— Натаниэль Хоу, ты смотришь на меня неотрывно уже пятнадцать минут, — резкий голос Веланны вывел Ната из раздумий. — Что, у меня на голове выросло дерево с золотыми монетками?
— Твоя татуировка, — пробормотал он, игнорируя недовольство эльфийки и продолжая смотреть на её лицо.
— Во-первых, не татуировка, а валласлин, а во-вторых, что с ним не так? — воинственно сверкнула зелёными глазами Веланна.
— Всё с ним так, — примирительно произнёс Нат. — То есть красиво очень. Она что-то означает?

Презрительно фыркнув, эльфийка удалилась. «Вот вечно она так, — подумал Нат, провожая взглядом тонкую фигурку белокурой долийки, — видит оскорбление там, где его и близко не было».


— «Валласлин» означает «письмо на крови», — пояснила командор Табрис, когда Натаниэль пришёл к ней с этим вопросом. — Чернила для него делают из крови самого эльфа, не без помощи магии, скорее всего. Или, может, каких-нибудь трав, не знаю. В основном, долийцы рисуют на лице деревья, травы, цветы. У нас, в эльфинаже, татуировки были иными, наносились обычными чернилами, да и рисунки ничего общего не имели с деревьями. А валласлин Веланны означает то, что она Первая.
— В чём первая? В магии? Или в язвительности?
— И в том, и в другом, — понизив голос, усмехнулась Каллиан. — А ещё «Первая» — это преемница Хранительницы клана у долийцев. Но не советую тебе расспрашивать её об этом.
— Я ж не самоубийца, — улыбнулся Натаниэль. — Меня больше интересует, сможет ли она так же красиво нанести мне на плечо грифона. Когда я был маленьким и жил ещё здесь, в Амарантайне, у отца в гарнизоне был один воин. Так вот, у него на плече был наколот оскалившийся мабари — так искусно, что выглядел, как настоящий. Тогда-то у меня и появилась мечта — сделать себе татуировку. Но отец мне запретил, сказал, наследства лишит, если я своё тело буду ими уродовать. Не любил он их, считал тех, кто их носит, подобными диким хасиндам. Но теперь ничто мне не мешает сделать татуировку в виде грифона. И красиво, и соответствует.
— Ну ладно, с мечтой твоей всё понятно. А от меня-то ты что хочешь? У нас в эльфинаже будущих жён искусству валласлина не обучали, только готовке да шитью. Так что грифона я тебе могу разве что шёлковой нитью вышить. Если захочешь, то даже на коже твоей спины.
— Командор, я и не сомневаюсь, что ты искусна в пытках. Достаточно лишь вспомнить последний поход и то блюдо, которое ты приготовила. Нет, мне нужно, чтобы ты спросила Веланну, умеет ли она наносить татуировки.
— Насколько я знаю, Первую этому всегда обучает сама Хранительница, так что, скорее всего, умеет. Но навряд ли станет.
— Думаю, можно не спрашивать, почему. Конечно же, потому, что «шемлены виноваты во всех бедах этого мира», — произнёс Натаниэль, старательно копируя интонации долийки. И осёкся, встретив пристальный недобрый взгляд Табрис.
— А знаешь, я с ней кое в чём согласна, — холодно произнесла она. — Если бы не вы, люди, я была бы сейчас замужней женщиной, вела бы простую жизнь, а не умирала от скверны в крови. Но нет, этой мрази Вогану захотелось поразвлечься! — Табрис ударила кулаком по столу. — Я убила его полгода назад, но мне до сих пор сладко вспоминать, как он скулил, прося пощады.
— Не было бы у тебя «простой жизни», Каллиан Табрис, — серьёзно заявил Натаниэль, глядя в потемневшие глаза эльфийки. — Ни у кого из нас её бы не было. Ты и сама это прекрасно знаешь. Если бы не ты и твои спутники, то сейчас весь Ферелден был бы наводнён порождениями тьмы, а может, и весь Тедас. Да и разве ты не получила больше, чем потеряла? Я тоже при взгляде на вас с Огреном иногда вспоминаю о том, что это именно вы убили моего отца и лишили меня наследства. У каждого из нас есть, что припомнить друг дружке. Так что же, будем жить прошлыми обидами и мстить или всё-таки думать о будущем, выполняя свой долг Серых Стражей?

В кабинете командора повисла тишина. Натаниэль и Каллиан, не мигая, смотрели друг на друга. Табрис дрогнула первой.
— Я поговорю с Веланной, — сухо сказала она, отводя взгляд.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил он её, выходя из кабинета. И почти не удивился, услышав, как в закрывшуюся за его спиной дверь стукнулось что-то увесистое. «Вторая чернильница за месяц», — подумал он, усмехнувшись.


Через неделю недовольная Веланна пригласила его в гостиную, где на столике были расставлены бутыльки с краской и лежал набор игл, при виде которых у Натаниэля ёкнуло под ложечкой — слишком уж они напоминали пыточный инструмент.
— Сам напросился, — буркнула Веланна, заметив его замешательство. — Садись и подставляй руку.

Первый укол был внезапным и болезненным, как укус шмеля, — Веланна то ли не рассчитала, то ли специально вонзила иглу слишком глубоко.
— Больно! — воскликнул Натаниэль, чуть дёрнувшись. Не то чтобы ему было настолько уж больно, но надо же как-то начать разговор?
— Можешь отказаться, — проворчала долийка. — Или Сигрун попросить.
— А ты видела татуировки гномов? Сплошь прямые линии. У Сигрун грифон получится квадратным или похожим на порождение тьмы, — продолжал дурачиться Натаниэль. Веланна фыркнула, но уже не раздражённо, а насмешливо.

Нанесение татуировки растянулось на три дня — у срисовываемого эльфийкой с гравюры грифона было много деталей, начиная от когтей на лапах и заканчивая десятками перьев в крыльях, а от кропотливой работы у Веланны уставали и начинали дрожать руки. После того, как была нанесена последняя точка, кожа на плече Натаниэля была ещё несколько дней отёчной, как подушка, и побаливала. Зато когда отёк спал, Натаниэль налюбоваться не мог на расправившего крылья синего грифона на своём плече и напряжённо размышлял о том, какую бы ещё причину изобрести, чтобы пообщаться с Веланной наедине.