В Тени все так же холодно-сухо и вечная серость над головой. И он уже в который раз задается вопросом, было ли небо таким до того, как изменился мир. Или это всего лишь одно из последствий… эксперимента?
Лерноуд появился как всегда неожиданно, пристально вгляделся в глаза, качнул головой — то ли насмешливо, то ли разочарованно, отошел назад.
— Твой друг не оценил величия идеи?
Архитектор неотрывно смотрел на чернеющие вдали башни запретного Города.
— Он имеет на это право.
Демон сухо фыркнул, отмахнулся.
— Ерунда и бред. Даже если то, что вы сделали, в результате обернулось несколько… не тем, на что вы рассчитывали, то обиды и ненависть точно никак не помогут. Логичнее было бы объединить усилия, раз уж ты так хочешь попытаться все исправить.
Гарлок пожал плечами. Логичнее, да, но верхними управляют чувства, а не логика, и этого ему, видимо, не дано было понять.
Но ведь он сам когда-то был таким же.
Или все-таки нет?
— Лерноуд, — он повернулся к выжидательно взглянувшему на него эльфу. — Одно у меня никак не сходится. Даже если я действительно был… магистром Тевинтера, даже если скверна исказила мое тело до теперешнего состояния… слишком много времени прошло. Я должен был осознать себя раньше. И память должна была вернуться.
Лазурь обтекает руки мягкими волнами.
— Ты все еще думаешь, что я тебе солгал, — иронично констатирует демон. — Ну хорошо, я тебе помогу… чтобы ты наконец перестал сомневаться. Это слишком отвлекает от дела.
Архитектор промолчал.
Сомнения — это единственное, что помогает отличить Тень от реальности.
— Ты, наверное, не думал о том, почему тебе удалось подчинить себе песню остальных порождений тьмы? — как бы между прочим поинтересовался демон.
Гарлок чуть наклонил голову.
— Я владею силой… Магией скверны. Они — нет.
Эльф ехидно фыркнул, поболтал ногой в воздухе.
— Есть и другие эмиссары, Архитектор. Но они и близко не могут того, что подвластно тебе. Ладно, хорошо! Когда вы провели свой ритуал, вы… как бы это попроще сказать… по сути приблизились к Древним. Конечно, богом тебе не стать, — он звонко рассмеялся. — Да и в дракона сейчас обратиться будет проблематично. Но кое-чему вы научились. Например, Зову.
Архитектор вскинул голову.
— Зову?
— Когда ты в сознании, ты можешь его контролировать, — легко пояснил Лерноуд. — Это часть тебя, часть твоей силы. Поэтому твои «братья» повиновались тебе, даже когда приказ шел вопреки песне. Поэтому твой смертный маг вернулся к тебе, хотя сам этого не осознавал.
— Нет, — отрицание получилось непривычно эмоциональным, и эльф насмешливо вскинул бровь. Чары покоя выровняли пульс. — Нет, это невозможно. Тирол сопротивлялся Зову. У него такая же устойчивость к песне, как и у меня.
Демон легко поднялся на ноги, молниеносно сменил облик, скользнул ближе, свернулся облаком тумана у правого плеча.
— Да, сопротивлялся, — вкрадчивый шепот вплелся, кажется, прямо в разум. — Как и ты. Но твой Зов перекрывает Зов Древнего — немного, но для мага этого было достаточно. Ты создал заслон… и он почувствовал это. И поэтому пришел… нашел тебя, даже не понимая, как.
Гарлок не повернул головы, и туман мягко стек на землю, трансформируясь обратно в привычный взгляду облик.
— И потом, разве тебе не кажется странным, — невозмутимо продолжил Лерноуд, — что он, как и ты, сопротивляется Зову. Он — человек. Маг.
«Как и ты», — отразилось в лазури, прозвенело в грозовом отблеске.
Как и ты.

Архитектор встряхнул головой, прогоняя наваждение. Тирол был прав в одном: когда говоришь с духом или демоном, никогда нельзя терять над собой контроль. Последствия могут быть слишком… значительными.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Разве? — искренне изумился Лерноуд. Насмешливо-разочарованно развел руками. — Я уже дал тебе столько подсказок! Ну хорошо, поиграем в вопрос-ответ. Почему Древнего может убить только Серый Страж?
Гарлок сложил руки на груди, чуть наклонил голову набок.
— Потому что скверна тянется к скверне. И если это сделает кто-то другой, то сущность Архидемона попросту переселится в то порождение тьмы, которое окажется к нему ближе всего, и через некоторое время Мор повторится сно…
Он осекся на полуслове, вопросительно-недоверчиво взглянул на эльфа. Лерноуд кивнул, поощрительно взмахнул тонкой рукой.
— Ну давай, ты же уже догадался!
Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Но…
— Если я… погиб, — медленно произнес Архитектор, прикрыв глаза, — если удар нанес не Страж… то моя душа должна была вселиться в ближайшее порождение тьмы. Но…
— О! — демон вскочил с огромного булыжника, на котором сидел, театрально развел руками. — Вот тут надо очень хорошо представлять себе масштабы развернувшегося батального полотна. Я имел возможность наблюдать ваш мир только издалека, краем глаза… Но поверь, того, что я видел, хватит мне надолго.
Горький оскал искривил губы.
— Мы вынесли скверну в наш мир.
— О да, — голос демона звучал словно бы отовсюду. — Но остальные люди не согласились с таким… решением проблемы. Вот только обратить все назад уже было невозможно. Скверна оказалась слишком… стремительна. Она, как болезнь, поражала всех, к кому прикасалась. Вот только «вторичные» порождение тьмы не обладали даже волей, в отличие от вас. И ваши же собратья объявили вам войну.
Молнии с грохотом рассекли небосвод, окрасив вечное серое небо оттенками багрянца и иссиня-черной ночи.
— Смотри! — велел Лерноуд неожиданно сурово-властно, и эмиссар вскинул голову, не в силах отвести взгляда от пляшущей на краю обрыва иллюзии.
А может, чужой памяти…
 
Он видит чужой город и белые башни Минратоуса, охваченные пламенем; видит, как огонь, лед и земля обрушивается на разбегающихся «братьев»; огонь, лед и стремительные стрелы, слетающие с ладоней незнакомых верхних в странных одеждах до земли с вшитыми в полы рунами. И в глазах у них только отвращение, ненависть и страх.
Видит, как пятеро «братьев» отделяются от толпы, они даже выглядят чуть иначе: все же проскальзывает в искаженном облике что-то человеческое. И тьма клубится у их ног — такая знакомая сила, и от них веет мощью, ужасом и запретной вечностью.
Но пятеро — слишком мало против нескольких сотен.
Слишком мало.

Эльф-демон проводит рукой, словно смахивая пыль, и видение рассыпается багряными искрами, оставляя серое небо и туманную взвесь, пахнущую озоном.
— Слишком много смерти выплеснулось в Тень тогда, — буднично сообщил Лерноуд. — Я не мог дальше наблюдать, Завеса была разорвана. Но, думаю, твое воображение вполне может заполнить пробелы.
Архитектор медленно раскрыл ладонь, словно ожидая, что на ней сейчас проступят те разрезы, что горели магией и силой несколько веков назад.
— И в кого же я переродился?
— Несколько раз переродился, будет точнее, — пожав плечами, поправил его эльф. — Все порождения тьмы уничтожались с завидной настойчивостью, твоя сущность не успевала ни проявить себя, ни осознать себя. В конце концов, от нее уже мало что осталось, она спряталась так глубоко, что… Честно сказать, я вообще не ожидал тебя увидеть.
Все это было очень похоже на правду.
И у него опять не было способа проверить.
А, впрочем, какая теперь разница? Был он магистром или же нет — уже не имеет значения. Есть то, что необходимо исправить, и если у него — волей рока, прихотью богов — есть такая возможность, ее необходимо использовать.
Земля вздрогнула под ногами — ощутимо, больно, надрывно.
И даже Тень на миг смазалась, рассеялась, настолько мучительным стоном отозвался в ней перерождающийся свет.
Лерноуд молча смотрел, как Архитектор рухнул на колени, не удержавшись на ногах, как острые когти впились в ладонь, разрывая кожу: может быть, физическая боль вытеснит то, что рвет душу на части…
— Вот так происходит ваша встреча с Древним, — тихо произнес демон. — Изменение всегда взимает плату.
Стон боли сменяется рыком ненависти и ярости.
И Архитектор уже, конечно, знает, что это означает.
— Архидемон, — прошептал он; черная кровь-скверна стекала по ладоням, впитывалась в дрожащую землю. Тень буквально искрилась от напряжения, песня взрывалась в сознании, рассекала разум словно тупым лезвием. — Они нашли его… Архидемон явился.
Лерноуд кивнул — то ли с сожалением, то ли с затаенным любопытством.
— Четвертый Мор.

Светильник-огонек горел в архивах почти постоянно: эмиссар оставлял себе на сон лишь несколько часов, все остальное время посвящая поиску решения.
И постепенно понимая, что здесь ответа ему не найти.
В конце концов, это была библиотека гномов — подземных жителей, никогда не имевших дела с магией и Тенью. Да, здесь тоже были записки некоторых чародеев Круга магов, но этого было недостаточно. Чтобы обернуть назад изменение такого уровня, нужно было знать по меньшей мере столько же, сколько знали тевинтерские магистры.
Он боялся, что и этого не хватит.
Архитектор аккуратно закрыл очередной фолиант, опустил подбородок на сплетенные пальцы. Усталость навалилась неожиданным грузом, тоскливой серостью Тени.
Звук шагов взрезал тишину безжалостным клинком.
— Тирол?
В глазах мага отражалась странная смесь вины-понимания-отторжения, и гарлок уже в который раз признался сам себе, что разобраться в хитросплетении человеческих эмоций ему, видимо, не дано.
— Я думал над тем, что ты сказал мне, — размеренно-глухо произнес верхний. — Даже если ты действительно был… тем самым, кто начал Мор… мои сожаления или ненависть ничем уже не помогут. Я не хочу расставаться врагами. Ты… действительно много для меня сделал.
Архитектор поднялся с каменного кресла, шагнул ближе.
— Тирол, я не понимаю. Ты хочешь уйти?
«Опять?» — чуть было не сорвалось с его губ, и лишь в последний момент он сдержал лишнее слово.
— Не хочу, — маг тяжело вздохнул. — Но должен. Нам говорили когда-то на Посвящении, что нельзя перестать быть Стражем, что это останется с нами до самой смерти. Так и вышло… Хоть видит Создатель, я не хотел этого. Я просто, понимаешь, каждый миг чувствую, как они гибнут там, на поверхности. Не могу отсиживаться здесь, как трус.
Пальцы, обтянутые почерневшей от скверны кожей, сильнее сжали неизменное древко посоха, словно черпая уверенность.
Гарлок прикрыл глаза.
— Ты ничего никому не должен, Тирол. Ты мог бы остаться со мной… помогать мне в исследованиях. Я уверен, что решение есть, должно быть — Мор может быть остановлен. И вдвоем работа бы шла быстрее.
Но он уже и сам ощущал, чувствовал — в их общей песне или неожиданно прорезавшимся пониманием, что никакие слова не смогут убедить бывшего Стража.
Как оказалось, Страж не может быть «бывшим».
Тирол качнул головой, усмехнулся через силу.
— Сам знаешь, какой из меня помощник. Я еще с детства архивы ненавидел, когда учился в Башне. Да и в знаниях ты уже давно меня превосходишь… даже если ты никакой не магистр. Ты знаешь, что отлично справишься сам.
Усталость осела пеплом во взгляде.
— Знаю, — коротко произнес Архитектор. Поднял глаза на сгорбившегося мага. — Но я… не хочу, чтобы ты уходил.
Ты же сам сказал — помнишь, верхний? — одному тяжело.
А теперь, когда он уже почувствовал, когда уже узнал, что такое быть с кем-то рядом, с кем-то, кто разделит и понимает, будет вдвойне больнее…
Рука Тирола коротко сжала его плечо.
— Я должен, — повторил маг, неожиданно без привычной издевки или насмешки. — Не могу их бросить. «Жертвенность в смерти» — я клялся всем святым, что у меня оставалось, и этого не нарушить. Прости. Ты справишься.
Человек опустил руку, отступил на шаг. Эмиссар бессильно отвел взгляд.
Он справится.
— Прощай, — тихо произнес Тирол. У самого выхода обернулся. — Ты еще построишь свой мост. Мост между твоими собратьями и теми, кто живет на поверхности, чтобы нам уже никогда не пришлось воевать… Архитектор.
— Прощай, — повторил гарлок. Когти бессознательно впились в переплет книги, разрывая старую кожу. — Прощай.

Когда через две недели Лерноуд сообщил ему, что маг навечно ушел в Тень, защищая какую-то деревню от обезумевшей орды порождений тьмы, Архитектор только бесстрастно кивнул. Он уже знал.
Он уже был готов покинуть тейг. Надо было спускаться ниже на Глубинные тропы и искать проходы к Тевинтеру, откуда начался Первый Мор. Там, под Минратоусом, могли оставаться брошенные записи или дневники древних магистров, в которых мог находиться искомый ключ к ответу.
Надо было строить мост.


_______________

Memento mori — с лат. «Помни о смерти».