Птица от Архонта вернулась в лагерь варваров через восемь дней.
Снимая с лапки небольшой легкий свиток пергамента, Вигорт уже знал, что в нем будет написано. Еще позавчера он видел сон — один из сомниари Сената, магистр Талирен, устроил ему и Гессариану встречу в Тени, позволив обсудить дальнейшие действия. Но, как и опасался маг, ничего утешительного Архонт сказать не мог. Дивизионы срывались с места и шли ускоренным маршем, устремляясь к точке сбора у берегов реки Минантер. Ближе на юг уходить было опасно: там простирались обширные Валарианские поля, и спрятать колоссальную армию просто не представлялось возможным. Оставалось только надеяться, что разведчики Андрасте не заберутся так далеко.
Пророчица и Маферат с нетерпением ждали ответа Империи, и задерживать вести тоже было нельзя — это выглядело слишком подозрительным. Вигорт и так уже чувствовал, что он словно балансирует на очень тонкой грани, и недоверие вождя аламмари росло с каждым днем. Но Архонт просил еще хотя бы несколько дней: скоро должен был подойти основной костяк западной армии, и тогда можно было начинать кампанию.
Гессариан выглядел подавленным и усталым, словно за этот год он успел постареть на целый десяток. Вигорт морщился и кусал губы, но обещал.
Ему надо было выиграть еще четыре дня.
И для этого ему был нужен Маферат.

Читая письмо Архонта, вождь аламмари хмурился, но, дойдя до конца, все же сухо кивнул — Гессариан не стал рассыпаться в любезностях, а просто четко обрисовал условия, на которых Империя соглашается принять ультиматум.
Империя и лично он.
— Значит, договор заключен, — словно нехотя промолвил Маферат. Одернул перевязь меча, остро взглянул на Вигорта. — Я дам приказ армии сниматься с места и выдвигаться к столице. Не понимаю лишь, почему ты сразу не отдал это письмо моей жене.
Маг сощурился. Солнце слепило глаза.
— Потому что вам еще нельзя покидать Селестин.
Это прозвучало дерзко, и Вигорт через мгновение и сам это понял. Но Маферат на его слова отреагировал неожиданно спокойно, только развернулся к нему всем корпусом, чуть наклонил голову набок, отчего темные пряди скользнули по широким плечам.
«Он не только воин, — вспомнил магистр, — он еще и полководец».
Вождь всегда знает, что есть время для ярости, а есть время для хладнокровия. В этом они с аламмари были похожи.
— Почему? — ровно спросил Маферат.
Вигорт передернул плечами.
Сейчас Маферат был похож на степного тигра, настороженного, опасного, готового в любой момент броситься и разорвать на части. Маг чувствовал: неверно подобранные слова, и его не спасет даже благоволение Древних.
И лгать было нельзя: варвары, при всей своей наивности, нутром чуяли обман и били насмерть. Оставалась осторожная полуправда.
— Я говорил с Архонтом недавно, — негромко произнес Вигорт. Торопливо вскинул руку, заметив, что ладонь Маферата скользнула на рукоять клинка. — Во сне. Мы это умеем… Это сложный ритуал, но некоторые из магов… наделенных даром Тени, способны входить в чужие сны и изменять их.
— Я знаю, — неожиданно произнес аламмари. Коротко усмехнулся, взглянув на осекшегося от удивления Вигорта. — Позавчера ты говорил с ним. Мне рассказала Андрасте, она тоже может видеть… как вы.
Андрасте?
Магистр ощутил, как у него невольно дрогнули руки, и поспешно сложил их за спиной, чтобы не выдать своего волнения. Недостающее звено наложилось вдруг, но слишком уж правильно, слишком уж подходило, чтобы объяснить все то, что не давало ему покоя со дня приезда и первой встречи с Пророчицей.
Но это слишком просто, чтобы быть правдой…
— У Андрасте есть дар Тени? — тихо спросил Вигорт.
Маферат едва заметно кивнул.
— Создатель открыл ей Тень, чтобы она могла говорить с ним и чтобы передать ей свои знания и свою силу.
Это звучало как хорошо заученный девиз и не было даже относительно похоже на правду. А правда, возможно, пряталась совсем близко, где-то около и не имела отношения ни к вере, ни к религии, ни к Создателю.
 
В Тевинтерской Империи, где правили маги, где демонов из-за Завесы призывали так же часто, как занимались любовью, такое тоже имело место быть. Когда кто-либо из недоучек или чересчур самоуверенных аристократов терял контроль, не мог подчинить своей воле вечную изменчивость созданий Тени.
Только таких, конечно же, не называли пророками. А совсем иначе.
Одержимые.
Одержимость могла объяснить все: и фанатичный огонь во взгляде, и подсмотренные сны, и неколебимую веру варваров в слова этой странной женщины…

— Ты знаешь, о чем мы с Архонтом говорили в Тени? — спросил Вигорт, эпохальным усилием сохранив бесстрастную интонацию. За все это время он никогда еще не был так близко к провалу, как сейчас.
Маферат несколько секунд молча смотрел на него, а потом качнул головой.
— Нет. Но я думаю, ты расскажешь.
Значит, защита Талирена все же устояла — пусть не полностью, но сейчас это даже на руку, это станет правдой, в которую поверят…
— В Совете беспорядки, — отрывисто произнес маг. — Есть несогласные с мнением Архонта — несколько человек, которые не верят в капитуляцию, а хотят продолжать войну. Нашим сторонникам надо убрать их до того, как поднимется внутренний бунт: удержать контроль над толпами будет невозможно. Архонт просит четыре дня отсрочки.
Маферат молчал, пристально рассматривая его, и было непонятно, о чем он думает. Вигорт заставлял себя не отводить взгляда, не двигаться с места, хотя больше всего ему сейчас хотелось вернуться в тень к своему лежаку.
Наконец аламмари холодно усмехнулся уголком рта, на миг обернулся, скользнув глазами по слабо трепетавшим стягам на шатрах.
— Я понимаю, почему ты не стал говорить это моей жене, Вигорт. В своей вере она порой забывает, что на войне смерть необходима. Хорошо, я дам вам четыре дня. После этого армия выходит к Минратоусу.
Вигорт наклонил голову в знак признательности-прощания, потом устало распрямился, наблюдая, как Маферат уходит к шатрам вождей, на ходу раздавая приказы.
Отсрочка. У него получилось.

Маги не всесильны, как бы не хотели достичь этого. Будущее всегда непредсказуемо, всегда изменяется, и даже создания Тени не могут — или не хотят? — рассказывать людям о том, что их ожидает. Словно это какой-то древний запрет: обойди его, и сместится ось равновесия, нарушится идеальный баланс мироздания.
Порой Вигорт думал, что дело вовсе не в балансе и не в запрете, а попросту в том, что Древним в своем бессмертии попросту бывает скучно.
А неожиданность всегда интригует.
Но сейчас эта самая неожиданность была вовсе не желанным явлением, а скорее новым ударом по измученной Империи. Четыре дня превратились в два.
И стоя перед Андрасте и взбешенным Мафератом, когда рядом, тяжело дыша, жадно пил воду один из эльфов-разведчиков, Вигорт отчетливо понимал, что жить ему осталось немногим больше нескольких минут.
Или напротив — намного больше. Если варвары будут особенно злы.

— Империя собирает войска, — процедил Маферат. Магистр видел, что он с большим трудом удерживается от того, чтобы не перерезать ему глотку. — Никакой капитуляции не будет, верно? Ты лгал нам все это время, чтобы выгадать отсрочку.
Вигорт не отвел взгляда. Отступать все равно уже было некуда.
— Я защищаю свою страну и своих богов, вождь. Здесь любые методы хороши, и ты бы поступил так же на моем месте.
Аламмари сжал зубы, шагнул ближе.
— Ты будешь первым магом, который умрет от нашей руки.
— Нет, — коротко оборвала его Андрасте.
Вигорт сощурился. Взгляд Пророчицы пьянил и обжигал, и почти невозможно было противостоять ее силе, ее воле. Что это было — происки демона или просто внутренний огонь, которому не было равных?
Или действительно было что-то божественное в ее облике?
— Нет, — повторила Андрасте, простирая к нему худую руку. — Пусть сомневающийся в Создателе увидит нашу победу. Возможно, тогда ты отринешь свою ложную веру, Вигорт, и вступишь на истинный путь. Позволь ему, муж мой.
Магистр не шевельнулся, когда Маферат, замерший на несколько мучительно длинных секунд, рвано выдохнул и вогнал клинок обратно в ножны. Резко распрямился, скрывая ярость и раздражение, лучи солнца мягко скользнули по кожаному доспеху, расчертили темные пряди волос.
Вигорт поймал его взгляд — сухой и пронзительный, с оттенком горькой иронии, и даже сам удивился неясному предчувствию, сжавшему грудь.
— Пусть будет так, — холодно уронил вождь. — Только ты напрасно надеешься, Андрасте. Такие, как он, не меняют веру.
И это было правдой, отчетливой и ясной, как небо летним полднем. Но Пророчица по-прежнему легко улыбалась, словно прозревая неведомое, и Маферат, передернув плечами, тяжело вышел из шатра.
Маг беззвучно перевел дыхание.

Смерть опять пронеслась мимо; задела его крылом, но умчалась дальше — собирать свою жатву в другом месте. И, может, это действительно знаки Древних, которые возложили на него заботу о гибнущей Империи?..
Повинуясь жесту охранявшего шатер воина, Вигорт послушно двинулся следом за ним к обозам. Армия сворачивала лагерь стремительно и неумолимо, чтобы через несколько часов двинуться сметающей все на своем пути лавиной к злосчастным Валарианским полям и форсировать реку Минантер.
Может ли тростинка остановить морской прилив?
Нет, Вигорт был бессилен что-либо сделать, он даже не мог предупредить Архонта о провале, о том, что дивизионам надо готовиться к битве. Единственная надежда оставалась на то, что войска Тевинтера успеют среагировать раньше, чем их застанут врасплох. Крошечная такая надежда…

Армия Андрасте подошла к Валарианским полям рано утром, когда заря только-только занималась над горизонтом. И Вигорт, под зорким наблюдением троих воинов-аламмари принудительно оставшийся в тылу, уже тогда неотвратимо и остро осознал, что благоволение богов закончилось.
Предчувствие? Или мелькнувшие на земле тени? Магов учили читать такие знаки, и он мог видеть их. Не всегда разборчиво, но когда они являлись, время сомнений уходило.
Еще были рассветные сумерки, когда ровные ряды Имперских дивизионов выступили из темноты навстречу строю варваров. Вигорт с трудом мог разглядеть количество, но даже так они все равно намного уступали войскам Пророчицы, которые вел Маферат. Правда, на стороне Тевинтера были маги… Но будет ли этого достаточно, чтобы сместить чаши весов?

Армии двинулись навстречу друг другу в грозном молчании, багряно-алые отблески зари скользили по доспехам, окрашивая их кровью. Еще одно знамение — Вигорт уже устал вести им счет…
Схлестнулись — словно две лавины, два неистовых потока — и воздух мгновенно разорвали лязги, крики, грохот, они доносились даже сюда, казалось, просачивались в подкорку разума, впивались в душу.
Задрожала Завеса, жадно впитывая кровь и силу; магистр ощущал, как наливается Тень, как рвется в реальность, а скоро крови станет слишком много, а магов слишком мало, и тогда барьер рухнет, и демоны начнут свое пиршество. И не поздоровится ни одной из сторон: для созданий Тени нет деления на правых и виноватых…
 
В месиве тел Вигорт не мог различить, кто одерживает верх, пока вдруг не дрогнули стяги с нарисованным солнцем, и армия Тевинтера, словно ощутив этот болезненно-острый переломный момент, рванулась вперед, отчаянно тесня отступающих, прорубая себе дорогу сквозь живые тела.
И на одно мгновение мужчина подумал, что он ошибся в своих предчувствиях…
Это была почти победа.
 
А потом взошло солнце.
Солнце вынырнуло с востока, за спиной у войск Андрасте, обжигающе-слепящими лучами впилось в глаза тевинтерских солдат, заставляя их щуриться и бить наугад, не видя, не понимая, где находится враг. И вновь взвились знамена Пророчицы, словно ощутив, как дрогнул противник, — торжествующе-победоносно.
А с юго-запада посыпались еще воины. Как он узнает потом, эльф Шартан привел своих сородичей на помощь мятежникам, и град стрел, вмиг обрушившийся на беспорядочно отступающие, поредевшие в несколько раз дивизионы, казалось, даже затмил солнце…
Это было поражение.
Полное, безоговорочное поражение самой крупной Имперской армии.
Это был конец всему.

Вигорт тряхнул головой, отчаяние уже граничило с безумием, и злые слезы выступили на глазах — слишком яркое солнце, будь оно проклято! Если бы только можно было вернуть все назад, если бы можно было предупредить командиров!..
Но все случилось так, как случилось.
Воины за спиной Вигорта смеялись и хлопали друг друга по плечам, и маг, не колеблясь больше, воззвал к Тени, вливая в нее свою волю: сейчас не требовалось даже крови, она уже затопила землю, надо было только указать цель.
Он вызвал Гнев — это слабые демоны, но сейчас в его сердце бушевала такая слепая ярость, что покорившиеся его приказу твари смогли бы разорвать даже Гордыню. А дальше, оставив тела даже не успевших понять, что случилось, варваров на растерзание, маг подхватил один из упавших на землю кинжалов и, пригнувшись, побежал прочь от поля боя.
Надо было убираться отсюда, пока все заняты другим.
Стихийная магия плясала на кончиках пальцев, живая и покорная, и Вигорт, никогда особо не любивший убивать, теперь получал почти наслаждение, когда пламя оставляло после себя обугленные, корчившиеся от боли тела.
За Империю… Позже он вернет себе холодный рассудок и ясный разум. А сейчас была только ярость и месть.
За Империю.