В просторный кабинет Вигорта лучи солнца не проникали никогда, погружая его в мягкий полумрак. Широкие окна выходили на море, оттуда веяло свежим ветром и запахом соли, свободы и постоянства.
Море не изменится, даже когда ни следа не останется ни от великой Империи, ни от имен Древних Богов, ни от воспоминаний.

Вигорт сидел в кресле, вертел в пальцах пустой бокал и задумчиво смотрел на стоявшего к нему спиной магистра Руфиуса, ныне ставшего одним из действительных верховных жрецов новосозданной Андрастианской Церкви.
«Чистюля», как всегда, успел подгадать нужный момент, чтобы сделать нужный шаг, и сейчас его неприятие магии крови сыграло как нельзя на руку. Церковники, конечно же, не могли запретить «малефикарум» в Империи — это было попросту невозможно в стране, где правят маги, но относились к нему крайне неодобрительно. Подобные веяния, разумеется, просачивались с юга, где обосновались ныне свободные от влияния Тевинтера племена варваров во главе с Мафератом.
Маферат…
Уже прошло около полугода, несколько раз успел смениться состав Сената, были снесены старые стелы и построены новые храмы. И гимны теперь звучали не об Уважении и Силе, а о милосердии, сострадании и свете.
А в остальном ничего не изменилось.
Ничего. Не. Изменилось.
Люди остались теми же людьми — каждый со своими заботами и проблемами, слабые погибали, потому что правила судьбы — как море — не меняются, политики рвали друг другу глотки за власть, а в свободное время убивали и занимались любовью. Маги спускались в Тень и призывали демонов, расплачиваясь своей или чужой кровью, простолюдины торговали на площадях, выгадывая гроши и обирая покупателей, наемники продавали свои жизни за новую горсть монет…
Ничего не изменилось, когда зажглось новое солнце.

— Ты сказал, что принес новости, — негромко напомнил Вигорт.
Руфиус повернулся, чуть наклонил голову: теперь он мог позволить себе более вольное обращение, но осторожный лис никогда не переступал черту.
Боевой маг мельком подумал, что при удачном раскладе «Чистюля» даже может влезть в кресло Архонта.
— Ситуация на юге становится несколько нестабильной, — неторопливо произнес Руфиус. Чуть усмехнулся, виновато развел руками. — Понимаю, тебя, наверное, уже просто нервная дрожь бьет при этих словах, но ничего не могу поделать. Маферат…
Вигорт откинул голову, прикрыл глаза.
— Убит. Я знаю.
На этот раз это была обостренная интуиция, а может, очередное остро-пронзительное предчувствие неизбежного, очередные знаки Разикале. И, не споря с самим собой, он отправил запрос в ставку Маферата и не далее как вчера получил ответ.
Мы с тобой предвидели это, вождь.
Вигорт вспоминал последний свой разговор с Мафератом; последний после того, как уже прошла казнь Андрасте, после того, как пепел Пророчицы собрали и унесли как святыню, а дожди размыли землю и не оставили и следа.
Только след в душе не смыть ничем.

— Этого не простят, — негромко говорил аламмари, не отрывая взгляда от бесстрастного и спокойного неба. — Они никогда нам этого не простят.
Вигорт тогда только слегка кивнул, соглашаясь, по привычке заложил руки за спину, подошел ближе, встал рядом.
— Ты же знаешь, что это неизбежно. Тебя нарекут предателем, меня убийцей. Тебя будут презирать, меня — ненавидеть. И никому не будет дела до причин, и никто не будет вспоминать, почему и как до этого дошло. Но так надо.
Ради блага нас всех.
Маферат молчал, потом устало пожал плечами. В темных глазах теперь уже, казалось, не было стали — только пепел.
— Так надо, я знаю. Я сделал то, что должен был сделать, и ты тоже. Пусть все идет, как должно. Прощай, Вигорт… Вряд ли мы когда-нибудь встретимся еще раз. Предателей ненавидят сильнее, чем убийц, и не думаю, что я проживу долго.
Магистр смотрел, как он уходил — обратно к своему народу, который его не принимал и которым он собирался править. Сколько времени еще осталось, прежде чем их слепая злоба и месть найдет выход?
Вождь аламмари оказался хорошим пророком.
Он знал, на что шел. Как и Вигорт.

— Мне повезло больше, — пробормотал маг. Встряхнул головой, возвращаясь в настоящее, с легкой насмешкой посмотрел на Руфиуса, крайне разочарованного тем, что кто-то узнал важные новости раньше него. — Что-нибудь еще?
«Чистюля» недовольно покачал головой, прищурился.
— Архонт требует, чтобы Сенат как можно скорее принял решение по этому поводу. Ты же понимаешь, что со смертью Маферата наши торговые пути вновь окажутся под угрозой, а мы не можем отказаться от поставок продовольствия с южных земель.
Вигорт коротко фыркнул, пожал плечами. Потом, поколебавшись мгновение, отставил бокал и поднялся на ноги, мгновенно и неуловимо вновь превращаясь в опасного степного волка, который никогда не упускает добычи.
Любой ценой.
Маг уже давно решил для себя — что хорошо для него, хорошо и для Империи. И в тот раз вопреки всему Империя устояла — вне зависимости от богов и создателей, потому что правят не они, а люди, и только от них зависит, как повернется история.
Все идет, как должно.
— Идем, Руфиус, — насмешливо позвал замешкавшегося магистра Вигорт, первым раскрыл узорную дверь. — Прогуляемся до Сената, пока не началось заседание. А то, я смотрю, ты опять начинаешь набирать вес.