— Зевран, может, ты как-нибудь сам, а? — жалобно спросила Амелл, потирая ушибленный лоб.
— Кто у нас тут маг, ты или я? Если хочешь, могу научить ее метать кинжалы, но это вряд ли как-нибудь поможет, — Ворон подбросил еще хвороста в костер и отвернулся.
Магесса обиженно вздохнула.

Отряд должен был простоять в лесу до завтра — к этому времени Каллен уже бы точно оправился от ранения, и теперь все занимали себя сущей ерундой, лишь бы убить время. Виррел полировал, кажется, уже в сотый раз свой меч, приговаривая, что от восставших мертвецов на нем появились новые зазубрины, Алана собирала неподалеку только ей известные травы, иногда возвращаясь проверить своего рыцаря-капитана. Зевран же самозабвенно смазывал ядом оружие, наверняка представляя скорую и мучительную смерть врага. Амелл соваться больше к раненому храмовнику не рисковала: все равно от нее пользы было и будет намного меньше, нежели ущерба, и со всей свойственной только ей отдачей сначала пыталась избавиться от надоедливой головной боли. Попытки ни к какому результату, впрочем, не привели, потому вскоре девушка решила выловить тихую и молчаливую Кэйтлин, пока остальные не хватились ее весьма своеобразного проявления силы. В конце концов, если она научится хоть немного держать огромный потенциал в себе, то вероятность доставить ее, целую и невредимую, в Круг на обучение, а не Усмирение, увеличивалась в три, а то и в четыре раза. Девочка же явно учиться ничему не хотела и вообще дико боялась, бегая вокруг костра и прячась за тонкими, вытянутыми стволами деревьев.

— Кэйтлин, — устало пробормотала девушка, перебарывая дикое желания подойти к ближайшей березе и треснуть по стволу ногой. — Я не собираюсь тебя убивать, пытать и кормить выдумками и моралями. Я просто хочу тебя научить правильно себя вести, чтобы дорога до Башни не стала труднее.
— Я не хочу в Круг! — выкрикнула девочка. — Там плохо! Там надо мной будут издеваться, а потом усмирят!
— Кто тебе такое сказал? Родители? Но вы ведь направлялись именно туда, разве не так? — нахмурилась магесса. — Впрочем, неважно. Если ты сейчас не перестанешь вести себя, словно младенец, то тебя и вправду могут усмирить! Хватит валять дурака, я ничего плохого советовать не буду. Научу, а пользоваться или нет — дело твое.
— Я заранее сочувствую твоему ребенку, подруга, — усмехнулся Зевран. — Наверное, додумаешься научить собственное милое дитя лет в пять-шесть убивать порождений тьмы, а сама уйдешь на покой.
— Вряд ли. У Серых Стражей и с покоем, и с детьми дела обстоят немного грустно, — хмыкнула Амелл. — Вместо уютного дома, семейной усыпальницы или живописной могилки где-нибудь на холме — Глубинные тропы, а ребенка, пожалуй, мне заменит какой-нибудь заблудившийся генлок. А еще лучше огр! Я назову его Малышом и буду водить везде с собой. Может, когда-нибудь продемонстрирую даже королеве Аноре. Наверное, она будет впечатлена. Как думаешь?
— Пожалуй, я понимаю нашу очаровательную юную леди. Но если все-таки обзаведешься ручным огром — напиши. Я был бы не против тоже впечатлить Антиванских Воронов. Это, конечно, не изысканно — быть раздавленным огромной ногой, зато действенно и запомнится надолго, — эльф миролюбиво улыбнулся. — Ну, Кэйтлин, хватит ее бояться. Она только угрожает и знает множество интересных историй. Слышала когда-нибудь про Героиню Ферелдена?

Маленькая магесса, высунувшись из-за березового ствола, неуверенно кивнула, теперь переводя взгляд с наемника на отчаянно зевающую девушку и обратно.

— Так вот, смотри: Солона Амелл — командор Серых Стражей и эрлесса Амарантайна собственной персоной.
— Неправда. Мне мама рассказывала, что у Героини Ферелдена грудь большая! — помотала головой девочка, медленно подбираясь ближе и воровато оглядываясь на тонкие ивовые стволы — недавнее убежище.
— Демоны всех задери, ладно бы она сказала, что я, по идее, должна быть красивой. Смирилась бы! Но по самому больному месту! — взвыла магесса, ткнув Зеврана в бок. — Напомни мне, если встретим какого-нибудь блудного менестреля, чтобы я его прирезала. Или продала в рабство. В конце концов, не такая уж у меня и маленькая…
— Эй, сумасшедшая ведьма, не при детях же! — Виррел засмеялся, отложив в сторону свой обожаемый меч. Почему-то лезвие, несмотря на то, что его старательно полировали час или два, совсем не блестело и выглядело блеклым. Оружейник из храмовника, видимо, был никудышный.
— Она первая, между прочим, про это начала, — буркнула девушка, нахмурившись. — И что за обращение? Как скоро ждать, что вы назовете меня отступницей, сержант?
— Месяц-другой. Когда-нибудь, наверное, это случится, — мужчина ухмыльнулся. — Ставлю золотой, что ничего путного с девчонкой у тебя не получится.
— Такое ощущение, что я ее собираюсь соблазнять, а не учить.
— Предлагаешь мне поставить на тебя и Каллена?
— Давай сразу на меня и тебя. Или на меня и Алану. Могу, кстати, просто так отдать золотой. Безвозмездно, — смутившись лишь на секунду, бодро предложила Амелл.
— Ну уж нет. Я привык в пари и спорах выигрывать честно, — отрезал храмовник.
— Тогда, будь добр, ставь более-менее справедливые условия, — себе под нос пробормотала недовольная магесса, подумывая о том, чтобы наложить на расслабившуюся Кэйтлин паралич и спокойно разглагольствовать о сдерживании магии. Мысль, правда, пришлось быстро прогнать: сил для длительных заклятий без ущерба для себя самой она пока не чувствовала, да и так издеваться над подвижным ребенком было бы жестко. Пусть бегает, пока может. В конце концов, в Твердыне Кинлох особенно не разгуляешься, разве что под взглядами вечно недовольных храмовников, дежурящих у дверей, можно носиться по коридорам и лестницам.


— Смотри, а у тебя получается! — с удивлением произнесла Амелл, разглядывая небольшую корочку льда, покрывшую сухую ветку, которую она до этого вертела в руках.

В способностях Кэйтлин сомневаться бы было глупо: девочка, скитавшаяся с родителями-магами, должна была знать хоть что-то, пусть даже самое простое. Учить ее азам стихийной школы не пришлось, ведь умение вызвать искру из воздуха для разведения костра у юной магессы уже было, а именно с этого свои объяснения горе-чародейка и хотела начать. Безмерно радуясь, что вспоминать то, что когда-то в голову ей вбивали Ирвинг и еще многие старшие маги, не придется, девушка пустилась в объяснение принципа работы с холодом и водой, и вот тут начались проблемы. У Кэйтлин все время выходил огонь, а понять, в чем же девчонка переусердствовала, у Амелл не получалось. Честно говоря, ей никогда не приходилось кого-то учить, не считая лекций новым рекрутам и коротких наставлений уже опытным магам, что понимали большинство чисто интуитивно, да и со стихийными заклятьями она уже давно управлялась по наитию, пусть из памяти и не исчезли словесные формулировки.

— Ой, я случайно, прости! — смущенно пробормотала девочка, потряхивая руками так, будто только что именно ее пальцы покрыл тонкий слой льда.

Амелл вздохнула. Даже она, совсем маленькая нахалка, не так давно заявившая, что для Героини Ферелдена у девушки слишком маленькая грудь, обращалась к ней без уважения, словно к подружке или ровеснице.

«А я еще удивлялась, что у меня все рекруты такие своевольные, и все, как один, готовы спорить до смерти. Надо было сразу ставить себя командиром, тогда бы все беспрекословно слушались. Хотя, наверное, орлесианцы — теневые дети, чтоб их! — все равно подсовывали мне всякие удивительные и не всегда приятные сюрпризы».

— Ничего страшного, бывало и хуже. Тем более, твои заклинания пока что слабые, только вода и осталась, — улыбнулась магесса. — Кстати, я хотела с тобой серьезно поговорить, но, пока рядом ходили туда и обратно храмовники, это делать было глупо. Только не нужно их сразу не любить, они ведь тоже люди. Кто-то хороший, а кто-то плохой. С магами так же, поэтому не надо ненавидеть всех поголовно.
— Я это знаю. Папа мне рассказывал, что к нам все, если узнают, будут относиться плохо. А мы можем из-за этого не любить храмовников. А еще он говорил, что и они, и мы — союзники, потому что, по сути, заперты в одной клетке, и смысла перегрызать друг другу глотки нет, — пожала плечами Кэйтлин. — Я не все из этого понимаю, но, думаю, он был прав. Мама, правда, считала по-другому, но она редко со мной разговаривала о чем-то серьезном.
— Ты должна радоваться, что знаешь своих родителей, и помнить их всегда. Я вот никого не помню, потому, когда была маленькая, очень грустила и представляла маму. Но потом у меня появились хорошие друзья, и мне сейчас уже кажется, что моя мать выглядела, как Винн. Ты с ней обязательно познакомишься когда-нибудь! — девушка вновь улыбнулась. — Но я не о Круге хотела поговорить. Тебе папа ведь говорил, что рядом с тобой истончается Завеса? Не знаю, чувствуют ли остальные, но меня во сне забрасывает прямиком в Тень. Своеобразный отдых, скажу тебе, зато познавательный.
— Да, он упоминал об этом и утверждал, что в Круге меня научат сдерживать себя. А мама все время говорила, что он неправ, и меня усмирят.
— Кэйт, не беспокойся. Скорее всего, это происходит из-за того, что ты волнуешься. Даже у меня, если я сильно злюсь или обижаюсь, воспламеняются стулья и покрываются инеем статуи. Старайся держать эмоции под контролем.
— Это… сложно, — пробормотала она.
— Возможно, Первый чародей найдет стоящее заклятье, которое будет тебя сковывать. Сейчас же хватит и малого. Лишь бы не оживали мертвецы и не появлялись призраки, — здраво подметила Амелл. — Как насчет научиться азам целительства? Не обещаю, что у тебя что-то выйдет, потому что я сама лечу несколько по-другому, но ты можешь попрактиковаться на Зевране. Если ты попросишь, он не будет против.

Кэйтлин густо покраснела, согласно кивнув, и надула щеки.

«Надеюсь, это дитя не сядет мне на шею и не будет топать ножкой, если что-то захочет. Ох, вырастет из нее вторая я, не поблагодарит ведь никто!»


Справиться с бурной радостью Амелл не сумела даже через несколько часов: так и продолжала глупо улыбаться, подгоняя сонную и явно недовольную кобылу, иногда поглядывая на совершенно здорового Каллена, снова облачившегося в свой обычный тяжелый доспех. Рыцарь-капитан опять стал обычным, разговаривая крайне мало и чаще ограничиваясь лишь указаниями, куда следует свернуть. Не сказать, чтобы это ее расстраивало, она даже в данной ситуации отыскивала плюсы (например, что мужчина не настроен поднимать весьма скользкую тему), но, с другой стороны, смотреть на вновь холодного храмовника было как-то противоестественно. Ведь это он, а не кто-то другой всего-то сутки назад хотел ясности! Жаль, что она поняла это только сейчас, мучаясь неопределенностью.

Остальные, впрочем, тоже не лучились энергией. Алана ворчала то ли на всех, то ли только на собственную лошадь, Кэйтлин, вцепившись в хмурого Ворона, тряслась на его же мерине, опасаясь за сохранность собственной шеи. Только Виррел всю дорогу шутил, пытаясь поспорить даже с серьезным рыцарем-капитаном. В чем заключалось пари, Амелл не расслышала, но какое-то угрожающее ворчание Каллена отбило у нее желание спрашивать, а у сержанта — еще что-либо предлагать.

Хоулшир оказался среднестатистической деревенькой с отлаженным бытом, которой дела государства, а тем более магов и храмовников, касались, только если из Денерима шли вооруженные отряды. Даже новости жители узнавали с недельным, а то и месячным опозданием, несмотря на то, что жили всего в дне пути от столицы. Здесь знали все и про всех, потому за новые сплетни цеплялись, словно за последнюю соломинку. Людям, десятку эльфов и парочке неизвестно как оказавшихся тут гномов явно не хватало чего-то интересного, и вряд ли бы они упустили слух о том, что у них под носом готовится самое настоящее восстание.

Магессе Хоулшир показался невообразимой дырой, с которой не сравнилась бы даже та безымянная деревенька с весьма агрессивными жителями. Пусть домики тут стояли крепкие и довольно высокие, но все, кто встречались им по пути, казались какими-то уставшими и утомленными, будто и жили из-под палки, потому что так нужно, так принято.

И естественно, что здесь никто и не слышал об антиванцах, отступниках и опасных малефикарах. И маленькие наивные дети, и матерые мужики с вилами и лопатами, и женственные матери с тяжелыми корзинками в руках твердили одно и то же: никого не видели, давно из путников никто не заходил, даже торговцы последний раз из города объявлялись два месяца назад. Кто-то потом начинал жаловаться на протекшую крышу, кто-то на непоседливую ребятню, кто-то на надоевшую, воющую ночи напролет шавку, которой «подпевают» местные коты… У Амелл в ушах уже звенело от нытья и совершенно не нужных знаний. Она была полностью уверена, что ей ни в жизнь не пригодится умение варить преотвратную, но пробирающую до костей брагу, да и коров доить она вряд ли когда-нибудь будет, даже если это потребует сама королева Анора, Ирвинг или Грегор. Последней каплей в неудачном походе в Хоулшир стали грубые действия. Кто же знал, что раздраженная и вымотанная Алана будет способна вышибить дверь в один из домов? Их спасло только то, что внутри местные жители, мгновенно столпившиеся рядом, обнаружили кучу пропавших вещей, так что все закончилось тем, что воришек отпинали и отправили на грядки вырывать сорняки.

— Только время потратили зря, — зло выдавила храмовница, потирая ободранные о чье-то лицо костяшки. Получив выговор и целую нотацию на два голоса от Виррела и Каллена, она немного поумерила свой пыл и теперь пыталась всех убить разве что взглядом, при этом не переставая время от времени подавать голос. — Ну что, эльф, как насчет того, чтобы признаться, что ты что-то напутал? Наверное, и восстания никакого нет, а если и есть, то нас просто сослали из Круга? Амелл же у нас Героиня, ее нельзя убивать, ты просто передал письма, а нас для отвода глаз приставили.
— Вы держите отступников за недоучек и идиотов, милая леди. Ох, как неосмотрительно! Думаю, глупость им отнюдь не помешает разбрасываться молниями и проклятьями, тем более что ее у них, как выяснилось, почти и нет, — довольно спокойно извлек Зевран, мирно позевывая. Его, казалось, вообще оплошность не трогала. — Милая моя храмовница, у них же есть в союзниках один из гильдмастеров Антиванских Воронов, а они, поверь мне, совсем не дураки, раз пока живы. Хотя я, честно признаюсь, надеюсь, что в ближайшее время их ряды станут немного скромнее. В какой-то степени благодаря мне.
— Она просто слишком высокого о себе мнения! — хмыкнул сержант, тоже сладко зевнув. — Я не удивлен, что Алана до сих пор просто солдат. Была бы спокойная, может, дослужилась бы и до лейтенанта с ее-то упорством.
— Заткнись, Виррел, — прошипела храмовница, резко ткнув каблуками сапог в бока лошади.
— Какая обидчивая! — храмовник безразлично пожал плечами. Поддразнивать младшую по званию ему явно нравилось.
— Женщины все такие, — поддакнул Ворон. — А насчет магов я думаю, что они на время затаились. Кажется, где-то здесь есть пещеры, уходящие под землю. Вполне возможно, что маги и их приспешники залегли на дно в прямом смысле этого выражения. Нужно только немного подождать, и они сами себя выдадут. Или, если повезет, нам выдадут их расположение сами жители, если заподозрят что-то неладное. В любом случае, подождать придется максимум два дня.
— Опять ждать! Да сколько можно? В Башне Круга — сидеть на одном месте и читать книжки, даже на небо полюбоваться не выпускают. В Башне Бдения — сидеть в кабинете и разбираться с надоевшими документами, даже к порождениям тьмы не пускают, командуй, мол! — взвыла магесса, обреченно вздохнув.
— По-моему, у тебя просто рок. Не жизнь — одни башни. Наверное, уже привыкла бегать кругами по коридорам вместо тренировок, подвигов и новых свершений, — усмехнулся Каллен. — В конце концов, для тебя не смертельно — посидеть на месте немного. Потом отправишься обратно к Серым Стражам.
— Легко тебе говорить, — пробурчала девушка, пытаясь сдуть прилипшую ко лбу прядь. Начал накрапывать мелкий дождик, кажется, первый за все время в пути. — Ты, рыцарь-капитан, не пытаешься образумить совершенно сумасшедших орлесианцев день за днем, день за днем, день за днем…
— Что же ты так к выходцам из Орлея плохо относишься? Чем ферелденцы или, допустим, марчане лучше? — сурово поинтересовался храмовник.
— Ну все, кроме орлесианцев, думают. Это для начала. Во-вторых, ты видел когда-нибудь ферелденца, который стоял бы ночь напролет под дождем с ведром над головой?
— Нет, — улыбнулся Каллен, — но готов поспорить, что надоумил его на этот глупый поступок именно ферелденец.
— Хм, ну да. Но все-таки верить в то, что, выпив все ведро, можно стать самым красивым мужчиной, немного ненормально.
— А я знал одного гнома, который мог залпом выпить бочку эля, — хмыкнул Ворон. — По-моему, это намного более интригующе, нежели подвиг неведомого нам Серого Стража из Орлея.
— О, я тоже его знаю, — рассмеялась магесса. — Огрен умудрился один раз подпоить большую часть рекрутов и отправил их петь под моим балконом серенады. Не уверена, что вторая часть плана принадлежала ему, но пели они долго и воодушевленно. Правда, кажется, каждый что-то свое. Ни слова не разобрала.
— Спросонья? Готов поспорить, что ты очухалась только к утру, когда нестройный хор пьяных голосов уже заснул под твоим окошком, и выслушивала потом весь день жалобы от остальных, которым неугомонные пьяницы во главе с таким же гномом действительно мешали спать, — ехидно усмехнулся Зевран.
— Ну не от всех. Сенешаль мне ничего не сказал. Совсем. И госпожа Вулси, — магесса растерянно почесала затылок. — И еще парочка старых стражников, оставшихся со времен Хоу-старшего…
— Тебя и могила, наверное, не исправит, Амелл.

Девушка безразлично пожала плечами и погладила Пивную Фею по голове. Все-таки имя к своевольной кобыле привязалось, пусть и весьма своеобразное, зато оно полностью отражало суть данного существа. Может, было бы неплохо подать идею какому-нибудь торговцу открыть таверну с таким названием. От привлеченных посетителей уж точно бы отбоя не было с байками о том, что сама Героиня Ферелдена подарила ему имя и продемонстрировала лошадь. Последней, впрочем, это дело вообще как бы и не касалось: животина преспокойно останавливалась, когда ей хотелось, щипала куцую травку, словно собака, пыталась пить из многочисленных луж и вообще относилась к происходящему с удивительным, завидным равнодушием.

Теперь ей даже окрестности проклятого Хоулшира казались отменной, будто специально созданной Создателем дырой. Открытая местность, незасеянные поля, похожие больше то на огромные пруды, то на грязевые источники, по слухам, так популярные в Орлее. Хотя, должно быть, в соседней стране они, наоборот, согревали, а не замерзали ночами в лед, чтобы потом за день вновь оттаять, продемонстрировав проезжим все прелести ферелденской природы.

Магесса вздохнула. Несмотря на весьма своеобразный климат, своеобразных жителей и своеобразные порядки, даже сейчас, когда мелкий дождик превратился в отвратный ливень с леденящим ветром, и за шиворот затекло, казалось, не меньше бочки воды, ей не пришло бы в голову уехать отсюда. Выжженный Андерфелс, холодная Неварра с городами-кладбищами, мажский Тевинтер, полный магистров и рабов, разрозненная Вольная Марка с городами-государствами — ни одна страна почему-то ее не привлекала. Не сказать, что нигде не нашлось бы таких же густых лесов, живописнейших болот и холодных зим, но… Амелл предпочитала думать, что и за всю жизнь не смогла бы отделается от «запаха мокрой псины», о котором только и твердят иностранцы, — слишком уж глубоко он въелся.

Тем не менее земли близ Хоулшира в действительности больше напоминали до сих пор не оправившийся после двух Моров Андерфелс — вечную пустыню. Первое дерево, что удалось разглядеть в серости дождя, больше походило на воткнутую на скорую руку палку, а не на нечто живое и в теории когда-нибудь цветущее. По крайней мере, гладкое, всего с одним суком, оно наводило на мысли о копье, а не о зеленых-зеленых верхушках, например, Бресилианского леса.

Девушка вновь грустно и обреченно вздохнула, неаккуратно пнув кобылу в бока.

«Не то здесь что-то. Не то…»