Над Киркволлом мягко расправлял свои крылья вечер, и не нужно было выглядывать в окно, чтобы это увидеть: «Висельник» постепенно начинал заполняться народом.

Привычные лица, знакомые голоса. Алистер мог поимённо назвать их всех. Припомнить, кто в последний раз проставлялся и за что. Но в последние вечера он не смотрел на посетителей. Он сидел, повернувшись спиной к залу, не отрывая взгляда от липких досок стола.

Приближалась годовщина Избавления от Мора, люди чаще обычного вспоминали об Архидемоне и его убийце. А это не то, что ему хотелось бы обсуждать. И уж точно не хотелось за это пить. Наоборот, Алистер знал, что накануне праздника он напьётся в стельку прямо в душной комнатушке и будет лежать в беспамятстве, пока все не забудут, что он бывший принц Ферелдена и бывший Серый Страж.
День Избавления не был праздником для него. Он был днём позора.

— Вот ты где.
Алистер невольно скривился, услышав этот голос. Такой уверенный, такой спокойный, такой знакомый. И такой неуместный… Он коротко оглянулся в надежде — вдруг ошибся? Нет. Это всё-таки банн Теган. Без оружия, без спутников, в обычной городской одежде. Ну ладно, не в обычной. Щёгольской, как всегда. Откуда он взялся? Нежданный, словно порыв ледяного ферелденского ветра.
— Уходи, Теган, — недружелюбно отозвался парень вместо приветствия.
— Хватит, Алистер. По-моему, ты уже достаточно долго жалел себя. Скажешь, нет?
— А что мне еще делать? — Алистер раздражённо дёрнулся, сбрасывая руку банна со своего плеча, задел локтем кружку. Она покатилась к краю и звонко раскололась о доски пола…

…Глиняный кувшин опасно накренился и закончил жизнь самоубийством, орошая обледенелые камни янтарной жидкостью.
— Пос… последний! Не будет нам больше такой перцовки.
Он вспомнил, как тщательно выговаривал слова заплетающимся языком на их нехитрой тризне по погибшим при Остагаре.
Сидящий рядом хайеверец был ненамного трезвее. Его взмокшие волосы парили на морозе, делая Айдена похожим на демоницу-соблазнительницу. Правда, вряд ли кого может соблазнить красная от алкоголя рожа и разящий наповал запах перегара, чеснока и пота.
— Ничего подобного, — Кусланд ухватил друга за шею и притянул к себе, ударившись лбом о лоб Алистера. Ругнулся, уставился исподлобья, с трудом фокусируя взгляд. По лицам парней обильно стекал едкий пот, заливая глаза и пропитывая подкольчужники. И не понять, от чего больше они потели — от ядрёной перцовки на пустой желудок или от жара костра.
— Всё будет, — уверил его Кусланд. — И выпивка. И девки. Все наши будут. И на трон тебя посадим.
— А Логейн? — спросил Алистер. Кожу лба немилосердно щипало, но он даже не думал отстраняться. Сидеть вот так, прислонившись голова к голове, казалось правильным. Казалось, что если он сейчас по-хулигански потянется разумом к скверне в своих жилах, то почует мысли хайеверца, как свои собственные.
— А мы убьём Логейна. Найдём и убьём, — заявил Кусланд, коротко боднув Алистера.
— И Хоу убьём, — напомнил тот, стукнув лбом в ответ.
— И дракона убьём. Мерзкую сратую ящерицу. А шкуру Зеву на сапоги пустим, пусть от счастья удавится…
— Всех убьём, брат. Вместе.
— Вместе!

— …вместе в Ферелден.
— Что? — переспросил Алистер, очнувшись от воспоминаний. Заморгал, уставившись на Тегана.
— Я предлагаю вернуться, — терпеливо повторил мужчина. — Начать всё заново. Идём со мной. Обратно в Ферелден.
Алистер неуверенно покачал головой.
— Дурацкие Серые Стражи, дурацкие ритуалы, — негромко проговорил он, не заботясь, слышит его Теган или нет. — Для чего вообще это Посвящение? Для чего нужны Стражи? Клуб придурков, вот и всё. Вокруг них все бегают, рассуждают о скверне. А вот мне это всё не нужно. Вот, сказал.
— Алистер, — от мягкой улыбки Тегана становилось зябко, — я не призываю тебя вернуться в орден…
— А зачем мне тогда вообще возвращаться? — зло перебил его парень. — Смотреть, как предатель стоит возле трона преданного им короля? Хлопать в ладоши, когда его называют Спасителем Ферелдена? Это я должен быть на месте Логейна! Я! Я должен был быть героем! — Алистер ударил кулаком по столешнице, подчёркивая свои слова…

— …Эй, ты это, полегче, «принц»! Стол — ладонь Создателя, а ты колотишь, как скаженный, — поморщился новый знакомый, хваткого вида беженец с рожей контрабандиста. Скольким таким Алистер уже рассказывал свою историю? Сколько слушателей цокали языками, удивляясь превратностям судьбы, и тут же забывали о его словах, стоило им только отвести взгляд от случайного собутыльника?
— Ты закусывай давай, «принц». И ты тоже! — напомнил контрабандист суровым тоном сидящему рядом пареньку, явно брату. Где-то Алистер видел этого мальчишку с нервным лицом, но не мог вспомнить, где и когда, как ни старался. — Слышь, «принц», может, твой папочка и в самом деле был Мэрик-Освободитель, но Логейн спасал Ферелден, когда твоя уважаемая матушка ещё в куклы играла. И если бы не он…

Алистер сжал зубы. Настал черёд нравоучений, сейчас ему в очередной раз объяснят, что надо де было засунуть принципы в зад и улыбаться тому, кто бросил на смерть его брата и охотился на Серых Стражей, как на лисиц.
— Да, конечно. Хорошо. Я затыкаюсь. Пусть предатель заслужил смерть, но мы будем молчать. Да…
— Если всё дело было так, как ты рассказываешь, — продолжил контрабандист, — то разве не самодурство требовать в разгар Мора казни такого генерала, как тейрн Логейн? Говорят, он орлесианских шевалье чуть ли не помойной метлой гонял, что ему какие-то порождения?
— Да Логейн развязал гражданскую войну вместо того, чтобы бороться с Мором! Он возродил работорговлю в Ферелдене! Сажал людей в тюрьму, пытал их! Он виновен в смерти стольких хороших людей! Даже родную дочь готов был убить ради трона!
— Но почему тогда правит королева Анора, а не Логейн? — с невинным видом спросил юноша.

Алистер хватил ртом воздух, чуть пригнулся.

— Э, мир! — успокаивающим тоном произнёс старший контрабандист, заметив, как их собутыльник сжал кулаки. — Драки только не доставало. Уймитесь. Мы все бежали от Мора, спасая шкуру… Какая разница, что было раньше? Сейчас мы все сидим в самой заднице Киркволла и думаем, как нам прожить ещё один день. Эй, «принц», купить тебе ещё кружечку?
— Нет! — резко ответил Алистер, вставая. Никто не имел права обвинять его в трусости. — Не надо мне никаких «кружечек»!
Мужчина посмотрел на него скептически, и под тяжестью этого взгляда Алистер опустился на скамью.
— Или надо. Одну. Или две.

Напиться и забыть всё. Хотя бы на вечер. И не думать, что будет завтра…

Кружки с тихим стуком утвердились на столе, Нора приветливо улыбнулась, не так, как раньше, словно разом позабыла свою склочность. Теган мельком глянул на неё и извиняющимся жестом попросил, чтобы она оставила их наедине.
Банн пригубил пива, поморщился, отставил кружку в сторону.
— Если бы всё было так просто… — от еле слышного вздоха Тегана у Алистера появились дурные предчувствия. — Всё куда серьёзнее. Собрание Земель смущено действиями принца-консорта. И Мор…
Мужчина склонился к самому уху Алистера, приглушая голос.
— Орлейские стражи говорят, что есть вероятность, что Мор не закончен. Эамон узнал, что Страж, сразивший Архидемона, должен был погибнуть. Но оба Стража остались в живых.
— А Риордан? Он же погиб? — возразил Алистер.
Теган покачал головой.
— Значительно раньше, Алистер, значительно дальше. Конечно, порождения разбежались, но вскоре снова хлынули неизвестно откуда и едва не уничтожили Амарантайн. Башню Бдения — крепость Серых Стражей — осаждали неделю. Стражи едва её удержали, почти весь гарнизон погиб… И всё это в неделе марша от Денерима!
Алистер слушал с безучастным видом, будто его не интересует, но Тегана это не могло обмануть. Он продолжал ронять тихие слова, как меняла — крупицы золота на весы.
— Снова ползёт скверная зараза, люди не знают, во что и верить. Ходят слухи, что принц-консорт вырывает из рук храмовников малефикаров, настраивая Церковь против Ферелдена. Нехорошо так говорить о муже нашей законной королевы, но его действия опасны для страны… Ты нужен нам, Алистер! — вкрадчиво звучал голос Тегана. — Ты нужен Ферелдену.
— Если бы я был нужен, то не променяли бы меня на предателя!
— Это было целиком твоё решение. Ты мог и остаться.
— И простить предателя только потому, что хайеверец решил утвердить свою задницу на троне Каленхада? Ни за что!

— …Не говори ерунды и успокойся. Ни на кого я тебя не менял. Мне нужно, чтобы Логейн вышел живым из этого зала, и всё. Он ещё десять раз может умереть на Посвящении, если на то будет воля Создателя.
— Айден, Риордан! Стать Серым Стражем — это честь, не наказание! Неужели вы не понимаете, что вы этим предложением оскорбляете всех тех, кто погиб по его вине? Я убью его сам, если вы этого не сделаете!
Он сделал широкий шаг в сторону и едва не был сбит с ног Кусландом. Пальцы хайеверца легли на запястье собрата, вминая острый край пряжки в плоть, вынуждая выронить меч. «А со стороны жест смотрится как дружеский», — мелькнула в голове непрошеная мысль.
— Успокойся немедленно. Если мы устроим кровопролитие здесь, на Собрании Земель, всё, чего мы добились, рухнет в Тень! Ты что? Не понимаешь, что всю игру мне портишь? — голос Айдена был так проникновенно тих, что хотелось вбить перчатку ему в лицо, чтобы кровь брызнула во все стороны, как сок раздавленной черешни.
— Игру?! Для тебя это только игра?
— Успокойся, Алистер! Я понимаю, ты злишься, но это эмоции. Забудь о них, вспомни, зачем мы здесь!
«Чтобы, женившись на Аноре, ты смог смыть позор государственной измены с имени своей семьи?» — едва не произнёс вслух Алистер.
— Или он умирает, или я ухожу. Выбирай. Мне нечего делать с вами в одном ордене, если вы настолько не дорожите его честью.
— Алистер, брат, не сходи с ума! Неужели ты оставишь меня одного с этой ужасной женщиной?
— Тогда казни Логейна, — не поддался на шутку Алистер. — Ты же убил Хоу, отомстил за свою семью. Почему не даёшь это сделать мне?
Говорят, глаза — зеркала души, они не умеют лгать.
Не стоило смотреть в глаза Айдену…
— Потому что ты — это не я.

Захотелось напиться до беспамятства, чтобы вытравить это из головы.
«Прости Дункан, я подвёл тебя, — подумал Алистер. — Я всего лишь хотел защитить свою родину, но не смог».

Теган терпеливо дожидался ответа, не говоря ни слова, но бывшему Стражу довелось хорошенько изучить оттенки подобного молчания. Алистер посмотрел на поставленную перед ним кружку и слегка усмехнулся. Теган сейчас походил на рекрутёра, даже странно, что на дне кружки не светился матово дукат. «Я не игрушка, которой можно играть, дёргая за верёвочки. У меня всё ещё есть гордость», — подумал он.
 
Но ведь этого всего можно было избежать? Унижений. Презрения, читаемого в глазах людей, ненависти к самому себе, бросившему всё и отрёкшегося от своего долга.

Можно. Всего лишь не дать себя обезоружить, дать выход чувствам, не давить эмоции, не слушать уговоров. Не рассуждая, сорвать мизерикорд с пояса хайеверца. Алистер прямо почувствовал, как пальцы сжали бы рукоять кинжала — до боли, до хруста костяшек; секунда — и клинок вошёл бы с коротким замахом в щель брони, совсем как полтора года назад в сердце сдавшегося сэра Джори. Предатель. Отступник. А потом приказать арестовать Анору, запереть её в самую высокую башню, чтобы только с вороньём перекрикивалась. И не так уж важно, что Собрание проголосовало за Стража, не за него. Не стали бы банны протестовать под пиками Эамоновых солдат.
Тогда он мог бы приказать вздёрнуть Логейна на оконной решётке при всём честном народе, зачитать все его преступления, о которых умолчал Кусланд.
«Венец Тейринов был бы на моём челе, и я бы повёл войска на Архидемона и сразил бы его. Я был бы героем! Я! Не Логейн!»
 
Но убить предателя… Айдена…

— …Конечно, я частенько лизал фонарь на морозе, обожаю твои метафоры! Ну а ты как? Домогался? До фонаря-то? — хайеверец со смехом хлопает по плечу, не рассчитав силушку, и рука Алистера моментально немеет…

— …Пойми, он искал осколки этого медальона и склеивал. Если бы ты был ему безразличен, Эамон не берёг бы его так. Сам же говорил, что не выходил, когда дядя к тебе приезжал в аббатство… Ведь много раз же приезжал, верно? — слушать это неприятно. Вдвойне оттого, что Айден прав. И от понимания этой правоты, от злости на самого себя хочется спрятаться в палатке и ругать себя последними словами. Но Айден не отпускал, вцепился в локоть, как клещами, и говорил, говорил, говорил, пока плечи сами не опустились…

— …О Создатель, ты безнадёжен. Это последний раз, когда я тебе помогаю. Я подаю знак, мы с Зевом приотстаём, ты срываешь цветок и даришь Лелиане. Не как в прошлый раз, а сразу! Не мнёшь, не теребишь, не собираешь веник, а даришь сразу, пока он свеж и похож на подарок, а не на жёваную мочалку. Понятно?!

— …Послушайте, брат Дженитиви, — рука Айдена успокаивающе касается предплечья, и Алистеру мнится, будто он чувствует человеческое тепло в этом промороженном насквозь склепе. — Мой друг злится по понятной причине. Подумайте сами, мир ещё не готов к явлению такой святыни. Сейчас Мор, не ровен час и Урну похитят. Алистер благодарно улыбается: пусть слова Айдена не убедили старика, но сама попытка… И улыбка застывает восковой маской, когда хайеверец вопросительно указывает глазами в спину именитого калеки, проводя большим пальцем по горлу…

— …Да что б тебе только со крикуном целоваться! Говорил же, эти две головы сыра — на похлёбку! Как теперь сырный суп готовить? Без сыра? — Алистер, старательно пытаясь изобразить муки совести, говорит, что одной головы для супа вполне хватит, а Айден смеётся: он ведь также подумал, что хватит одной головы. И они весь вечер проводят у речки, ловя плотвичек на ужин…

…Алистер понимал, что не смог бы убить Айдена.
Он никогда не смог бы поднять руку на друга.

«Если бы была хоть какая-то уверенность, что меня поддержат. Если бы я мог просто остановить его. Если бы хоть кто-то, кроме Эамона, проголосовал „за Тейрина”, а не „за Стража”… Можно было бы попробовать взять инициативу на себя. Айден же сам говорил: „Думай о своих интересах. Все живут ради себя”. Чего ради я должен был отказываться от трона, который принадлежит мне по праву? Да, из меня бы вышел плохой король, но я бы старался… Как бы по-королевски это прозвучало: „Слушайте, уважаемые банны! Я принял решение: я приму корону! Первый мой приказ — посадить Анору в башню и казнить её после того, как будет покончено с Мором!” Я бы повернулся к Айдену, величаво протянул руку…»
Неприятное воспоминание обожгло, как удар розгой.

— …Что-то хочешь спросить? — Айден стоит над трупом Рендона Хоу, не меняя боевой стойки, тяжело дыша. Глаза его темны, как гнев Создателя. Голос напряжённый, злой, а мечи чуть подрагивают, точно живые. Айден смотрит на него, как на чужака, и Алистеру на мгновение становится страшно и одновременно сладко. Он с внезапной остротой чувствует, что эти рунные клинки готовы обрушиться на его щит, стоит ему только поинтересоваться о правдивости обвинений Хоу. Если он успеет поднять щит, конечно. Алистер молча пожимает плечами, вытирая меч об одежду трупа. Какое ему дело до брехни Логейнового подпевалы? Ложь и должна выглядеть правдивой, иначе кто тогда будет лгать?

…Алистер плохо умел врать самому себе. Айден слишком сильно жаждал власти. Хайеверец вытребовал у этой холодной суки отменить приказ о его казни, но даже пальцем не пошевелил, когда Алистер уходил прочь. Он до последнего момента ждал, что Айден одумается, изменит своё решение. Но Кусланд сделал свой выбор давно и бесповоротно, когда королева Анора очаровала его и когда он уговорил Алистера отказаться от претензий на трон. И попытайся Алистер встать между троном и Айденом так же, как Кусланд встал между ним и Логейном, — валяться бы последнему из Тейринов через день-два в канаве с кинжалом в боку.

Алистер стиснул зубы — да, он действительно трус. Струсил настоять на своём, убить бывшего друга и остаться в одиночестве, как подобает королю. Струсил рискнуть и выступить против бывшего соратника, когда прочёл в его глазах приговор. Нет. Даже не трус. Хуже. Предатель. Такой же предатель, как Логейн, бросивший Кайлана и восемь тысяч достойных людей умирать под натиском орды порождений. Такой же, как Айден, который предал его ради своих личных интересов. Сын Мэрика предал Ферелден и по-детски обиделся, когда за ним не побежали и справились без него. Позор.

— Теган, скажи мне, чего ты от меня хочешь? Свергнуть Айдена?
Мужчина слегка поморщился.
— Нет. Я хочу, чтобы ты перестал казнить сам себя для начала.

Алистер отвернулся. Какого, собственно, ответа он ожидал? С какой это стати Теган внезапно приехал после четырёх лет отсутствия хоть каких-то весточек? Повидаться на старости лет?
Или что Рейнсферский лис прямо скажет, что пока Алистер накачивается горьким пивом, два предателя верховодят его, Алистера, страной? Что трон его отца протирается задницей человека, который скоро отдаст весь Ферелден на заклание?

Бывший Страж, бывший принц, бывший друг скрипнул зубами. Отставил недопитую кружку в сторону.
Нет, не этой судьбы хотел Дункан для своего подопечного.

Алистер посмотрел в глаза банну с нарастающей решимостью.
— Я возвращаюсь, Теган. Я возвращаюсь.