С чего всё началось?
С любопытства. С жалости. С заботы. А отсюда — рукой подать до привязанности.

Тогда, в Лотеринге, Хейлин удивилась, увидев лопоухого гнома–мальчишку. Она даже сперва решила, что он полукровка, ведь Бодан упомянул, что женат на человеческой женщине. Сэндал не походил ни на человека, ни на гнома, красотой не блистал, да и умом тоже. Однако Сэндал оказался нормальным гномом, насколько нормальным может быть дурачок, найденный на Глубинных тропах.
 
Им с Алистером поначалу казалось, что Бодан лишь использует редкий дар подростка к зачарованию. Но гном любил приёмного сына всем сердцем. Хейлин умела отличать лицемерие от настоящих чувств, она чувствовала в каждом жесте торговца отцовскую гордость и заботу. Это успокаивало — видеть простые и искренние эмоции в мире, который стремительно падает в пропасть Мора.

Сэндал всегда был чем-то занят. Перекладывал товары с место на место, полировал металл или просто играл с Малышом, мабари Хейлин. Эти игры забавляли хозяйку, особенно после того, как Хейлин запретила Малышу завести питомца — какого-то денеримского сопливого карапуза… Может, поэтому Малыш ни на шаг не отходил от сына Бодана, пока она разговаривала с торговцем о новостях, разбирала трофеи или просто наслаждалась маленьким островком стабильности в лагере…

Малыш делился с новым другом лакомствами. Сэндал тоже делился с ним хрустелками, получая иногда подзатыльники от отца. Хейлин приходилось потом тайком дарить пареньку всякие вкусности, чтобы ему не было так обидно. Приятно, когда незатейливая коробка с цукатами вызывает столько радости, что не идёт ни в какое сравнение со сдержанной реакцией её соратников на её дары.
 
А ещё малыш, который Сэндал, замечательно зачаровывал предметы. Целительница Винн только руками развела, посмотрев на его работу. Гном мог сделать что угодно — протравить лириумом меч, усилить броню. Лишь бы найти предмет, с которым можно работать, найти интересную, сложную руну и добыть правильный лириум для «волшебства». Вещи редкие, приходилось изрядно попотеть, чтобы такие отыскать. Но это было такой ерундой по сравнению с искренней благодарностью в глазах мальчика. Ему нравилось зачаровывать вещи. Вернее, как она однажды заметила, ему нравилось зачаровывать вещи для неё.

Найдёныш с Глубинных троп, обладающий властью над лириумом… Хейлин хотелось расспросить паренька — видит ли он сны? Ведь известно, что гномы отрезаны от Тени и поэтому лишены магии. Из-за чего он стал таким? Ведь он не был глуп, как казалось на первый взгляд. Он был наблюдателен, и иногда его поступки удивляли Хейлин своей дипломатичностью. Например, Морриган. Она была недовольна, что малыша-гнома полюбили в лагере. Спрашивала вслух: «Зачем нам этот глупый мальчишка? У нас в отряде и так есть собака и Алистер!» Тогда Сэндал сделал украшение — несколько десятков тончайших серебряных цепочек, скрепленных между собой, слишком вычурное для Хейлин, слишком простое для Лелианы. Украшение досталось Морриган. Цепочки, словно тёплая шаль, согревали обнажённые плечи ведьмы, и ворчание прекратилось. Как по волшебству.

Сэндал любил работу с металлом, особенно с ювелирной проволокой. Он делал из неё кольца, медальоны, мог незаметно забрать кинжал Хейлин или её ножны и всю ночь украшать, довольствуясь неверным светом костра и луны.
— Волшебство! — смеялась Хейлин, любуюсь утром на искусное плетение.
— Волшебство! — вторил малыш-гном, любуясь Хейлин.
 
Его молоточек для чеканки дарит тебе не только кольца и улыбку. Он дарит тебе жизнь.
Ты радуешься возвращению в лагерь, разбитый на уютной поляне под платанами. А ночью, под визг крикунов и хохот генлоков, прорываешься к палатке около телеги…
…Страшно смотреть в глаза смерти, поскользнувшись на луже чёрной, ядовитой крови.
…Страшно понимать, что следующим ударом тварь переломает твой хребет.
…Страшно думать, что ты не смогла защитить тех, кто в тебе нуждается.
Вместо удара палицей — вонючие брызги мерзостно-тёплой жижи, мягкое касание к липким от крови и грязи волосам…
— Волшебство?! Волшебство!!!
Голос Сэндала встревоженно-требовательный — он стирает ладонью кровь с твоего лица и прикладывает к твоим губам откупоренную склянку с концентрированной припаркой. А ты молишься: «Создатель, лишь бы на его руках не было ран! Лишь бы моровая зараза его миновала!»
— Волшебство… — хрипло подтверждаешь ты, когда к тебе возвращается голос. «Малыш, малыш, откуда ты знаешь, как надо убивать порождений? Откуда ты знаешь, как поить раненых? Что ты видел там, на Глубинных тропах?»
И ты больше не отказываешься носить наивные кольца с бегущими по кругу животными. Плевать, что говорят какие-то там люди.


Спустя полгода Хейлин мечется по шатру эрла Редклифа, словно запертая в клетку дикая кошка. Завтра бой с Архидемоном, а в её сердце нет покоя.
— Эамон, прошу, проследи за Сэндалом. Пожалуйста. Пусть он будет в безопасности.
— Хейлин, дитя. Что я могу сделать? Ты требуешь невозможного, сейчас каждый солдат на счету! Я могу только молиться Создателю, чтобы он смилостивился над нами, и от Денерима осталось хоть что-то…
Женщина замирает, бессильно заламывая руки. Разве нельзя найти пару солдат, которые присмотрят за мальчишкой, чтобы он не вздумал пойти следом за Стражами?
— Я прошу, Эамон. Во имя твоей дружбы с моими родителями. Позаботься о нём!
— Страж… Не думай сейчас об этом. Твоя задача — убить Архидемона!
 
Ты прорубаешься сквозь орды порождений, которые чуют вас, загоняют, как дичь, на огров. Раскалывая череп очередному полководцу, ты видишь перед собой ненавистное лицо старика с брезгливо поджатыми губами. «Ничего не могу сделать, да? Ублюдок! Лишь дёргать за ниточки марионеток? Я Страж, но не дура, Эамон!!! Ты не получишь власти! Клянусь!»

Крылатая тварь издевается над Стражами, гоняет по городу, обрушивая здания на их пути. Зевран уже давно не шутит, Алистер шипит при каждом резком движении, стиснув зубы. Винн… «Винн, держись, старушка, уже чуть-чуть осталось, потерпи немного, — молится неизвестно кому Хейлин, — дух, пожалуйста, не покидай её. Мы не справимся без тебя…»
Стражи пинками разбивают резную мебель в офицерских апартаментах древней крепости — сейчас не до церемоний. Или они найдут несколько лишних — лишних?! — фляг лечебных бальзамов, или все усилия будут напрасны.

Верхний этаж форта пустынен, можно чуть перевести дух. Трупы, трупы, трупы… Они везде… Уже слышен яростный рёв раненого дракона.
— …Привет? — подросток устало поднимается со ступенек лестницы.
— Малыш? — в один голос восклицают Алистер и Хейлин, не веря своим глазам. — Малыш!
Сэндал весь крови, но Хейлин плевать. Её доспехи тоже бурые и не потому, что выкованы из красной стали. Она падает на колени перед гномом, скидывает латные перчатки и быстро пробегает руками по его телу. Не ранен ли? Нет. Цел. А глаза? Что с глазами? Хейлин держит лицо мальчика в своих ладонях, с тревогой вглядываясь в зрачки. Всё в порядке, можно перевести дух… Просто постоять немного рядом с ним, прижимаясь лбом к гладкой мальчишеской щеке. Прижать к груди. Вдыхать пробивающийся даже сквозь вонь крови металлический запах лириума и запах молока с карамелью… Плевать на Алистера. Плевать на ассасина. Да и на Винн плевать.
— А кто всех их убил? — внезапно заинтересовался Зевран. Винн мельком окинула взглядом залу и пожала плечами. Ей не до деталей интерьера, она воспользовалась передышкой и на скорую руку исцеляла раны Алистера.
— Здесь нет ни трупов людей, — медленно проговорил ассасин, — ни их крови. Кто же устроил эту мясорубку?
— Волшебство… — сопит Сэндал.
— Какое волшебство, малыш? — спрашивает Хейлин. — Что здесь произошло, маленький?

Сэндал упрямо высвободился из объятий, с укоризной взглянул на Хейлин.
— Волшебство! — строгость голоса всё-таки сменилась на улыбку, когда он развязал один из мешков. Лечебные, лириумные зелья, жуткого вида склянки с мутными жидкостями, которые Зевран выхватил и прижал к груди, как котят… Во втором мешке нашлось кое-какое оружие и части брони.
— Зев, может, возьмёшь этот кинжал?
— О, нет, на переправе коней менять не стоит. Но если наш друг может кое-что починить или улучшить, я не откажусь… Волшебство, дитя?
— Волшебство! Волшебство!

Последние минуты перед битвой истаивали, словно снежинки на ладони. Стражи отошли в сторонку, советовались вполголоса.
— А что делать, Алистер? Оставить его тут? Отвести вниз?
— Решай сама. Но у нас нет времени искать парню убежище. Может, возьмём с собой?
— С ума сошёл? Туда? Где Архидемон?
— А что такого? — развёл руками парень. — Он может за себя постоять. И подкрепления Эамона на подходе…
Хейлин при звуке этого имени чуть не порвала ремешок на перчатке. От мандража её начала колотить мелкая дрожь. Обернулась, встретилась с безмятежным взглядом Алистера, позавидовав его убеждённой спокойности…
— Значит, так. Винн, держи Сэндала в защитном поле, Зевран, защищай Винн. А мы с Алистером разберемся с ящерицей.

Странное дело, чем больше от тебя зависит народу — тем спокойнее на душе. Наверное, просто не успеваешь бояться. Пока отманишь на себя толпу порождений, чтобы твоя троица закрепилась на башенке с баллистой, пока скоординируешь действия подкреплений, пока загонишь изуродованного скверной дракона под огонь баллисты — на страх времени не остаётся.

Стражи тяжело дышали, упершись руками в колени. Архидемон слабо трепыхался, истекая кровью. Солдаты дорезали оставшихся порождений, где-то с грохотом завалилась стена… Денерим отчаянно боролся за жизнь.
— А хорошо парень с баллистой придумал, — Алистер нервно облизнул губы. — Мы словно не нужны оказались.
Алистер и Хейлин смотрели друг другу в глаза, не отрываясь.
— Так что, кинем монетку? — криво усмехнулся Тейрин.
— С ума сошёл? Ты нужен Ферелдену!
— А ты нужна Сэндалу! — в тон ей ответил Алистер. — У Ферелдена есть Анора.
— Алистер, не глупи! У Сэндала есть семья. Создатель, ты же не думаешь, что я…
— Ага, — кивнул головой Алистер. — Не думаю. Сегодня же вторник.
Внезапно его лицо исказилось.
— Сэндал!
Хейлин резко обернулась. Сэндал возился с баллистой, Зевран увлечённо дразнил двух крикунов. Маги и рыцари были при деле.
— Не поняла? Что случи…
Алистер бежал к поверженному дракону. Хейлин бросилась за ним, подхватывая на бегу чей-то меч, пытаясь опередить. Или хотя бы догнать в надежде, что осквернённая душа Древнего Бога не будет разбираться, кто нанёс роковой удар, а кто просто оказался ближе…

Магический взрыв сотряс Форт Драккон.
— Волшебство? Волшебство?! Волшебство? — подросток-гном тряс за руку застывшую волшебницу, пытаясь добиться у неё ответа на какой-то вопрос…
Дворец еще пуст, полон призрачной утренней тишиной, которую стыдно нарушать громкими разговорами.


— Ваше Величество.
— Командор.
Королева Анора чуть хмурится — обычное дело для утренних аудиенций. Ей тяжело вести дела с Алистером Тейрином, человеком, который отдал ей трон, но отнял отца. Это известно всем в Денериме, в первую очередь Алистеру.
— Почему вы так мрачны? Траур по погибшим уже закончился, значит, вас гнетут тревожные вести?
— Вы проницательны, моя королева. Из Вейсхаупта пришло письмо с приказами от Первого Стража. Мне, как командору, полагается обеспечить доставку останков Архидемона в крепость Стражей.
— Казна оплатит все ваши расходы, командор. Это всё?
— Нет, моя королева. У меня к вам просьба личного характера… Тот гномский мальчик, Сэндал, которого я опекаю… Могли бы вы на время моего отсутствия проследить за его судьбой?
— Конечно, мой командор, — не сдержала вздох облегчения Анора. — Я могу предложить даже что-то большее, например, поспособствовать, чтобы ферелденский Круг магов принял его в Формари. Так он сможет без помех заниматься чародейством.
Алистер пристально взглянул в синие глаза королевы. Она в очередной раз тонко намекнула, что хорошо информирована и ей известно, почему гном, которого все кличут идиотом, так дорог Стражу. Но Алистер не нашёл во взгляде Аноры скрытой угрозы. Как бы то ни было, она не станет мстить Героине Ферелдена.
— Пусть так и будет, моя королева.