слюнки, малыш: Изабелла никогда не бывает снизу.

— Сейчас ты у меня перестанешь ухмыляться! — разъярённая магичка выдёргивает из-за спины посох…

Ты ж моя радость! Наконец-то! Ну что, мальчики, «потанцуем»?.. Рукояти «Сердцееда» и «Предателя» привычно ложатся в ладони, удлиняя мои руки на добрый фут. Иди ко мне, чернявенький, выясним, кто будет сверху… Ну?! Я вся твоя — попробуй уложить меня, мой сладкий… Ха! Кто ж тебя, растяпа, учил так нападать? Ой, не могу… Мне что, полагается самой броситься на твой меч? Ну попробуй ещё разок, я, так и быть, постою на месте… Мазила!.. А такой финт ты видел?.. Оп!.. — «Сердцеед» вновь оправдал свое имя. — Передавай привет своему учителю, чурбан криворукий, доспех подгонять надо было лучше… Выдёргиваю кинжал из груди трупа и тут же вонзаю «Предателя» в чью-то любезно подставленную шею… Всё?.. Как быстро — я даже развлечься толком не успела, а «танцы» уже закончились, и кавалеры утомлённо осели на пол. Услышав шорох за спиной, я обернулась, и…

Люби тебя кракен, старый хрыч! Я-то думала, что ты сам себе дурак — укрылся «щитом» и стоишь за ним, высокомерно скрестив руки на груди, подобно фигуре на носу корабля, вместо того, чтоб поддержать заклинаниями своих охранников. А ты прорвал Завесу их кровью и поднял ЭТИХ. Маг крови, якорь тебе в задницу!.. Пятнадцать призраков и скелетов во главе с огненным демоном!.. Хоук, это тебе за титул Защитницы такие почести? Я тогда, пожалуй, не буду претендовать на это звание. Я скромная. Иногда. Та-а-ак, и кому из вас больше нужна моя помощь? Наверное, тебе, Хоук, потому что эльфу моя защита нужна, как рыбе — плащ: отбивая выпады костлявых уродцев, я краем глаза слежу за тем, как смертоносный «лириумный призрак» ядовитой муреной вьется меж потусторонними выходцами и кусает их меткими выпадами своего двуручника. Мышцы волнами ходят на перевитых мерцающими клеймами обнажённых предплечьях, когда он, словно играючи, взмахивает этим своим железным веслом… Я аж загляделась. Какой он… «Хочу его… Дай…» — её голос в моей голове перекрывает даже шум битвы. Я цепенею посреди сражения, изо всех сил пытаясь загнать её туда, откуда она выползла: «Нет! Якорь тебе в глотку, пошла вон! Я не буду…» Но она требует, усиливая давление на мой разум в попытке сломать мою волю: «Да-а-ай…» Еще неизвестно, кто кого поборол бы, но я покладисто соглашаюсь, подумав: «Хорошо, лапушка, он будет наш». И она, довольная моей сговорчивостью, покидает мою голову. Тварь пучеглазая. Если бы не…

Что-то сильно ударило меня по ноге, и я очнулась. Череп скелета насмешливо скалится мне с пола, сухо пощёлкивая челюстями… Невдалеке сражаются Хоук и Фенрис, добивая последних выходцев Тени. Фенрис… Мне вдруг стало смешно: даже ОНА его захотела. Становись в очередь, рыбка моя — тут уже есть трое претендентов на его стройное татуированное тельце. «Как бы тебе, лапушка, зубки не пообломать, сражаясь за его „благосклонность”», — зло прошептала я, в труху давя хрупкие кости скелета…


________________