Верхние ненавидели Зов, потому что он несет с собой смерть. Он ненавидел Зов потому, что это означало снова остаться в одиночестве.
Привычное состояние… но от этого не менее страшное.
Он не покинул тейг вслед за братьями: удержаться от искушения стало делом принципа, не поддаться манящей песне, не потерять себя в прекрасной, завлекающей музыке. Намного сложнее, чем просто уходить от общего слияния, но он выдержал.
Все-таки выдержал.
Потом отрешаться от Зова стало проще.
Через некоторое время ему стало казаться, что песня становится сильнее, настойчивее — он мог чувствовать, как стремятся «братья» добраться до источника света, слепо следуя только им известному направлению, прогрызая себе дорогу в толщах камня. Когда они смогут добраться до цели — только вопрос времени.
Эмиссар достаточно хорошо представлял себе, что произойдет потом.
Нет, это не была вернувшаяся память, просто хроники любой расы и любой эпохи описывали кровь и разрушения, хаос и смерть, которые нес с собой переродившийся дракон, бывший когда-то Древним Богом. Всего этого вполне хватало, чтобы поверить.
Он хотел бы остановить это безумие.
Но его сил не хватало, чтобы перенять контроль над порождениями тьмы.
Тень выручала, она была отдушиной, местом, где можно было скрыться, отдохнуть от навязчивой песни. Тень взимала плату, но скверна не кровь; кровь дарует жизнь, а скверна — это живая смерть. Сила верхних быстро истощается в Тени, тогда как он сам мог находиться здесь часами, не ощущая усталости.
И, конечно же, Лерноуд всегда находил его.

Сейчас — опять — острый запах предупредил о появлении, и гарлок неторопливо развернулся, чуть наклоняя голову в приветствии. Демон возник из пустоты, ответил таким же иронично-церемонным поклоном и легкой усмешкой.
— Восхищен, — без предисловий произнес он. — Я думал, ты не сможешь устоять перед Зовом. Но, тем не менее, ты здесь.
Архитектор неловко пожал плечами.
— В Тени он слабеет. Точнее сказать, он словно бы изменяется. Становится не таким… настойчивым, не таким требовательным.
Он не сказал о том, что даже здесь не позволяет себе отпустить стальные барьеры воли, возведенные вокруг его разума. Слишком многое поставлено на кон — то, что он никак не может позволить себе потерять.
— Любопытно, — пропел эльф. Задумался, прижал палец к тонким губам. — Я полагал, Древний будет звать тебя сильнее остальных. Оказалось, ты все же способен не подчиниться. Непредсказуемость очень радует.
Эмиссар прошел несколько шагов вперед, присел на край обуглившегося поваленного дерева на краю обрыва.
Сегодня Тень показывала ему пепелище.
Или это было всего лишь отражением его души?
Если она вообще у него есть — душа.
— Почему так? — тихо спросил он. — Почему они стремятся убивать других? Почему Зовут нас, чтобы мы пришли к ним?
Свет отравлен и проклят.
— Почему? — задумчиво переспросил Лерноуд, усевшись прямо на выжженной земле рядом с Архитектором. — Они Древние, первые из родившихся. Я не знаю, почему они оказались заперты в камне, а то, что знаю, не касается смертных. Их Зов неосознан… Я надеялся, что ты и сам сможешь догадаться. Он просто связан с Тенью… А вы, порождения скверны, чувствуете Тень гораздо лучше людей. И вы идете к Древнему, чтобы освободить его, но ваше прикосновение подобно яду. Скверна преображает все.
Скверна изменяет все. Скверна превращает все в скверну.
Закон, которого не нарушить.
Больно.
— То есть тогда получается, что мы сами изменяем сущность Древнего Бога так, что он пробуждается Архидемоном? — помолчав, спросил эмиссар.
Эльф коротко кивнул.
— Люди называют их богами, забавно… Они нарекают богами всех, чью природу не могут постичь. Богами или демонами.

Архитектор не ответил. Ему не хотелось именно сейчас начинать дискуссию о том, как верхние воспринимают тех, кто чем-то отличается от них. Приоритетом стоял Мор… и то, как можно от него избавиться.
Тирол как-то бросил, что все они прокляты навечно.
Но он уже успел поверить в то, что невозможного не бывает. Бывает недостаточно знаний, недостаточно умений или недостаточно силы. Но все это можно компенсировать, если только понять первопричину.
— Я не могу взять песню под свой контроль, — бесстрастно произнес гарлок, не глядя на прикрывшего глаза демона.
Тот пожал плечами, фыркнул.
— Ты же все-таки не Древний. Но ты и так сумел больше, чем все остальные, Архитектор. Сумел сохранить себя.
Да, сумел.
Но теперь, теперь, после того, как он узнал, что все может быть иначе, этого уже было недостаточно.

Эмиссар поднялся на ноги, мимолетным взглядом скользнул по черным очертаниям Города, плывущего где-то вдали.
Хотя в Тени не бывает понятий «близко» или «далеко».
Он вообще не очень представлял, как можно путешествовать в Тени.
— Уходишь? — Лерноуд вскинул голову, прищурился, смотря на него снизу вверх. Лазурь облила его тело, отразилась на голых скалах неярким свечением.
Архитектор чуть кивнул.
— Я уже и так слишком долго сплю. Надо многое сделать. Но я вернусь, Лерноуд. У меня будут вопросы.
Демон-дух улыбнулся уголком рта и растворился в воздухе.
 
В гномьих архивах пылились многие тайны, но этого ему не хватало. Может быть, если считать слова демона правдой, в свою бытность магистром Тевинтера он знал намного больше. Но как это вернуть?..
Пытаясь вспомнить, он только погружался глубже во тьму и песню и несколько раз только в последний момент успевал вернуться.
Может быть, потому что он пытается вспомнить то, чего не было?
Тирол утверждал, что порой стоит отказаться от знаний. Что цена за это бывает чересчур велика. Он тогда не понял, не согласился.
Если бы его спросили сейчас, он уже не был бы так уверен.

— Мне нужны ответы.
— Ты быстро вернулся, Архитектор, — пропел серебряный голос откуда-то из пелены тумана. — Сверни свою силу, я не могу приблизиться.
Черные капли стекали с рассеченной ладони — плата за пребывание. Гарлок встряхнулся, сплетая чары покоя. Тьма стянулась ближе, влилась обратно в вены, оставив за собой только чуть приторный аромат скверны.
Здесь, в Тени, Зов ощущался иначе. Намного слабее.
Достаточная причина, чтобы остаться.
— Спрашивай, — демон лазурным отблеском скользнул ближе, замер в нескольких метрах, преображаясь в эльфа. Сложил изящные руки на груди, тонко усмехнулся. — Желание знать всегда неизменно, не так ли?
Сейчас это уже больше, чем просто желание знать.
— Я не помню ничего из того, что ты мне рассказывал, — признался эмиссар. — Можешь ли ты как-то доказать мне… что все это правда? Что я когда-то был обычным человеком, что я искал Золотой Город…
Лерноуд взмахнул рукой, прерывая его.
— Нет, никак. Это только мои слова и твое доверие. Тень всегда колеблется между ложью и верой, Архитектор. И нет, ты не был, как ты выражаешься, обычным человеком. Ты был магом, а это совершенно другое.
Другое?
Почему? Тирол ведь никогда не говорил ни о чем подобном. Скорее, наоборот, верхние считают магов проклятыми…
Мысль отсылается на дальний план. Он пришел в Тень не за этим.
Сперва он должен был решить, верит ли он.

— К какой добродетели ты стремишься? — негромко спросил гарлок.
Демон-дух улыбнулся уголком рта — значит, вопрос задан верно, вопрос ему по нраву. Потому что нет другого способа проверить, потому что Тень слишком изменчива, и только так они могут внести стабильность.
— Я задаю себе тот же вопрос, что и ты, Архитектор, — вкрадчиво произнес эльф, и его глаза полыхнули изначальной лазурью. — «А что, если?» Я — Любопытство.
Эмиссар изучающе взглянул на Лерноуда.
Некоторые чувства легко делить на черно-белые, такие, как Надежда или Гнев, Вера или Доблесть. Но Любопытство…
— Ты мне интересен, — демон скользнул ближе, обошел погруженного в размышления Архитектора, жадно вслушался в пульсацию силы. — Однажды ты пришел ко мне с идеей, мы заключили сделку, в результате которой содрогнулись незыблемые основы, и весь мир стал другим. Ты продолжаешь искать… И поэтому мне нет нужды лгать тебе.
Это звучало очень похоже на правду.
И с такой же вероятностью могло оказаться ложью.
— Что я отдал взамен? — ровно спросил эмиссар. Эльф задорно встряхнул головой, светлые волосы рассыпались по плечам.
— Сделка была честной, но условия уже не будут обсуждаться. Что прошло — прошло. Я не обязан рассказывать тебе все. Это справедливо.

Гарлок чуть поморщился. Справедливостью тут и не пахло, но спорить с демоном — лишь понапрасну тратить время. Входя в Тень, надо принимать ее законы и играть по ее правилам. Ничего не поделать.
— Хорошо, — он кивнул, неохотно, но все же соглашаясь. — Ты можешь мне рассказать о том, что мы… я искал в Золотом Городе? Легенды людей гласят, что именно оттуда пришли порождения тьмы, именно там начался Мор…
Тень придвинулась ближе, обняла туманом и мороком.
Так близко…
— Легенды людей так забавны, — насмешливо улыбнулся эльф. — Они так умело скрывают истину. Признаться честно, я ненавижу их. Они подсовывают ответы — эти ответы лживы, но никому до этого нет нужды. Им гораздо удобнее верить в абстрактный гнев Создателя, чем попытаться распутать клубок и узнать, что же случилось на самом деле.
Эмиссар не смотрел на него.
— Ты можешь рассказать? Мне нужно знать правду.
— Понимаю, — вкрадчиво шепнул голос совсем рядом. — Ты оказался тем, кто начал Мор. И теперь ты думаешь, что сможешь остановить его.
Это не вопрос, это утверждение, и Архитектор только устало наклоняет голову.
Спорить с истиной бессмысленно.
Если это правда, если это действительно его вина, то он готов на все, чтобы искупить ее. На все, чтобы только исправить причиненный вред, чтобы только больше не слышать этой зовущей, проклятой музыки…
— Вина? — эльф — уже снова эльф — иронично усмехнулся, развел руками, словно выражая недоумение. — Мне никогда не удавалось понять вашу интерпретацию добра и зла. Ты ничего не уничтожил, Архитектор, если тебя это волнует. Ты просто… изменил. Смешал неизменность и постоянство… чего никто не решался сделать. Но разве цель того не стоила?
Горькая улыбка осела оскалом.
Цель? Он не помнил ничего, не помнил ни дороги, ни Города, ни знаний, ни спутников, ушедших вместе с ним.
Как он может судить о цели?
— Бессмертие, — подсказала-шепнула Тень.


_______________

Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata — с лат. «Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного».