— Тебе так нравится море?
— Нет. Я ненавижу море. Холодное, соленое, воняющее рыбой, с хмурыми закатами. Определенно, море — это худшее, что я когда-либо видела. Даже противнее ферелденских дождей и орлесианских благовоний, — раздраженно пробормотала девушка, бросая очередной камень в неспокойную воду. Высокие волны, набегая, разбивались о прибрежные скалы, подкатывая к босым ногам уже бурлящей штормовой пеной. Горизонт сливался в неразличимую серую полосу. И в этой серости сияющие, почти белые доспехи выглядели как-то несуразно. Как и их обладатель. Как и она сама — чересчур светлая.
— Оно слишком часто тебе снится в последнее время, — заметил рыцарь, стоя неподвижно чуть позади, опираясь на огромный меч. — Слишком часто для неприятной вещи или явления.
— Думаешь, что я тайный поклонник этой холодной мути? — ехидно хмыкнула Амелл, подбирая с сырого песка очередной камушек. — Уж очень море на озеро Каленхад похоже. Особенно в грозу.
— Тебе не кажется, что это что-то значит? — дух, казалось, где-то под своим шлемом еле заметно нахмурился, голос его приобрел недовольные, стальные нотки. — Дитя, ты ведь хочешь вернуться. Где-то в глубине души ты скучаешь по Кругу.
— Думаешь, что я ребенок несвободного мажьего племени? Считаешь, что не освободилась от того, что мне долго и упорно внушали во время обучения? «Магия призвана служить людям, а не править ими»? — магесса нервно передернула плечами. Почему-то сейчас забавной показалась идея проверить, какой звук будет, если попасть по доспеху во сне. Такой же, как и в реальном мире? Или какой-то другой, глуховатый? — Может-может. Пусть, скорее, я хочу вернуться к кому-то, а не к чему-то. Я почему-то по жизни иду к живому, а не мертвому. Хотя… не всегда.
— И когда же ты шла к неживому?
— Ну, например, когда искала демонов пепел Андрасте. Когда искала Совершенную Бранку. Кто ж виноват, что она оказалась живой?! Когда спасала Ирвинга.
— Слишком много примеров. А к живому ты вообще когда-нибудь шла?
— Я всегда возвращалась. С победой, живой и почти невредимой.


Амелл сонно потянулась, пытаясь закрыть свою голову плащом. Мысленные проклятья к солнцу, видимо, не доходили, и светить оно меньше от глупых потуг не начинало, будто задавшись целью если не довести до ручки невыспавшуюся магессу, то уж точно напечь ей светлую макушку своими лучами. Весна, похоже, решила наконец порадовать ферелденцев теплом и нормальной погодой. После вечернего ливня, плавно переросшего ночью в уже мелкий накрапывающий дождик, в воздухе словно повисло что-то вязкое, напрягающее и неуловимо горячее. Даже через сон девушка чувствовала, что с ее лба тонкими струйками стекает пот.

— Сол, пора вставать, — крикнул кто-то издалека, после чего послышалось лошадиное ржание.
— Еще немного. Я потом догоню! — отмахнулась Амелл, прикрывая глаза руками и переворачиваясь на бок.
— Опять думает, что спешит на лекции в Круге. Ей обычно снится такое, когда она засыпает в особенно поганом расположении духа, — простодушно заметил другой голос, раздавшись над самым ухом. Принадлежал он Зеврану, вполне себе бодрому и не растерявшему утреннего счастливого настроения. — Во время Мора у нее часто такое бывало. И будить ее нужно по-другому.

Эльф резко дернул за плотную ткань плаща и сильно встряхнул магессу за плечи.

— Эй, кто устроил землетрясение? Я же сказала, что… — растерянно пробормотала магесса, приоткрыв один глаз. — А, это ты, Ворон. Как, демоны желания не снились?
— А должны были?
— Ну я пожелала тебе продуктивной ночи. Или она все равно была продуктивной? — Амелл говорила довольно громко, недовольно жмурясь от яркого света и недвусмысленно кося глаза в сторону веселой Аланы. — А почему тогда так тихо? Теряешь форму? И, кстати, тебя, что ли, тянет на тех, кто свято верует в Создателя?
— Амелл, заткнись, — буркнула храмовница без особого энтузиазма.
— Кажется, я права.
— Сумасшедшая ведьма, — хмыкнул Виррел.
— Ну почти права, — ничуть не смутилась девушка.
— Амелл, у тебя грязь на носу, — под тихое фырчание лошадей крикнул Каллен. — И мы скоро отправляемся.
— Какая отличная связь, а! Великолепная… Логичная… — пробормотала она, но пыль все же, отвернувшись, стерла.


— Зевран, да простят меня Андрасте и Создатель, и Церковь за былое богохульство, но, демон тебя возьми во всех известных позах, ты точно не издеваешься?!
— Амелл, давай без подробностей своей личной жизни, а? — ехидно попросил сержант, спрыгивая с кобылы.
— Может, я и не о своей жизни говорю, Виррел, — магесса игриво подмигнула. — Как насчет чистосердечного признания? Или мне потребовать его с Аланы?
— Слушай, милая, а давай поговорим о твоей несостоявшейся личной жизни? — предложил Зевран.
— Слушай, милый, а давай ты перестанешь издеваться и наконец укажешь нужное место? — парировала девушка.

Вход в пещеру был завален, вероятно, уже давно — ни следов каких-то катаклизмов, ни отпечатков магии, даже мимолетных и почти неощутимых, не существовало. Да и использовать это место в качестве убежища было бы, на взгляд Амелл, совсем-совсем немного нелогично. Толпу магов и антиванских наемников слишком сложно спрятать среди открытого поля и голого пригорка.

— Ворон, а ты правда думаешь, что доверять пьянице — это умно?
— Вполне. Я, кстати, именно благодаря очередной пьянчужке и вышел на тебя, о великий Страж.
— Да. И чуть не поплатился головой, согласись.
— Ну истина в этом есть.
— Спасибо и на том.
 
От перепалки, впрочем, огромные камни никуда не испарились, и к ногам лошадей не подкатилась голова ни антиванского гильдмастера, ни просто какого-нибудь несчастного мага. Даже легкий ветерок не потрепал гривы лошадей. Не произошло ровным счетом ничего.

Амелл устало вздохнула. «Ну почему все не может хотя бы раз быть просто, а?! Почему если восстание магов, то в заваленной демон знает когда пещере, а если проблемы с порождениями тьмы, то обязательно с говорящими?! Интересно, это я одна такая вселенская неудачница, или мир сам по себе уже давно свихнулся, как отступник в Диких землях? Хотя оно и понятно, я ведь там тоже когда-то была… Хм, нужно будет как-нибудь спросить у кого-нибудь, а много ли деревенских детей считают Героиню Ферелдена ненормальной. Наверное, почти все. По крайней мере, зная саму себя…» — она рассеянно почесала затылок, после все же спрыгнув с кобылы на землю. Нужно было осмотреться. Воспользоваться, конечно, самым действенным методом «если входа нет, то можно его просто сделать» было возможным, но слишком уж неосмотрительным. Во-первых, любое разрушительное заклинание наделает много шума. Во-вторых, не факт, что там, внутри, внизу, вообще есть хоть кто-то живой, кроме крыс, пауков и тараканов.

— Знаешь, Зев, если бы мы не тратили всегда так много времени на ненужное, то могли бы расправляться с главными задачами в десять раз быстрее, — резонно заметила магесса, обдирая с каменных стен мох и плющ. Тайные двери или какие-то сложные механизмы, к сожалению, просто при помощи магии обнаруживать еще никому не удавалось. Приходилось действовать старым, но проверенным способом: искать места, которые могли бы не так давно расчищать, тонкие перегородки или подозрительные плиты (хорошо еще, если, не заметив, наступишь, и откроется нужная дверь, а не полетит отравленная стрела или что-то такое же мерзкое и смертоносное).
— А если бы кто-то когда-то не был так жалостлив, то я бы не словил плечом кинжал, — Ворон аккуратно простукивал стенки, не трудясь даже поворачивать голову в сторону собеседника.
— Это была случайность. Кто же знал, что в Ферелдене и молоденькие девушки бывают наемниками?
— Ну, наверное, я знал. И сказал это, кстати.
— В следующий раз я обязательно прислушаюсь, — хмуро пообещала магесса, — даже к самому нелепому бреду. Поверю, что мабари летают, например.
— Страж, а ты знала, что мабари летают?
— А вот это не смешно, — пробурчала девушка, раздосадованно пнув беспристрастную глыбу камня. Похоже, ни входа, ни выхода тут и в помине не было. — Гарлок всех подери, может, они подкоп где-нибудь сделали, а?
— Это, кстати, тоже не смешно, милая, — Зевран пожал плечами. — Слишком хлопотно.
— Может, перестанешь называть меня милой? Раздражает.
— Ну уж нет. Надо же мне как-то развлекаться! Я, быть может, тебя соблазнить пытаюсь, а ты, словно старуха, все бурчишь и бурчишь!
— Что ж сразу антиванский массаж не предлагаешь, а? — ехидно поинтересовалась Амелл.
— Неоригинально. Лучше бы придумать что-то новое. О, смотри-ка!
 
Под прошлогодним засохшим плющом еле заметно были накорябаны (скорее всего, кинжалом) руны. Десяток магических рисунков не переливался никаким светом и вообще не казался действительным — просто старые, уже истратившие всю свою силу знаки, которые остались от предыдущих хозяев пещеры. Волнообразная линия из рун обрывалась, как, впрочем, и начиналась, резко, не доходя даже до края.

— Заговоренная. Надеюсь, что там каменных големов или чего-то подобного нет, — пробормотала магесса.
— В смысле? — подала голос Алана, подошедшая сзади. Храмовники до этого изучали другую сторону пещеры.
— Когда я последний раз подобное видела, то чуть не искупалась в лавовой реке на Глубинных тропах. Это что-то вроде предупреждения: не входи, если дорога голова, ибо дальше куча всяких демоновых ловушек и врагов. Готова поспорить, что парочка призраков и мертвецов внутри точно будет.
— И как ты это собираешь открыть?
— Ну способ есть только один… По крайней мере, достаточно быстрый. Вы же не будете ждать пару месяцев, пока я смогу раскопать нужную формулировку? — в пустоту поинтересовалась Амелл, что-то нашептывая себе под нос. Через пару мгновений с грохотом стенка пошла трещиной, вовнутрь вывалилась пара отколовшихся камней. — Вход есть.
— Ума нет, — ехидно заметил Виррел.
— И чувства страха тоже, — подал голос Каллен.
— Если не устраивает, можете поискать другие варианты, — девушка резко отвернулась, пробираясь в узковатую щель.


— Амелл, кто тебя учил считать? И это — парочка? — сержант отрывисто дышал, пытаясь убрать руками со вспотевшей шеи волосы. Получалось у него плохо: латные перчатки скользили по мокрой коже.

Магесса безразлично пожала плечами, сама пытаясь отдышаться. Ей даже было немного жаль храмовника; лазать, конечно, по подземельям в тяжелых доспехах, наверное, являлось делом не самым простым, но помогать хоть как-то она ему не собиралась. В отличие от Аланы, которая почти что с нежностью (по мнению Амелл, на более-менее женственные вещи она просто не была способна) убрала с его шеи волосы и даже улыбнулась.

— Слушай, а дальше не предвидится, например, Архидемона в миниатюре или просто дракона? Это было бы… познавательно, особенно в таком узком проходе, — ехидно поинтересовался Зевран, оттирая от слизи свои клинки немногочисленным тряпьем, оставшимся от оживших скелетов.
— Надеюсь, что нет, — потрясла головой Солона. Эта стычка, явно не последняя, вымотала ее. Только для того, чтобы сотворить заклинание, приходилось тратить в три раза больше сил: храмовники рассеивали магию уже по привычке, и если на открытом пространстве это было почти незаметно, то в закупоренной (по крайней мере, от этого ощущения ей никак не удавалось избавиться) пещере сказывалось далеко не самым лучшим образом. Продуктивность падала, и Амелл чувствовала себя бесполезной — в силах спалить разве что парочку оживленцев. — Но все-таки тут просто гениальная защита! Смотрите, здесь нет нажимных плит или чего-то похожего. Может, что-то другое? И к этому другому прикреплена связка заклятий и рун, после чего все срабатывает. Держу пари, что тут и заклинание адского пламени было, но оно, к нашему счастью, действует не так долго. Вот бы со всем этим разобраться…
— Может, тебя оставить здесь? — Каллен усмехнулся.
— Не хватает только разочарованного «демоновы маги»! — хмыкнула Амелл, улыбнувшись и напоследок проведя пальцами по рунным надписям. — Но я, пожалуй, хотела бы встретиться с магом, который все это поставил. Вот предупреждения снаружи — старые, а все это делали относительно недавно. Большинство их них рабочие, заклятья проверяют и обновляют. Поспорила бы, что выходи мы, например, нас бы ничто не тронуло и не коснулось. И почему все одаренные маги не на той стороне обычно стоят, а?
— Должно быть, амбиции через край хлещут. В Круге ведь ловушки ставить негде, — Виррел подал плечами.
— Ну да. А пугать храмовников — уже ребячество, — магесса еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. — Ладно, извините. У меня-то в детстве была бурная фантазия. И относительная куча свободного времени. И желание. Огромное.
— Пожалуй, хорошо, что ты не стала себя… реализовывать в Круге. Взорвала бы Башню еще, — улыбнулся сержант.
— О, ты знаешь такие длинные слова? — наигранно удивленно выдавила Солона. — Да-да, знаю, язва. Но твои слова льстят моему самомнению. Хотя для того, чтобы Твердыня Кинлох взлетела на воздух, мне пришлось бы очень постараться. И раздобыть где-то, например, гарлокову прорву селитры. Точнее, ее наверняка нужно было бы где-нибудь раздобыть.

Амелл нервно передернула плечами, пристраивая приставленный до этого к стене посох за спиной. Время для отдыха уже прошло, но до этого убитое и битвой, и последними днями настроение немного поднялось.

— Зато теперь у меня есть собственный изготовитель бомб. А у него есть брат, который после неудачных экспериментов чинит дыры в стенах. Знаешь, Виррел, благодаря тебе я поверила в собственное совершенство и счастливую жизнь. Большое спасибо. Но нам, кажется, пора идти, — она фыркнула. — Прямо дождаться не могу серьезных магов и проблем!


— Сто двадцать шесть капель, — убито пробормотала Амелл, вглядываясь в серые стены. Ни кровавых следов (конечно, от них не было бы никакого толку, но хоть как-то подняло бы… боевой дух), ни подозрительных царапин, ни тем более табличек с надписями «За поворотом проводятся сборища магов-революционеров, соблюдайте тишину и правила этикета» на сводах не наблюдалось.
— Сто пятьдесят четыре уже, — подхватил Виррел. Сержант шел немного позади, в то время как остальные ушли уже вперед. Самым первым, должно быть, вызвался идти Зевран, проверяя путь на наличие неожиданных нажимных плит или растяжек. Остальные же просто следовали за ним, гремя доспехами.
— Нет. Не сбивай. Сто сорок одна капля, — магесса помотала головой. — Что ж, это лучше, чем Глубинные тропы. Там отчего-то постоянно кто-то клацает зубами, и остается радоваться, что клацают не по твоей руке или ноге.
— Я никогда не был там, — безразлично хмыкнул храмовник.
— Ну, думаю, что мало кто из отступников решит скрываться именно там. Все-таки порождения тьмы совсем немного опаснее храмовников, — девушка усмехнулась. — Хотя, наверное, главная причина в том, что гномы не очень-то любят незваных гостей, а около других известных входов с поверхности стоят постоянные патрули. Впрочем, их не так уж и много. Например, один имеется недалеко от Амарантайна. Но обычно отступников перехватывают раньше. Я знаю только одного удачливого идиота, который почти успел добраться до порта в Хайевере. А может, и успел. Он ужасно удачливый засранец.
— Ты слишком уверенно об этом говоришь. И странно, — мужчина развел руками.
— Уж извините, но не все маги сумасшедшие. Или не настолько сумасшедшие, — Амелл нахмурилась. — Короче говоря, если появится желание поглядеть на Глубинные тропы, я могу это организовать. Только, правда, тебе придется вступить в ряды Серых Стражей. Ну или хотя бы просто добраться до Башни Бдения. Можно было бы тебе и просто так устроить приключение. Без Посвящения. Но, боюсь, тебя, Виррел, вряд ли отпустят.
— Я и не горю желанием, Амелл. Оставлю это для твоих рекрутов, — пробормотал храмовник. — Знаешь, я все никак не мог понять, почему ты кажешься другой. А сейчас, похоже, все стало ясно. Ты ведь не боишься. Совсем. Даже не волнуешься. Будто вышла погулять, а не идти в бой с десятком малефикаров.
— Если хочешь, я могу зарыдать от страха. Правда, из меня никудышная актриса, но ведь всхлипывания тебя устроят? Или все-таки нет? — улыбнулась магесса. В пещере стало темно — за поворотом уже скрылись остальные с факелом, потому ей пришлось зажечь слабый зеленоватый огонек, сразу же взмывший над ее плечом. — На самом деле глупо уже бояться. Я и еще трое вырезали половину Круга, кишащего одержимыми. Мы прошли по Глубинным тропам почти до Орлея. Меня, гарлок всех задери, не сожрал Архидемон. В общем, я уже возгордилась собой до такой степени, что стычки меня не волнуют.
— В смысле?
— Умирать не страшно. Уже не страшно: убьют или не убьют.
— Тебе незачем жить? — напрямую спросил храмовник.
— Нет. Есть зачем. Но, пожалуй, без меня ничего не изменится. Это даже не грустно.

Виррел промолчал.

«Должно быть, живой герой без цели — это жалко. Очень жалко».