— Не смей закрывать глаза, рыцарь-капитан. Ты же меня слышишь?! Не смей! — Амелл прикусила губу, пытаясь совладать с трясущимися руками. Дрожащие пальцы никак не хотели цепляться за рукоять ножика, припрятанного в голенище поношенного сапога. От досады, страха, нервов, в конце концов, хотелось разреветься, уткнуться кому-нибудь в грудь и абсолютно ничего не делать, ни за кого не отвечать. — Понял?! Смотри на меня. Не смей умирать!

Магесса как-то обреченно всхлипнула, все-таки выудив жалкий нож, туповатый, кажется, годный разве что для бумаг. Бесполезно. Сил нет. Она выжата до последней капли: то, как всегда, не удавшееся заклятье исцеления вычерпало жалкие остатки маны, подаренные зельем. Третий или четвертый к ряду раствор лириума не дарил больше энергии, только холодил нутро, заставляя все органы каменеть. А глубокая рана, наскоро затянутая на поле боя, теперь в лагере, в палатке, на своей территории расползалась, по краям пузырясь волдырями, будто от ожогов. Отчетливо вспомнились слова Первого чародея. «Девочка, целительство — не твоя стезя. Ты боевой маг, так что скорее покалечишь своих спутников, чем спасешь. Ты слишком склонна к любым разрушениям, не стоит экспериментировать», — как обычно, улыбаясь, говорил Ирвинг, откладывая в сторону книги. Но — и тогда, и сейчас — девушка была слишком упряма и эгоистично желала знать все. Даже терпеливый и давно привыкший к причудам подруги Йован несколько дней пытался избегать ее, дабы не стать очередным подопытным. Только с того времени ничего не изменилось: Амелл так и осталась никудышной целительницей, чьи заклинания расползались, словно старые швы.

Каллен что-то неясно простонал сквозь зубы. Бурая кровь проступала на дорожном плаще под ним темными, грязными пятнами.

«Зато я сильный малефикар. Зато… как там?! Плевать на способы, главное — результат», — магесса тряхнула белесой копной волос, уверенно резанув тупым ножом по ярко проступающей на бледной коже вене.

— Смотри на меня, — девушка шумно выдохнула, пытаясь отогнать головокружение хотя бы на время. Опустошение, превышение дозы лириума за раз, да еще и это… Ситуация грозила обернуться не одной смертью. — Не закрывай глаза. Ни за что. Что бы ни увидел.

Реальность несколько мгновений плыла перед глазами, лишь каким-то неведомым способом мерцала кровь на руках, плаще и в ране. Большой соблазн. Слишком большой. Амелл как можно глубже вдохнула, не отрывая взгляда от теряющего силы храмовника, словно зачарованная. Не хотелось тратить собственные силы. Здравый, эгоистичный смысл упорно твердил: «Не стоит прилагать чрезмерные усилия. Вон, смотри, сколько материала! Бери, используй! Это же от этого зависит его жизнь! Зачем гробить свою?!» Резко проснувшийся беспристрастный экспериментатор, ученый, которого, как и еще сотни до него, взрастила высокая башня среди озера, жутко раздражал. Магесса слишком хорошо знала: стоит сейчас взять лишнего, он так никогда и не закроет глаз, будет вечно смотреть в дырявый верх палатки, пока она сама не закроет ему веки. Просто кровь используют как боевой материал. Малефикары ведь не лекари, а убийцы, сумасшедшие отступники. Да все, кто угодно, кроме справедливых и хороших граждан.

Амелл привычно повела плечами — что-то вроде ритуала наудачу перед сложными заклинаниями.

Матовое сияния под затуманенным взором распадалось на тысячи длинных нитей. Девушка позволила им коснуться краев раны — аккуратно, совсем легко. Главное, не позволить силам выйти из-под контроля. В воздухе будто что-то звякнуло: магическое сияние зацепилось за поврежденные ткани, не позволяя им закрыться. Обычная реакция, почти что самозащита.

Амелл вообще вся магия, все техники казались условно живыми, ведь каждое заклятье, даже самое слабое, стремилось к источнику силы, к подпитке, лишь бы просуществовать дольше. Маги видели эти нити, а не только сияния, но никогда не придавали им значения, не хотели изобретать что-то новое. Загнанные крысы. Они хотели лишь переписывать по тысячному разу старые книги и ходить по кругу.

Каллен снова тихо застонал: на что-либо большее у него просто не было сил. Рана начала медленно затягиваться. Слой за слоем кожа практически застилала края. Через некоторое время остались только волдыри и воспаленный длинный рубец. В идеале нужно было наложить еще повязку, обработать все целебными мазями, влить парочку тонизирующих зелий и снотворного, но у магессы еле хватило выдержки перетянуть кровоточащий порез на собственной руке перед тем, как завалиться на бок. Здоровый сон сразу же навалился, стоило потерять концентрацию, отпустить еле заметное сияния с пальцев. Без Тени, без демонических мороков, без тешащих надежды иллюзий. Просто сон.

***

***

— Сол! Проснись же!

Амелл подскочила, подсознательно ожидая ведра ледяной воды на голову или крысы под подушкой. Несмотря на явные различия в возрасте, шутки и привычки у учеников в Круге и рекрутов в Башне Бдения на удивление сходились. Только за прошедшие несколько месяцев до битвы с Матерью в ее комнате находили и пауков, пусть безобидных, зато весьма противных, и полудохлых мышей, один раз из-под кровати пришлось вытащить даже освежеванного кролика. Какой-то выдумщик даже запихнул под половицы нечто, пахнущее не лучше, чем разложившийся глубинный охотник. Правда, подобные «испытания на прочность» прекратились сразу после того, как небольшой отряд Серых Стражей вернулся с троп, изрядно побитый, с переломанными ребрами, зато живой и с победой. Магесса не могла точно сказать, что послужило причиной временного затишья: действительно ли сложная битва или же трепка, которую она, разозлившись, задала всем новобранцем, не забыв припомнить и верным соратникам их упущения. Особенно Хоу, что, пойдя на поводу у Андерса, поставил к ее двери дежурить одного из орлесианцев, торжественно вручив ему в руки ночной горшок. Впрочем, раскраснелся разве что легковерный рекрут, Натаниэль же с непробиваемым лицом проверял свое снаряжение.

Но, открыв глаза и рассмотрев мелкую дырку в ткани палатки, Амелл ясно поняла, что никто удивлять и шокировать ее не собирается. Разве что чьи-то руки, сжимающие плечи слишком сильно, действительно хотели проверить ее на прочность. В прямом смысле — то ли их хозяин разорвать ее хотел, то ли пару раз с усердием приложить головой к земле.

— Каллен, какого хрена ты делаешь в моей палатке? — сурово поинтересовалась девушка, пытаясь поймать в скачущем кругозоре знакомое лицо. Благо сделать это стало легче, как только голова перестала мотаться по инерции из стороны в сторону.
 
Она чуть нахмурилась, осознав, что палатка все же далеко не ее. И сразу же вспомнилось то, что было вчера. И, вероятнее всего, сегодня.

— Каллен, какого хрена ты поднялся? И вообще какого хрена это все было?! — раздраженно взвыла магесса, вырвавшись из ослабшей хватки и пытаясь быстро уложить отчего-то слишком активного храмовника обратно. Конечно, плащ — не самое лучшее лежбище для человека, у которого только вчера все внутренности рисковали вывалиться наружу, но чем-то более лучшим похвастаться не мог никто. — Лежи. Что сейчас?
— Сол, ты…
— Да-да, маг крови, сумасшедшая и дальше по списку Аланы. Она была права, чего уж отпираться, — безразлично пожала плечами она, высунувшись за полог. Солнце еще не вылезло из-за горизонта, но было уже достаточно светло. Храмовники разбрелись по своим палаткам, перед костром нес вахту Зевран, и возле него, на его же куртке, дремала Кэйтлин. Видно, девочка просыпалась среди ночи: Ворон сейчас терпеливо, глядя на нее, что-то объяснял, совершенно не замечая, что его собеседница успела вновь заснуть.
— Я это знал и раньше. Или ты думала, что я не смогу распознать магию крови тогда, после восстания?
— Это был всего лишь блок. Я решила, что тебе не будет лишним выставить его. Против конкретной атаки на сознание, конечно, не выдержит, но от неумехи спасет, — тщательно подбирая слова, ответила Амелл, потирая по привычке виски. Голова кружилась, несуществующее содержимое желудка будто хотело выбраться наружу, а руки, особенно наверняка ледяные запястья, не желали слушаться. — Пригодился хоть, когда вылавливал блудного малефикара? Кстати, через несколько часов можно пойти и сдаться нашей суровой храмовнице с поличным.
— Пригодился, — как-то покладисто согласился Каллен. — Но я другое спросить хотел, Сол.
Магесса с недоверием глянула на храмовника и, не придумав ничего лучше (а скорее, просто не успев вовремя подумать и себя одернуть), смущенно покраснев, выдавила:
— Я Амелл. И Солоны, и Сол больше нет.
— Почему ты меня спасла, Сол?
— А ты почему, Каллен?

Повисла напряженная тишина. Девушка готова была поклясться, что отчетливо слышит, как Зевран у костра ворчит что-то себе под нос, наверняка поминая недобрым словом всех гильдмастеров в Антиве и того, что таится где-то за восстанием, в частности. На несколько мгновений ей даже стало совестно, что пока они занимаются сущей ерундой, игнорируя действительно важное дело.

— Я решил, что народ не простит мне, если я не верну Героиню Ферелдена и Стража-командора туда, откуда взял, — наконец подал голос храмовник, чуть приподнявшись с лежбища на локтях, за что мгновенно был награжден яростным взглядом.
— В таком случае я решила, что мне не простят потери командира Виррел и Алана, — ехидно хмыкнула магесса. — Ну и я сама бы себя не простила. В конце концов, ты ведь, как рыцарь, бросился меня спасать, а я бы, по-твоему, должна была в самых лучших традициях развернуться, бросить что-нибудь циничное остальным и пойти рубить восставших отступников по указке королевы и Владычицы направо и налево?
— Только поэтому?

Амелл промолчала, подумывая свернуться калачиком где-нибудь сбоку и продолжить спать дальше. Но Каллен, все еще внимательно смотрящий на ее абсолютно растерянное лицо, не столько нервировал, сколько смущал. Да и по-детски валиться вновь в Тень в его присутствии совсем не хотелось. А еще вконец окоченевшие конечности, требующие тепла огня, вряд ли бы позволили ей повести себя так… предсказуемо и безответственно.

— Знаешь, я, конечно, не целитель, но нам, как минимум, еще на сутки придется задержаться. А еще было бы неплохо раздобыть зелий и припарок. А еще лучше — нормального мага, который в этом разбирается. Я бы предложила сделать крюк до Амарантайна, но, боюсь, там и без нас дел хватает. И местные целители залечат до смерти. У меня есть небольшой запас мазей, но надеюсь, что ткани затянулись правильно, и рану нужно будет только обрабатывать.
— Лучше поскорее закончить со всем этим и отлеживаться в Башне.
— Лежи, я не хочу еще раз тебе все внутренности на места ставить. Тем более таким способом. Отсыпайся, Каллен.

***

— Ну какого хрена я ничего не понимаю?! Ненавижу это чувство! — раздраженно пожаловалась магесса полусонному Зеврану, который, обрадовавшись было смене, быстро сообразил, что отдохнуть ему не дадут и не сменят на несколько часов. Девушка еле-еле добрела до костра, ухнула рядом, протянув ноги и руки к огню, и теперь довольно щурилась, отогревая озябшие за ночь конечности.
— Не каждый же раз тебе быть в любой бочке затычкой, милая. В конце концов, ты обычный человек. Ну да, убила Архидемона, ну да, остановила Мор…
— А еще подружилась с говорящим порождением тьмы, которое этот Мор начало, разбудив Уртемиэля.
— Да твои заслуги, как посмотрю, все растут и растут! Скоро станешь первой королевой-магом, нет? Или будешь ездить послом в другие страны, — хмыкнул Ворон. — И чему на этот раз посвящены твои вопросы, на которые я не могу ответить? Неужто вспомнила нашего глупого Алистера? Или тебе внезапно приснился сам Создатель, как Лелиане?

Амелл обернулась, с подозрением рассматривая друга. Говорить приходилось тихо: лагерь еще не успел проснуться, и совсем рядом сопела маленькая магесса Кэйтлин, обнимавшая какую-то куцую игрушку из тряпок.

— Издеваешься? Соль на рану сыплешь? Я у тебя, может, совета хочу спросить, а ты ехидничаешь.
— Эй, ты меня пугаешь. Я вообще самое безобидное в мире существо. Как насчет того, чтобы немного поспать? Или все же совет?
— Совет. Если я не усну раньше, — хмуро выдавила магесса, сворачиваясь около костра и устраивая кружащуюся голову у себя же на руках. — Я ничего не понимаю. Совсем. Почему все это происходит со мной?! Почему, если нужно сделать что-то важное, по дороге приходится вляпываться во все, что только попадется? Почему, в конце концов, я даже влюбиться не могу нормально? Почему, о Создатель, мне нужно было выбрать именно храмовника, который изначально должен ненавидеть магов крови и вообще с предвзятостью относиться к обычным магам? Я ничего не понимаю… И почему он мне ничего про мои же способы не сказал? Почему? Да еще и эта девочка… Рядом с ней слишком истонченная Завеса, меня сегодня вообще далеко забросило…
— Ты предлагаешь мне посоветовать, как разобраться с несправедливостью мира и превратностями судьбы? Если так, то я могу сказать, что с этим никак не разобраться. Случилось и случилось. А в магии, как ты прекрасно знаешь, я совсем не разбираюсь, — Зевран пожал плечами. — Но девочка вряд ли специально. Ее просто нужно научить лучше контролировать себя.
— Все, я сплю, — себе под нос пробормотала Амелл. — Днем с этим разберемся.

***