Корабль покачивался на волнах у пирса. По трапу туда-сюда сновали матросы и грузчики. Пахло солью, потом, пивом и рыбой. Море было неспокойным. Волны с шумом накатывались на берег, разбивались брызгами о камни и с шипением отходили назад. Чайки с громкими криками носились над водой. Эти звуки навевали грусть.

Точно так же кружились и кричали чайки над озером Каленхад, когда... Нет!

Эльф помотал головой, прогоняя воспоминания, и провел ладонью по смуглому лицу. Как же трудно забыть!

— Эй! Остроухий!

Зевран обернулся на голос и увидел шедшего к нему предводителя Кровавых весел. Бывший Антиванский Ворон недавно присоединился к отряду наемников, собиравшихся плыть в Вольную Марку. В родную Антиву путь для эльфа был заказан. А Вольная Марка открыта для всех. К тому же Ворона больше в Ферелдене ничто не держало.

И никто.

— Скоро отходим, — пробасил наемник, усевшись на траву рядом с эльфом, и потряс фляжкой, которую держал в руке. — Глотнешь?

Во фляжке слышно булькало.

— Не откажусь, — кивнул Зевран.

Проклятое гномье пойло обожгло язык и горло, скатившись внутрь, как расплавленное олово. Зевран коротко выдохнул и несколько раз моргнул: глаза заслезились. Зато в голове образовалась приятная пустота.

— Полегчало? — участливо спросил наемник.

— Кхе! Славная штука!

— Из Орзаммара!

Зевран рассеянно кивнул. В Орзаммаре он не был. Отправившись туда, Милен не взяла его с собой, ушла вместе с Винн, Стеном и Алистером. Эльф скрипнул зубами.

Милен. Прекрасная эльфийка с роскошными волосами цвета меда и изумрудными глазами. Надо было быть поэтом, чтобы говорить о ней. Поэтом Зевран не был. Он был убийцей, нанятым тейрном Логейном, чтобы раз и навсегда покончить с надоевшими ему Серыми Стражами. Отправившись на это задание, эльф полагал, что все пройдет гладко. Как же жестоко он ошибся!

Зевран помнил, как стоял на коленях со связанными за спиной руками. Помнил холодную сталь ее клинка у своего горла и пронзительный взгляд зеленых глаз. И как же он был удивлен, когда юная воительница оставила ему жизнь, плюнув на мнение своих спутников, советовавших ей его прикончить.

Он поклялся следовать за ней, служить ей. И они многое прошли бок о бок. Не раз спасали друг другу жизнь, и стали по-настоящему близки. Эльф не смог заметить, как среди сражений, крови и тьмы, он успел влюбиться в Милен.

Когда они вернулись из Орзаммара, она была сама не своя. Зеврану в ту ночь не спалось, он сидел у костра и видел, как Алистер входил в палатку Милен. Он выбрался оттуда только под утро. Вместе с Милен, которая счастливо улыбалась.

А потом она сказала эльфу, что любит Алистера.

И тогда Зевран решил уйти.

— Эй! Да поймите же! — послышался крик со стороны пирса.

Эльф посмотрел туда и увидел бедно одетого мужика с маленькой девочкой, видимо, дочкой. Мужик держал под уздцы худую серую кобылу и, размахивая кулаком, кричал на капитана. Девочка испуганно жалась к нему.

— Нам нужно уехать отсюда!

— Я не беру пассажиров, которым нечем платить, — сказал капитан.

— Можете забрать лошадь вместо платы.

— А что я с ней буду делать? Ее даже резать не станешь, потому что мясо у нее будет жестким, как подошва сапога!

«Беженцы, — подумал Ворон. — Опять беженцы».

Все места на корабле были раскуплены желавшими убраться с этого берега людьми.

Уйдя из отряда Милен, оставив их сражаться с порождениями тьмы и Архидемоном, Зевран чувствовал себя предателем. Но он решительно гнал от себя эти мысли. Он убийца, в конце концов. Он следовал за Милен, как того требовал долг. А теперь долг уплачен. Зевран все внушал и внушал это себе, но легче не становилось.

— Вовремя мы оттуда подались, — сказал предводитель наемников. ¬— В городе, видно, была жестокая бойня. Вон, какое зарево было ночью! Не иначе, горел Денерим!

Эльф не ответил. Он представил, ее там, в этой сече, с изогнутыми эльфийскими мечами в обеих руках, перемазанную кровью. Он видел ее в бою. Наверняка ей по силам сразиться с Архидемоном. Ведь с ней Винн, Стен, Морриган, Лелианна, Огрен и Алистер... Она победит.

А если нет?

Послышался топот копыт. Зевран повернул голову в ту сторону и увидел приближающегося всадника. Все отвлеклись от своей работы и тоже посмотрели на него. Всадник, мальчишка лет четырнадцати, осадил коня около людей и закричал:

— Победа! Великая победа! Серые Стражи сразили Архидемона этой ночью! Мор закончился!

Кто-то обрадовано закричал, кто-то засмеялся, кто-то бросился обнимать соседа. Зевран смотрел на мальчишку, пытавшегося усмирить заплясавшего коня.

— Но победа далась нам немалой кровью, — уже тише сказал гонец, и возгласы радости стали стихать. — Серые Стражи сразили Архидемона, но воительница, нанесшая ему последний удар, Милен Табрис погибла. Почтим же память Героини Ферелдена, отдавшей свою жизнь ради нашего спасения.

Он говорил что-то еще, но Зевран уже не слышал его. Он ясно представил ее в охваченном огнем городе, на каменных плитах площади, израненную, с залитым кровью лицом и остекленевшими глазами.

Предводитель Кровавых весёл бросил на эльфа короткий взгляд и поразился. Такого выражения лица, подобное словно застывшей маски боли, он не видел никогда. Смуглое лицо убийцы заметно побледнело, а в глазах не было ничего кроме пустоты и отчаяния.

— Эй, — тихо окликнул он эльфа.

Зевран вдруг резко обернулся к нему, рывком поднялся и быстро пошел к пирсу. Подойдя, он тронул за плечо мужика с дочкой.

— Ты все еще желаешь плыть на этом корабле?

Человек растерянно кивнул.

— Займешь мое место и возьми еще денег на дочку, — Зевран всыпал в ладонь мужика горсть серебра. — А мне отдай свою клячу.

— Эльф! — окликнул его главарь наемников. — Разве ты не плывешь в Вольную Марку?

— Уже нет, — ответил Ворон, поднимаясь в седло. — У меня нашлись дела в Ферелдене.