Шатер командующего мало чем выделялся на фоне всех остальных, разве что над ним вздрагивал под редкими порывами горячего ветра штандарт с грубо нарисованным солнцем. Вигорт уже знал, что это был символ восстания, символ новой веры — так было и будет всегда: помимо духовного, людям всегда нужны материальные знаки.
Солнце, нещадно палящее сверху, было более чем материальным. И вполне могло сойти за гнев Создателя, обрушившийся на Тевинтер.
Внутри шатра, к счастью, было относительно прохладно. По знаку Маферата ему принесли чашу с водой, и магистр решил пока что забыть о своей извечной осторожности. Тем более им нет нужды травить его, пока он не рассказал того, что должен.
Вода оказалась чистой и холодной, ничуть не хуже той, что била из мраморных источников Минратоуса.

Вигорт отставил чашу, поблагодарил кивком головы и вопросительно взглянул на опустившуюся перед ним Андрасте. Маферат замер чуть справа, не снимая ладони с рукояти клинка, и маг был уверен, что в случае чего тот успеет перерезать ему горло еще до того, как он призовет магию.
— Говори, Вигорт, — негромко произнесла Пророчица. — Что привело тебя сюда?
В светло-голубых глазах женщины он видел отражение яростного пламени, без пощады испепеляющего землю.
Вигорт чуть наклонил голову.
— Архонт и Империя видели вашу силу, — он постарался сохранить интонацию ровной; чувствовал, что сейчас любая ложь будет выявлена под этим светом. — Мы не хотим больше проливать кровь, иначе это превратится в бессмысленное истребление невиновных. Разве ваш Создатель завещал вам обнажать клинки?
Во взгляде Пророчицы мелькнула неподдельная печаль.
— Создатель наш милостив, но те, кто не просит и не проявляет милосердия, не могут ожидать, что на них тоже снизойдет его благодать. Люди изнемогают под гнетом Империи, Вигорт. Ты знаешь мою историю, знаешь, что я сама была рабыней одного из вас, тех, кто владеет Тенью. Приходит время избавляться от оков.
Вигорт чуть скривил губы.
— Потому что так велел Создатель?
— Потому что так велел Создатель, — без малейшего намека на насмешку или раздражение согласилась Андрасте. — Я только возвещаю его волю.

Маферат молчал, а Вигорт всматривался в спокойное лицо женщины, пытаясь прочитать, что же на самом деле ею движет. Он знал — слишком хорошо знал людей — что всегда можно найти истинные причины, которыми те прикрывают свою жажду власти, трусость, смятение, злобу. Те, кто твердит о защите родины, на самом деле хотят наживы. Те, кто твердит о вере и равенстве, прячут собственный страх.
Красивые слова — только обертка, чтобы скрыть истину; Вигорт сам этим пользовался, правда, он никогда и не изображал праведника.
И он умел видеть правду.
Но сейчас ему в глаза бил только безжалостный свет солнца. И лицо Андрасте казалось словно вырезанным из белого мрамора, как изваяния древних богов в Минратоусе. Равнодушное. Бесстрастное. Непоколебимое.
Лицо фанатика, уверенного в своей правоте.

Вигорт передернулся, торопливо потянулся к чаше с водой.
— Ты поэтому ненавидишь магов, да? Личная месть за то, что тебя заставили служить таким, как мы? Из-за этого льется кровь, Пророчица Андрасте?
Он знал, что это была неуместная провокация, услышал, как на несколько дюймов выскользнул меч из ножен Маферата. Но не смог удержаться: слишком раздражал его этот светлый — чересчур светлый — взгляд, слишком слепили лучи, насквозь выжигая в душе все его знаменитое самообладание и хладнокровие.
Лусакан, владетель Ночи, к силам твоим взываю…
Древние Боги не отзываются по мелочам, и за силы надо платить — Вигорт знал это. Но привычные слова Уважения возвращают пошатнувшуюся уверенность, возвращают незримое ощущение цели и долга.
Андрасте вскинула тонкую руку, останавливая Маферата. Ее голос по-прежнему был спокоен и приветлив:
— Создатель велел прощать врагов и обидчиков, и в моем сердце нет мести, Вигорт. Но есть жалость к тем, кто остался умирать в ваших стенах, кто становится кровавым мясом на ваших аренах, кто платит своей жизнью за вашу силу. Создатель учит, что все люди равны между собой, и никто не вправе повелевать другими.
Всеобщее братство, конечно.
Магистр мысленно поморщился, вспомнив слова Гессариана. Да, не случилось никакого чуда в том, что к армии Андрасте присоединяются рабы из всех городов. Зачем им нужен какой-то Создатель — им все равно, в кого верить!
Есть обещание дармовой свободы и наживы, кто же на это не согласится…
Что-то, наверное, отразилось на его лице, потому что Пророчица чуть наклонила голову набок, переплела тонкие пальцы.
— Не веришь мне?
Вигорт пожал плечами.
— Тебе — верю. Но не тем, кто идет за тобой. Ты же знаешь, им нет дела до твоих слов, только до того, что ты можешь им предложить. Одного поражения будет достаточно, чтобы они все бросили тебя.
Магистр кожей чувствовал напряженное ожидание Маферата за спиной, но Андрасте только улыбалась — легко и чуточку насмешливо, как если бы он был неразумным ребенком, спросившим какую-то непомерную глупость.
Усилием воли маг заставил себя не выдать охватившего его раздражения.
— Ты видишь далеко, Вигорт, — мягко произнесла женщина. — Но ты не веришь, и в этом твоя беда. Поражения не будет, я обещаю. Создатель не даст своих детей в обиду. И вера сомневающихся укрепится.
Что-то обожгло предчувствием неминуемого, как тогда, после первой поездки на юг, когда он читал знаки в бликах на воде и вспышках пламени. Что-то, что невозможно было укротить, невозможно было обуздать, и оно двигалось навстречу, словно…
Солнце.

Магистр оглянулся на Маферата, встряхнул головой, недоумевая, как этот варвар может выдерживать этот жар, этот свет. Встретился с остро-холодным взглядом вождя аламмари и тяжело передернул плечами.
Дипломатия.
— Здесь и сейчас я представляю Империю и Архонта, Пророчица Андрасте, — пора было возвращаться к изначальному плану беседы. — Мы не хотим проливать кровь и готовы идти навстречу миру. Назови свои требования, и мы будем говорить.
— Немедленный роспуск дивизионов, — неожиданный голос Маферата взрезал воздух, словно лезвие. Вигорт обернулся к аламмари; воин смотрел на него уверенно и жестко. — Переформирование Сената и устранение Архонта. Объявление равных прав и свобод для всех рас и племен… все зависимости от их дара Тени.
— Свержение ложных богов, — мягко добавила Андрасте. — Создатель един, и не может быть других идолов среди людей.
Вигорт не отвел взгляда.
Он ждал чего-то похожего, конечно же — требования мятежников были не компромиссом мира, а шагом к безоговорочной капитуляции. Империя никогда не могла согласиться ни на одно из таких условий, и это даже не обсуждалось.
Но ему надо было убедить их в обратном.
Убедить их в том, что Архонт готов сотрудничать… Быть может, только на чуть более мягких условиях.
— Вы просите слишком многого, — осторожно произнес Вигорт, вновь повернувшись к Маферату. Вождь был опасным противником, но в любом случае более предсказуемым, чем Андрасте. — Но даже если Империя согласится, все это не сделать за одну ночь. Пока приказы достигнут дальних провинций, уйдут недели. На то, чтобы люди сменили веру своих предков, уйдут десятки лет и несколько поколений.
Маферат поморщился — едва уловимо, неопытный собеседник и не заметил бы этой мелькнувшей тени недовольства. Но Вигорт успел — ощутил, словно конец нити, ведущей к выходу из лабиринта.
Откровение. Подсказка. Ключ.
Теперь он знал, что аламмари на самом деле не является таким уж истовым служителем Создателя. Правда, как обернуть это в свою пользу, магистр пока не придумал.
— Мы сказали свое слово, Вигорт, — непоколебимо произнесла Пророчица. — Ты можешь дать нам ответ сразу?
Магистр качнул головой — даже не пришлось притворяться.
— Требования слишком высоки. Я должен сообщить об этом Архонту, — он торопливо вскинул руку, прерывая уже нахмурившегося было Маферата. — Дивизионам будет переданы приказы о роспуске уже сейчас. С вашего позволения я останусь в вашем лагере, чтобы у вас не было сомнений в наших намерениях.
Опасный шаг, слишком опасный, и Вигорт отчетливо понимал это. Случись варварам узнать о том, чем занята Империя на самом деле, куда в действительности направляются все дивизионы, и смерть его будет долгой и мучительной.
Но ему нужна была их вера. Нужно было, чтобы армия Андрасте не продвинулась дальше на север.
Он был готов рисковать.
— Птица передаст твои слова, Вигорт, — кивнула женщина. Поднялась с колен — легко и стремительно, чуть наклонила голову, развела руки, словно благословляя. — Оставайся здесь и будь гостем.
Аудиенция была окончена.

Повинуясь жесту Маферата, он выбрался из шатра, сквозь зубы втянул раскаленный воздух. Аламмари вышел следом, прикрыл глаза ладонью, вглядываясь в бесконечные ряды походных лежаков и снующих между ними людей. Потом коротко поморщился своим мыслям и тронул Вигорта за плечо, кивнув следовать за ним.
Выделенное «почетному гостю» место располагалось прямо у самой воды и представляло собой обычную соломенную подстилку. Воины неподалеку насмешливо переглядывались, видимо, ожидая зрелища, но магистр не стал изображать аристократа и спокойно сел на лежак, рядом с которым уже были свалена в кучу его поклажа.
Не то время и не то место, чтобы говорить о правах. Эпоха шелковых простыней и золотых чаш заканчивается, как и все в этом мире. Приходит время крови.
Время солнца.

Маферат неторопливо подошел к неподвижной водной глади, присел на корточки, зачерпнул прохладную жидкость в горсть, с наслаждением опрокинул на себя. Задумался, глядя на разбегающиеся в разные стороны круги.
Молчал и Вигорт, думая о своем.
Договориться о мире не получится: даже если у него и была какая-то надежда на подобный исход, то теперь ее не осталось. Надо было верить в то, что Архонт все-таки сумеет согнать воедино разбитую по частям армию, навести порядок в столице и разбить эту орду мятежников одним молниеносным ударом.
Сколько времени потребуется почтовой птице, чтобы добраться до Гессариана с известием? Потом пройдет срочное заседание Сената, будут приняты какие-то очередные решения. Сколько времени, пока она долетит обратно?
Неделя, не больше.
Как задержать их еще? Что сулить, что обещать?

Вигорт поднял голову, встречаясь глазами с Мафератом. Вождь аламмари смотрел на него своим остро-изучающим взглядом и — магистр мог поклясться на крови — не верил ни единому слову, произнесенному им недавно. Не верил, что гордая Империя вдруг согласится склониться перед презираемыми ею варварами, не проведя ни одного масштабного сражения.
Да, они успели показать когти, разгромив дивизион Ист-Архена, но этого было явно недостаточно, чтобы убедить Архонта в поражении.
Андрасте верила.
Маферат сомневался.
Вигорт не мог предсказать, кто из них в результате одержит верх. На стороне вождя были воины и здравый смысл, но Пророчица несла веру, а вера порой может быть сильнее всех известных законов.
Вигорт не знал.
Маферат распрямился, встряхнулся, как большой пес, повел плечами, еще раз проверил, легко ли выскальзывает клинок из узорной перевязи ножен. Коротко и сухо произнес, глядя на молчавшего мага:
— Ты не похож на тех, кто с легкостью меняет богов, Вигорт.
Это было почти предостережением и угрозой, но магистр не отвел взгляда.
— А ты не похож на тех, кто слепо следует за богами, не разведав пути.
Маферат усмехнулся одним уголком рта, в глазах его по-прежнему была пронзительная и острая сталь. Но маг разглядел еще кое-что и позволил себе перевести дыхание, мысленно вознося дань Уважения тайнам Разикале.
Во взгляде вождя вспугнутой тенью промелькнуло сомнение.