— Ты! — выдохнула Солона, на другую реакцию просто не осталось слов. — Нет… Не может быть! Зазикель… Одна из Древних Богов?!
Ответная усмешка старой ведьмы была слишком выразительной и слишком знакомой, чтобы можно было продолжать сомневаться.
В ней почти читалось саркастичное «ты разочаровываешь меня, девочка».
— Разумеется, — фыркнула Флемет. — Ты могла бы уже и догадаться, Серый Страж. Я дала так много подсказок! Как, по-твоему, я вытащила тебя и того второго щенка из башни Ишала? Спела порождениям тьмы песенку?
Тень вздрогнула, возвращая-прокручивая мгновения чужой памяти. Горящий Остагар, торжествующие орды порождений тьмы, в спешке отступающий резерв Логейна и прогорающий, уже не нужный костер на башне.
И опустившийся на ее зубцы черный дракон, спустя несколько секунд взлетевший вновь и унесший что-то в лапах.
Не что-то, а кого-то. Амелл уже отлично поняла, кого.
— Зазикель был убит во время Второго Мора, — ровно произнес Архитектор, до сего момента молча рассматривавший Флемет.
Еще одно ехидное фырканье.
— Он не знает, — сообщила Солоне ведьма. Ухмыльнулась. — А вот ты могла бы догадаться. Морриган была такая способная девочка… Она даже подсказала тебе, как выжить после убийства Архидемона. Зачать ребенка… Ребенка, который получит душу Древнего Бога. Но, Страж, разве ты думаешь, что она сама придумала этот ритуал?
«Способная девочка». Способная ученица.
Все так просто!..
— Ну конечно, — пробормотала магесса. — Зазикель… Зазикель, как и Уртемиэль, не был убит до конца. Был ритуал… Такой же ритуал…
Флемет кивнула.
— Мало кто знает, что Нерия выжила после ран… И никто, кроме нее и Корина, не знал, что она носила ребенка. История овеяла их имена легендами и записала в погибших героев, но они оба выжили и скрылись под чужими личинами, чтобы прожить остаток жизни вне «жертвенности». Чтобы вырастить свою дочь.
Вопрос «сколько же тебе лет» показался неожиданно глупым, и Амелл решила промолчать. Тем более что Древние Боги, наверное, вечны.
Тем более что они все равно не знают, кто такие Древние Боги.
— Зазикель, — проговорил Архитектор, своим излюбленным птичьим жестом склоняя голову набок. В белесых глазах светилось любопытство. — Флемет. Аша'Белланар… Я слышал об этом имени у долийских эльфов…
Он замолчал на мгновение. Флемет с неуловимой усмешкой ждала.
— Владыка Хаоса, — ровно-учтивый голос эмиссара чуть изменился, словно он безуспешно пытался вспомнить. — Древние. Вы знаете, что происходит… Мор, Архидемон, вечное, постоянное уничтожение. Почему вы не остановите все это?
«Не может быть, чтобы у вас не было силы», — подумала Амелл.
Не может быть, я же чувствую эту мощь; она плещется в воздухе, она проходит сквозь тело, опьяняет разум. Она безгранична, насколько только человек может представить себе эту самую безграничность, она совершенна, насколько можно вообразить себе совершенство.
Кто вы, Древние?
Боги? Создатели? Проклятые и изгнанные?
Кто вы?

Рыжий дракон, воплощение ожившего пламени, «Тот», повернул голову, вглядываясь в глаза женщины, и словно вся ее кровь вспыхнула раскаленным свинцом, соединяя безумную боль и ослепительную радость причастия.
Но только на один миг, пока Древний не отвел взгляда.
Милосердие превосходящего.
— Вы прошли долгий путь, — рыкнул Тот; песня прозвенела отголоском меди, — ищущие ответа на свои вопросы. Мы ответим. Но спрашивайте разумно.
Амелл нерешительно оглянулась на Архитектора. Допрашивать драконов… Пусть лучше этим пока что занимается «премудрый магистр». Как бы там ни было, она явно уступала эмиссару и в знаниях, и в опыте.
Тем более, если он действительно…
А, какая разница!
— Люди считают, что Город был обителью Создателя, — осторожно начал гарлок. Флемет, так и не сменившая человеческий облик, негромко хмыкнула. — Вы можете рассказать…
Не пришлось заканчивать.
Древние читали их сознания так же легко, как раскрытую книгу.
— Людские легенды возникают стремительнее, чем лесной пожар, — пропел третий, «Андорал». — Скрывают истину, засыпают ее пеплом суеверий. Города нет, Архитектор. Ни Золотого, ни Черного, как нет никакой обители Создателя. Есть только мы.
— Земля и Тень одновременно и неразрывно связаны, и они слишком разные, чтобы пересекаться, — прогудел Думат. — Им нужна точка опоры. То, откуда начинается Тень. То, где заканчивается ваша земная реальность, и наоборот. Точки соприкосновения. Точки обновления. То, на чем стоит все ваше мироздание.
Флемет картинно раскинула руки в стороны. Невесть откуда взявшийся ветер растрепал седые волосы, добавил какого-то безумного блеска глазам.
«Ну же, девочка, это не так сложно».
Амелл встряхнула головой, отчаянно сжала посох, пытаясь избавиться от чужого голоса в своей голове.
Старая ведьма только улыбалась.
— Это вы, — прошептала Солона. — Вы и есть точки соприкосновения. Начало начал. Слияние Тени и Реальности.
То, каким оно должно быть. Неискаженное. Совершенное.
А Завеса…
— Завеса всего лишь грань, — голос Андорала напоминал далекие раскаты грома. — Как пленка между водой и воздухом. Ты не можешь смешать воду и воздух, Серый Страж, они слишком разные. Но ты можешь перейти из одного мира в другой.
Солона снова обернулась к Архитектору. Эмиссар выглядел полностью погруженным в свои собственные мысли, словно пытаясь составить из новых осколков цельный витраж. Вот только осколков сейчас неожиданно оказалось слишком много.
Гарлок вскинул голову. Отражением огня Андорала блеснули золотые браслеты на тонких запястьях — Амелл уже знала, что на них нанесены защитные руны такой силы, что с ними бы, наверное, не справился и сам Ирвинг. Сейчас и здесь сила не имела значения.
— А вы? — только и спросил Архитектор.
— Нам не требуется переходить грань, — прозвенел Думат. — Мы существуем в обоих мирах. Одновременно. Постоянно. Мы есть Тень. Мы есть Реальность.
Флемет смеялась. Так искренне и задорно, как только могла смеяться та, кто именовала себя Богиней Хаоса.
Какая к демонам разница, кто родился тогда у Стражей — девочка или мальчик…
— Люди были нашим отражением, — произнес Тот, складывая крылья. — Те, у кого был дар ходить через Завесу. Мы учили их… еще на заре времен. Учили тому, что вы зовете магией. Учили общаться с теми, кого вы зовете духами. Но людям всегда не хватало.
Почти горечь?
— Тогда нас и прозвали богами, — ехидно фыркнула Флемет. Раздраженно махнула рукой. — Пустая мнительность! Мы никогда не требовали поклонения, Страж! И я никогда не просила приносить себе в жертву новорожденных младенцев, а Андорал — резать сотни рабов, чтобы их кровь наполняла ритуальные рвы. И когда глупость стала побеждать разум, мы ушли.

Черный Город, очертания домов и башен медленно таяли, растворялись в дрожащем воздухе. На их месте образовывался странный ландшафт горного плато; сиреневый снег мягко согревал ноги и пушистыми струйками облегал обувь.
Тень — это только то, что мы ожидаем увидеть.
Теперь они уже знали, что Город нереален. Смотреть на него не было нужды.
— Мы ушли, — грозовым гулом повторил Андорал. — Наблюдали со стороны. Пока жадность и неуемная жажда не перевесили остальное.
Амелл показалось, что его полыхающий взгляд прожжет Архитектора насквозь.
Гарлок не сдвинулся с места.
— Они шли тем же путем, что и вы, — пропел дракон. — Элувианы… Мы научили эльфов их создавать; те не так рвались к могуществу, как люди. Но и это было лишь отсрочкой. И когда попытки людских магов обрести силу, равную нашей, стали слишком опасны, мы решили уйти насовсем. Заснуть… Заснуть, покуда стоит мироздание.
— Сохранить мироздание, — отозвалось всестороннее эхо. — Заснуть…
Им не надо было говорить и рассказывать — Амелл видела все так же отчетливо, как будто сама присутствовала при этом.
Как будто сама погружалась в камень.
Становилась камнем.
Тевинтерская Империя была воистину великой империей. В ней действительно рождались те, кто мог счесть себя достойным состязаться с богом. Кто мог рискнуть бросить богу вызов. Кто действительно мог победить.
Но вот только Тевинтерская Империя не хотела, никак не хотела увидеть, что в данном случае подобная победа будет поражением.
Потому что нельзя уничтожать опору мироздания.
Без нее не станет и мира.
— Мы заснули, — говорил Думат. — Наши физические тела остались захоронены в толщах каменных стен, чтобы люди не смогли отыскать их. Наша сущность Тени спала. Мир стоял… пока пятеро магов не решились взять силой то, в чем им было отказано.
Флемет небрежно пожала плечами.
— В чем-то я вполне их понимаю, — затем остро взглянула на молчаливого Архитектора и неожиданно добавила: — И не обвиняю. Ведь людям никогда не бывает достаточно. В этом и есть неоспоримое проклятие и дар вашей расы.
Проклятие и дар.
Дар и проклятие.

Амелл передернулась. Песня серебристым колоколом разливалась в прохладном воздухе, перелетала с листа на лист, невесомой змейкой оплетала длинные стройные стволы деревьев, рисовала зеленые перья облаков.
Когда горы успели смениться на лес, Солона не заметила.
— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, порождение тьмы, — вкрадчиво прошептала старая ведьма, не сводя пронзительного взгляда с гарлока. — Ты столько лет пытался это узнать… Столько раз понимал, что эта тайна никогда тебе не откроется. Скажи мне, каково это — чувствовать ответственность за искажение мира?
В первый раз Амелл увидела, как вздрогнул Архитектор, как, не выдержав, отвел глаза — бессильно-виновато, словно действительно… Действительно верил.
— Скажи ему, — словно со стороны услышала она свой голос. — Скажи ему, он должен знать правду!
Какой бы она ни была, правда будет лучше такого вечного сомнения.
Флемет насмешливо скривила губы.
— Не вступайся за него, девочка. Он совершил достаточно зла в своей жизни, чтобы заслужить подобное наказание.
Солона упрямо мотнула головой.
— И достаточно добра, чтобы искупить его.
Я верю ему, слышишь, Флемет или Зазикель, Аша'Белланар или как тебя еще называли! Что бы он ни сделал, он хотел, действительно хотел все исправить.
Он, в конце концов, спас ей жизнь.
Архитектор коротко взглянул на нее — в непроницаемом взгляде не прочитать эмоций; чуть качнул головой: «Не стоит…»
Магесса смотрела только на Флемет.
— Может, это и откроется ему когда-нибудь, — с ноткой раздражения фыркнула ведьма. Легко рассмеялась, развела руками: — Но особо не рассчитывай, я же все-таки Богиня Хаоса. Твои сомнения породили столько всего, Архитектор… Я еще не готова подарить тебе уверенность.
Эмиссар чуть пожал плечами. Тихо произнес:
— Это уже не имеет значения.
И Амелл внезапно поняла, что так и есть.
Что он уже выбрал свою дорогу вне зависимости от своего прошлого. Прошлое уже в любом случае не исправить. А вот о будущем стоило позаботиться.
Она вновь взглянула на драконов.
— Твои догадки были верными, Архитектор, — пропел Андорал. — Люди смешали кровь и Тень, соединили насильственно, запретно. Нельзя мешать воздух и воду… Иначе получается скверна. И результат получился слишком…
Жестоким?
Непредсказуемым?
Смертоносным?
Или, скорее, все это сразу.
— Но искажение было настолько неестественным, что постоянно стремилось вернуться в прежнее состояние, — буднично сообщила Флемет. — Этого мы не учли. Не учли, что порождения тьмы будут слышать наш зов в Тени и в Реальности, что потеряют разум, пытаясь отыскать его невольный источник. А еще мы не учли того, что искажение подействует и на нас самих.
«Я помню, — говорили глаза Архитектора. — Я помню, как рождался Архидемон. Я помню, как единственный свет обращался во тьму».
И это было невыносимо.
Взгляд старой ведьмы, истинного дракона, был направлен куда-то в пустоту, как будто она смотрела сквозь время. И вспоминала то, что обещала никогда не вспоминать.
То, что требовалось забыть навеки.
— Когда настигает искажение, это не просто боль, — прошептали сухие губы. — Это весь мир обращается в ничто, и ты обращаешься в ничто, и нет ничего, кроме этой безумной пустоты… И даже песня не может заглушить ее… И ты ищешь смерть… Ты постоянно ищешь смерть, потому что это единственное, что тебе остается. Поэтому ты продолжаешь убивать в отчаянной надежде самому быть убитым…
Она осеклась, вздрогнула, тень в глазах смазалась, уступила место привычной полубезумной насмешливой искре. Развела руками.
— Видишь, как это здорово — быть Древним Богом, девочка.
Амелл не знала, что ответить.
Что ей очень жаль?
— Но опору нельзя уничтожить полностью, — на длинном выдохе прозвенел Тот. — После гибели в вашем реальном мире наша сущность Тени возрождалась… Преображалась в свою истинную. Но теперь у нас не было физического тела, и мы больше не могли влиять на события Тедаса. Оставалось лишь ждать.
Ждать?
Солона вскинула голову, отчаянно сжала теплое древко посоха, торопливо обвела взглядом невозмутимых Древних.
Чего ждать?